– Нормально… – некромант бережно достал из‑за пазухи практически полный прозрачный флакончик с густой зеленоватой жидкостью, осторожно сделал из него два маленьких глоточка и, боясь пролить хоть каплю, так же бережно после закрыл его да убрал назад. – Зелья мощи нет у меня более готового, потому беречь надобно… Эх, когда местных тогда в болванчиков обращал, много лет назад, у меня запасец сей влаги живительной солидный имелся, а сейчас поиздержался я, экономить приходится… Ну ничего, совсем скоро пополнится добро моя котомка всем, чем нужно… – маг пакостно осклабился.

– А ты это так, повелитель, каждого могёшь спеленать? – сотник с любопытством рассматривал застывших троих путников, которых уже окружили его воины, довольно гогоча, корча им рожи и грязно глумясь. – В любой миг?

– Могу каждого, но вот в миг – не любой… – Мельванес ещё чуть посидел, дождавшись, когда его тело окончательно наполнилось силой, затем резко встал. «Слабость проявлять пред этими серыми собаками не следовало…» – скрипя зубами, недовольно подумал он, после чего споро потопал к трём товарищам, вслух произнеся: – Затрат физических да магических очень значимых требует заклятие данное! Но это ещё полбеды: основная проблема в том, что перерыв есть в его использовании, и составляет он ровно годочек с момента последнего применения…

– То есть теперь год ещё ты не сможешь никого так спутать? – протянул разочарованно следовавший за ним Горибор.

– Именно… – брякнул недовольно Мельванес, подходя к Ратибору. «Хотя, возможно, знать тебе, недалёкому, это и не следовало… – уже досадливо про себя пробормотал чернокнижник. – Старею… Всё гвоздь этот ржавый моё восстановление замедляет и разум затмевает… Ух, стерва дряхлая, как доберусь я до тебя, всё припомню разом…»

– Что делаем дальше? – сотник, как верный пёс, выжидательно замер, вопросительно уставившись на тёмного волхва. – Ты давеча вещал, что мы тебе понадобимся?

– Угу… Тут вам что, представление скоморошье⁈ – вдруг громогласно рявкнул Мельванес на веселящихся варгов. – А ну, быстро в ряд выстроились вдоль улочки! И чтоб стояли тихо, аки эти истуканы, коль нет желания к Сварогу отлететь в чертог раньше срока!

Дважды повторять не пришлось: в наступившей тишине варградцы послушно замолкли и торопливо поспешили убраться с глаз долой и не путаться под ногами у приковылявшего к приятелям колдуна. Долгожданная встреча двух заклятых врагов обещала быть очень насыщенной на события.

– Как же я рад лицезреть, рыжий медведь, твою самоуверенную харю… Вблизи! – Мельванес подошёл к замершему Ратибору и принялся нагло того рассматривать. – Раньше намеченного срока мы встретились с тобой, потому и пришлось потратить на тебя «оковы ужаса», ну да что теперь горевать об этом… Главное, что ты предо мной сейчас стоишь, недвижимый да беспомощный! Это даже хорошо, определённо, что ты тутова уже возвышаешься… пригодишься в любом случае! Не стоило тебе топорики в меня метать да сынку моего трогать… Посмотри, что ты сделал с ним, с его лицом, скотина! – мрачный колдун со всей силы залепил пощёчину монолитной скалой вросшему в землю рыжебородому богатырю. – Это будет очень сложно восстановить… о‑о‑о‑очень сложно… Но можно!.. Никто не ведал, что в миг появления Лудогора на свет блеклый заместо одной две искорки жизни я вдохнул в свою кровинушку… На всякий случай! И пригодилось ведь! Расплатой тому заклятию тёмному бледный лик его служил постоянный, но это мелочи! За ещё одну возможность землицу‑то потоптать распрекрасную можно уж как‑нибудь и без загара обойтись, а⁈ Ну и должок с меня кое‑кому из небожителей… И я бы давно уже сынишку воскресил, кабы не ты со своими кулачищами пудовыми! Физиономию надобно Луду сначала в порядок привести, поправить, так сказать, что там съехало набок, что поломалось, и только потом возвращать к жизни… Этим я и думал заняться вскорости, да вы тут как тут объявились!.. И куда торопились? Сдохнуть, что ль, пошустрее не терпелось? Так ента я вам организую без проблем! Эх, внушаем Святослав, да‑а‑а, внушаем… Повозиться пришлось, конечно, но своего я добился… Как думаешь, почему он тебя сюда заслал? – Мельванес пакостно хихикнул. – Даже за сотню вёрст смог я до мирградского владыки достучаться и вложить в его светлую головушку мыслю, что именно тебя надобно сюда отправить на расследование, ха‑ха! Он и поддался, хоть и не сразу!.. Всё‑таки тот волосок, что я у князя с ветерком забрал тогда, на переговорах, значительно расширил моё влияние на него… Это хорошо! Теперича Мирград будет несложно взять… Лудогор как трон Варградского княжества себе воротит, так этим и займётся опосля! А я ему и подсоблю малость!.. – тёмный колдун расплылся в омерзительной ухмылке. – Ну а сначала, как воскрешу его, в дар к внеурочному дню рождения преподнесу твою башку рыжую! Точнее, сладостную возможность снять самому её с твоих плеч могучих, собственноручно! Лудогору кочан твой достанется, а мне – твоя душа! Уж больно она у тебя лакомая!.. Ты ведь отлично понимаешь, что я сейчас тебе вещаю, не так ли? – Мельванес довольно хрюкнул. – Надеюсь, ты оценил по достоинству мою нехитрую задумку?

