– А мне думается, что я попал! – едко хмыкнул Ратибор в ответ. Но ещё до того, как он это произнёс, колдун попытался метнуть в противника следующий огненный снаряд и вдруг с удивлением осознал, что не может этого сделать; магическая силушка внезапно куда‑то испарилась. Охватившее Мельванеса недоумение сменилось диким ужасом, когда седовласый волшебник поднял голову. Тут же раздался визгливый стон, полный тоски и ярости; магическая сфера на набалдашнике его посоха оказалась разбита; рыжеволосый воин попал аккурат туда, куда и метил, то бишь точнёхонько в цель.

– Ах ты тварь! – лютый вопль разнёсся по округе. – Да я тебя заместо манки на завтрак лопать буду, скотина!.. – Мельванес в неистовом бешенстве выдрал у себя из гривы здоровенный клок волос, после чего подлетел к сыну, рванув заодно и у него некислую прядь, за компанию. – Ты хоть представляешь себе, что ты наделал, рыжий выхухоль⁈ Где я тебе возьму вторую такую стекляшку⁈ Её мне на заказ делал великий мастер Фелисей, которого я опосля убил, дабы он не сотворил подобной лепоты кому‑нибудь ещё!..

– Отец, ты чем‑то расстроен? – Лудогор удивлённо уставился на взбеленившегося шамана, озадаченно поглаживая место на своей голове, откуда тот только что вырвал белёсую лохму.

– Карачуна пятку тебе в пасть, сынка, как же это ты догадался⁈ – вспылил по новой Мельванес. – О боги, за что мне всё это⁈ Мара, гадина такая ползучая, проучила, да⁈ Воскресила мне тулово Лудогора, а мозги вернуть ему на место забыла! Или это я запамятовал… – прошипел злобливо волхв. – Насчёт шевелюшек, конечно, уговора не было… Но это ведь подразумевалось само собой! Или нет?.. Вот дерьмо…

– Надеюсь, не помешаю? – тем временем два клинка, как две молнии замелькали недалече от Ратибора, кроша в муку деревенских мертвецов, стекающихся к центру Твердоземья со всех концов Проклятой лощины. – Аж затекло всё! Разминка явно лишней не будет! Так стоять, это куда хуже смерти!..

– Мирка, друже, тебя отпустило⁈ – воскликнул ликующе молодой богатырь, явно обрадовавшийся возвращению в строй давнего приятеля. – А я уж гадал, долго ли ты ещё там отлынивать собираешься!

– Да как ты яйцо это волшебное расколупал, так чувствую, что моргнуть могу! Аж не поверил сначала! – Мирослав, явно соскучившись по простым телодвижениям, с небывалым энтузиазмом подключился к нарезанию ломтей из местных жителей. Его клинки пришлись как нельзя кстати, ибо наседавшие необычные противники хоть и были без оружия да не шибко вёрткие, но одному разгребать накатывавших волнами мертвяков оказалось муторно и долго. – Уж не чаял, не скрою, что когда‑нибудь удастся хотя бы икнуть… Я только не понял, а почему мы вслед за этими сорняками ходячими на тебя не насели? Вроде тоже под властью колдуна оболванились, нет?

– Не‑а! Вы ещё живы же, и души ваши он забрать не успел, в отличие от сельчан… – Ратибор развалил надвое очередного оппонента с ростками репейника в башке, после чего недоумённо оглянулся: – А где Емельян?

– Да здеся я, Ратиборушка, здеся… Потерял, что ль? – княжий племяш смущённо выскочил из‑за обширных зарослей малины, что курчавились возле ближайшей избушки. – По нужде прикипело, пока тутова как истукан загорал! Могу ли я помочь тебе чем‑нибудь, о рыжее солнышко, спасшее нас, беспутных лежебок, от надвигающегося мрака?..

– Конечно, Емелька! – снеся голову тянувшей к нему руки несчастной барышне с подорожником на макушке, Ратибор обратил внимание, что стая наседающих на них «сорняков» вроде как замедлилась. И идти вперёд стали они не так споро, и движения их потеряли свои резкость и остроту. – Комаров от меня отгоняй надоедливых! Задрали, сволочи!..

– Каких ещё комаров, Ратик?.. – захлопал очами растерянно Емельян, не до конца, видно, ещё в себя пришедший от довольно длительного пребывания в шкуре беспомощного болванчика. – Двуногих, что ль? – дошло до него наконец.

