Ворожея внимательно уставилась в невозмутимое лицо Ратибора, при этом чуть поведя носом воздух, как бы принюхиваясь:

– Что у тебя, громила раскудрявый, в котомке заплечной, я никак не пойму… А ну, доставай давай!..

Рыжебородый богатырь, едва заметно хмыкнув, неторопливо выудил из дорожного мешка туго замотанный свёрток длиной почти с добрый мужской локоть и, аккуратно распеленав, расстелил его содержимое перед ведуньей.

– Этого не может быть! – глаза у Благаны стали, как два блюдца. – Откуда они у вас⁈ – перед поражённой до глубины души целительницей на грубом куске полотняной ткани лежало с десяток клыков и когтей йотунов – снежных великанов, с которыми дружина Святослава схлестнулась совсем недавно в Забытых пустошах. Ценные трофеи, по праву победителей, витязи не поленились забрать, нутром чуя, что они им ещё ох как пригодятся.

– Да снегирь в клювике принёс, – широко улыбнулся Ратибор. – Получишь ещё столько же после того, как избавишь нас от тёмного чародея.

– Вы должны поведать мне об этом вашем приключении… И немедля!

– Всенепременнейше, уважаемая! Сразу после того, как услышим от тебя «да».

– Есть небольшая поправочка в условия нашего с вами, так скажем, сотрудничества…

– Слушаем тебя внимательнейше, о великая повелительница болот да чащоб здешних!..

– Ещё столько же вы мне насыплете сразу после того, как в Мирград прибудем, – Благана прямо, не мигая, уставилась на Ратибора. – А после завершения дела отдадите все оставшиеся когти с клыками, что у вас имеются. Все – до единого! Это обязательное условие!

– Хм… Готов тебе пообещать только те трофеи, что мы с Миркой и Яромиром добыли. А вот за остальные ручаться не буду. Мало ли кто где из воинов по кармашкам распихал‑то, по сусекам?.. Могу только попробовать достать, клич там пустить, но без гарантии, сама понимаешь…

– Понимаю. Меня это устраивает! Только учти вот чего, когда эти сокровища собирать будешь: они мне нужны не для того, чтобы на шею вешать да любоваться ожерельками из них при свете луны! Против Мельванеса они понадобятся, понимаешь⁈ Зелье из них сварганить можно, мощи – невероятной!

– Я тебя услышал, почтеннейшая! Сделаем всё, что в наших силах.

– Хорошо. И ещё, мне понадобится полный доступ в библиотеку Мирграда, к её архивам. Свитки надобно древние просмотреть… Вы даже себе не представляете, насколько ценнейшие знания у вас там пылятся по казематам!..

– Не вижу проблем, старая, организуем! Мы договорились? – Ратибор выжидательно таращился на ворожею.

– Договорились, молодой! Только тогда нам лучше не затягивать с возвращением в Мирград! Сейчас, – Благана не спеша, бережно убрала ценный свёрток в один из двух здоровенных боковых карманов, что был у неё в сарафане, – я к себе пойду. Надо кое‑что приготовить да собрать, ну а завтра спозаранку уже выходить нужно! Медлить нельзя! То, что я замыслила, времени требует!

– А что ты замыслила, высокочтимая? – не удержался полюбопытствовать Емельян.

– Пиши лучше летопись свою, не отвлекайся и не лезь туда, где ничего не соображаешь, белобрысик, – едко крякнула Благана, после чего взглянула на Ратибора: – Встречаемся утром, как петухи закукарекают, у входа в «Дальнюю дорогу» или тут же, идёт?

– Идёт! Тогда до завтра! – Ратибор хлопнул по столу, чуть не развалив его при этом, и поднялся. – А сейчас потопаю я, хозяина на бадью с водицей напрягу малёха. Нужно ополоснуться, кровушку после драки с себя смыть… А то подсохла уже. Приятного мало, скажу я вам… – с этими словами Ратибор пошёл разыскивать Мефодия, который был очень занят тем, что подсчитывал, сколько же можно выручить за принадлежавших ранее варградцам пару десятков добрых рысаков, что свалились ему в собственность, как снег на голову.

– Тебе не привыкать, косолапый, – буркнул тем временем Емельян и прокричал вслед направлявшейся к выходу из таверны Благане: – А как же история о нашем приключении в Забытых пустошах? Кто‑то хотел вроде послушать…

– Завтра в пути языком потреплешь вдоволь, не волнуйся… – торопливо проворчала в ответ ворожея и спешно покинула «Дальнюю дорогу».