– А я думал, владыка, ты сам планируешь на трон серый присесть… – озадаченно пробормотал Горибор, стоявший рядом.

– Мой сын – законный наследник престола варградского, – зло прошипел тёмный волхв, слегка забывшись и опять сболтнув лишку при сотнике. – Ты что‑то имеешь против?

– Никак нет… При условии, что задуманное удастся и он будет походить на человека хоть отдалённо…

– Он и так человек!.. – прошелестел взбешённо тёмный волхв, направляя посох в грудь опешившего Горибора. – А вот ты – уже овощ, ибо слишком много знаешь да болтаешь! – верного сотника по мановению клюки шамана тут же подкинуло в воздух.

– Не‑е‑ет!.. Сжалься!.. – только лишь успел боец прошелестеть мольбу о пощаде, как Мельванес отточенными движениями выгнул дугой тело варградского витязя, после чего несколькими взмахами посоха извлёк душу командира серых отступников, довольно посмотрев на подёрнувшийся мглистой дымкой полупрозрачный набалдашник своего жезла.

– Такие словеса бесполезные, вроде «пощада» да «жалость», мне незнакомы сызмала, – довольно ощерился безжалостный чародей, нежно поцеловав при этом сферическую окружность скипетра. – А тебе скажу по секрету, так уж и быть, – прерывисто хихикнув, прошамкал тёмный волхв, развернувшись к безмолвно ему внимающему рыжебородому воину, – что основная сила моя магическая в шарике этом сосредоточена! Не вся, конечно, но бо́льшая её часть. Это я тебе по‑дружески сообщаю, ведь мы же с тобой друзья до гроба, верно? Поэтому ты никому ничего не расскажешь… ибо скоро в землицу сырую приляжешь!.. – уже громогласно, в голосину загоготал Мельванес, затем грубо рявкнул варградским ратникам, мрачно взирающим то на него, то на безмолвно поднявшегося с земли Горибора, осоловевшими глазами бездумно уставившегося куда‑то в небеса: – Уберите этот корнеплод пожухлый с очей моих! Можете прикончить, дабы не мучился… Супчик себе из него сварганьте, коли не брезгуете! Теперь я буду руководить вами лично, а не всякие недотёпы… Оружие на изготовку! Скоро гость ещё один пожалует к нам… Очень необычный гость! И расслабляться не след!.. Ибо с ним особо не забалуешь… Впрочем, в этом вы скоро сами убедитесь… Прочувствуете на собственных шкурах всю его «любовь» к людям! И да, оттащите этих трёх болванчиков с центра улочки да поставьте их во‑о‑он там, чуть в сторонке, чтоб не затоптали их ненароком… Но так разверните харями, чтобы видели всё, алтарь в первую очередь! Представление обещает быть интересным!.. Моим триумфом пущай насладится сполна этот рыжий буйвол и его дурачки‑приятели!

«…Да чтоб тебя разорвало, подлюка вонючая, на сотню‑другую коровьих лепёшек! Крыса седовласая, дай только дотянуться до твоей тощей шейки, мигом сворочу головёнку твою поганую, аки цыплёнку!.. – сказать, что Ратибор пылал праведным гневом, значит не сказать ничего. И вместе с тем никогда прежде за всю свою жизнь он не бывал в таком беспомощном состоянии, как сейчас. Молодой богатырь не мог двинуть ни ногой, ни рукой, ни пальцем, ни даже веками моргнуть был не в силах. Да что там, бросить в лицо ворогу оскорбления свои заковыристые, и то лишил его возможности тёмный шаман. – Какое унижение, – тоскливо размышлял рыжебородый витязь, наблюдая за тем, как злорадствует прямо перед ним могучий некромант, – стоять безмолвно, как истукан и выслушивать бульканье мерзкой рожицы напротив, не имея возможности даже плюнуть в эту противную харю! А что хуже всего, – внезапно осознал он для себя самого, – так это накатывающее волнами никогда ранее не испытываемое отчаяние! О боги, за что⁈ Чем я вас прогневал, что вы так со мной поступаете⁈ Как же я сейчас уязвим и беззащитен! Уверен, даже в люльке в первый год своей жизни от меня толку было больше, чем в таком плачевном состоянии, как теперича… Положили бы мне секиру в колыбель да швырнули в сторону некроманта, уж я б не упустил возможности всадить ему топорик в темечко… Эх, прав был Мирка, тысячу раз прав, когда вещал, что нельзя позволять бормотать в нашу сторону ничего пакостного этому белёсому засранцу… Теперь вот думай, как дотянуться да стукнуть‑таки ему по маковке…»