– Именно, Емельчук, именно! – рыкнул Ратибор, разрубая наискось того самого лесоруба, что встретили друзья по пути в деревушку, у обочины. – Меч вон возьми у кого из мешающихся под ногами серых бестолочей, ибо оружие им более в этой жизни не понадобится, да вперёд, с песнями и плясками!..

– Бегу, бегу! Держись, Ратиборушка! Сейчас я спасу твою рыжую задницу в ответ!.. – Емельян, быстро сыскав себе подходящий палаш, с радостью бросился махать им, причём далеко уже не так бестолково, как бывало в прежние времена, на удивление, вполне неплохо справляясь с разделыванием наседающих мёртвых тушек на удобрения, движения коих становились всё медленнее и медленнее.

– О главный сыскарь, я гляжу, несколько уроков фехтования на клинках, что ты взял в Мирграде у Яромира, не прошли для тебя даром! – Мирослав одобрительно хмыкнул, отрубая полтуловища направлявшемуся к нему рыбаку, встреченному ими по пути в деревушку, заодно отсекая связку высохших плесневелых окуньков на бечёвке, которую тот из рук так и не выпустил.

– Как твоё самочувствие? – прошипел тем временем Мельванес в разбитую физиономию сына. – Драться можешь?

– Конечно! Это я всегда могу… А с кем? Тебя что, кто‑то обижает?.. – монотонно пробубнил Лудогор, растерянно топчась на месте.

– О боги! – недовольно прошамкал тёмный волхв. – Какой же ты тупой уродился в спешке нещадной!.. И я сейчас без своего посоха ничем не могу тебе помочь!..

В этот миг раздался до боли знакомый, свистящий шелест брошенного чекана. Это Ратибор метнул свой второй топорик, опять послав гостинец точно в цель: колун влетел прямо в висок Лудогору, снеся ему полчерепа. Постояв по инерции ещё несколько секунд, тело варградского престолонаследника под ошарашенными очами Мельванеса сначала завалилось на алтарь, а после сползло грузным кулём вниз, с глухим звуком добро шмякнувшись о землю.

– Н‑н‑не‑е‑ет‑т‑т! – разнёсся пронзительный вопль по Проклятой долине. Тёмный шаман потрясённо взирал на распростёртый перед ним труп Лудогора с чеканом в голове. – Что ты наделал, изверг⁈ Ты убил моего сына! Опять!

– Я избавил его от мучений и срама, на которые ты обрёк своего отпрыска, воскресив умалишённым, со смятой в лепёху черепушкой! Так что можешь не благодарить! – Ратибор развернулся к Мельванесу. – Но вообще, надоела мне ваша семейка поганая! Пора с вами кончать!

Рыжебородый воин пошёл в сторону принявшегося что‑то лихорадочно искать по карманам чародея, на ходу бросив Мирославу с Емельяном: – Справитесь без меня далее, тем паче, похоже, что после того, как я этому недоноску яйцо волшебное разбил всмятку, мертвяки местные стремительно начали замедляться, превращаясь назад в бездвижные цветочные клумбы… А я пойду, наконец‑то поплотнее пообщаюсь с этим седым колдунишкой!..

– Давай, друже! – кивнул ему Мирослав, играючи разделывая уже еле двигающихся местных жителей. – Отправь этого выродка вслед за сыном!

– Ну что же, кабанёнок рыжий, сам напросился! – Мельванес нашёл что искал, выудив из нагрудного кармана свою драгоценную, практически ещё полную склянку с волшебным снадобьем да принялся жадно глотать бесценное варево прямо из горлышка. Высосав магическую настойку до дна, шаман откинул пустой пузырёк в сторону, громко рыгнул и гневно прошмякал: – Сейчас я уделаю тебя, ржавая морда, твоим же оружием, то есть грубой физической силой! Ты даже не представляешь, с кем тебе предстоит зарубиться через мгновение! Всё зелье мощи извёл на тебя, но оно того стоит, Чернобог свидетель! С полдня будет примерно действовать, то есть нам хватит за глаза, чтоб уладить наши разногласия!..

Во время пламенной речи Мельванеса с ним начали происходить диковинные внешние изменения, настолько сильные, что Ратибор даже остановился, поражённо взирая на представшее перед его очами дивное действо. Тёмный ведун как будто вырос на две головы да в плечах знатно раздался; огромные бугры мускулов вздыбились под затрещавшим по швам чёрным балахоном. Кровавые набухшие вены изрезали враз опухшее, ставшее похожим на перезрелый томат лицо, а горящие обжигающим пламенем дикой ненависти глазищи его сильно выкатились из орбит и представляли собой довольно отвратное зрелище. Впрочем, как и весь внешний облик колдуна.