* * *

Тем же вечером Емельян с Ратибором за ужином лениво обсуждали, что же им всё‑таки делать с Лучезаром. Тела его воинов местные убрали из корчмы, и лишь подсохшие, въевшиеся в пол да столы с лавками и стульями лужицы крови, которые уже было ничем не оттереть, напоминали о дневном происшествии и вызывали ненужные вопросы у постояльцев, забивших собой ближе к ночи зал трактира. Но Мефодию приходилось не впервой отшучиваться на эту тему; вот и сейчас он с широкой улыбкой вещал всем любопытствующим сочинённую на ходу историю о том, какой, оказывается, его кабак несчастливый для разного рода лиходеев, что заваливаются в него со злыми намерениями. Мир ведь не без добрых людей; на каждую шайку разбойников всегда свой дровосек найдётся!

– Кто с топориком к нам придёт, – вдохновенно вещал хозяин «Дальней дороги», – тому мы его в задницу и запихаем!.. Так выпьем же за… дружбу! – собравшийся было произнести тост в честь Ратибора Мефодий резко передумал это делать, ибо столкнулся взглядом с рыжим богатырём, который едва заметно покачал ему отрицательно головой. Чего молодой гигант никогда не умел, так это принимать похвалу.

– Так что, всё‑таки отпускаем Лучезара? – Емельян, лениво догрызая очередную голень цыплёнка, взглянул на Ратибора, сидевшего рядом и не спеша потягивающего свой любимый квас.

– Угу, завтра поутру пущай катится на все четыре стороны. Будет нашими глазами и ушами в Варграде.

– Ты его проведал хоть? Живой?

– Да, всё нормально. Напоил, накормил…

– На горшок усадил? – Емельян ехидно прищурился.

– Ты меня со своей нянькой не путай, Емеля, – буркнул задумчиво рыжебородый витязь. – Ради такого дела, конечно, развязал я его; сам сходил. Потом назад спеленал, естественно. Ночку пусть ещё связанным побудет, а то у него могут возникнуть какие‑нибудь влажные фантазии вроде той, чтобы попробовать нас во сне зажмурить… Придётся тогда ему башку открутить, чего бы очень не хотелось делать… Пленник‑то – ценнее некуда! Свезло нам крупно, что всё так обернулось!

– А ты уверен, что Кулбах в живых оставит своего родного братца после того, как узнает, что тот лишился двадцатки бойцов и сундука с золотом?..

– А вот это, Емеля, уже не наши проблемы! Пущай выкручивается как хочет! Всё, хорош воздух сотрясать попусту, давай догрызай свою птичку да потопали на боковую, завтра в путь‑дорогу.

– Ратик, у нас в каморке ведь две кровати?

– Ну?

– Так нас же трое! Ну, если Лучезара ещё считать. Как мы расположимся…

– На полу ляжет наш замотанный в кокон мотылёк! Покряхтит ноченьку, посопит да переживёт уж как‑нибудь, ничего с ним не случится! А то ишь, взяли моду, на перинах пуховых телеса свои нежить! – проворчал Ратибор поднимаясь. – Будь моя воля, я б всех этих чудаков великокняжеских, кто возомнил, что у них кровь голубая по жилам течёт, в хлеву бы запер на денёк‑другой! Узнали бы хоть тогда, откуда молоко да мясо у них на столах берутся… Всё, Емеля, я наверх. Не зависай тут.

– Да я тоже уже топаю, подожди… – Емельян спешно смолотил своего цыплёнка, после чего двое друзей расплатились с Мефодием за ужин да пошли к себе в комнату. Завтра их ждал новый день. И новые приключения.

Таверна «Дальняя дорога». Раннее утро

– Я могу идти? – Лучезар, от души рыгнув, отодвинул от себя тарелку с обглоданными косточками перепёлки, что только‑только споро умял в одну рожу, и кинул тоскливый взгляд на Ратибора. – Можно, ась?..

– Можно. Гуляй давай… – буркнул ему молодой исполин, неспешно уплетая оленью голяшку, которую специально для него приготовил также проснувшийся ни свет ни заря Мефодий, заранее успевший похлопотать о завтраке для отбывающих в дорогу странников.