Ратибор, Емельян и Лучезар сидели за одним из столиков в углу кабака и не спеша трапезничали. Освободив своего пленника от пут, все трое спустились в зал и решили в ожидании ворожеи перекусить на дорожку. В столь раннее утро обычно было шаром покати в «Дальней дороге». Но в этот раз, помимо собиравшихся в дорогу путников, в другом конце заведения отдыхали ещё с десяток подозрительных типов, нет‑нет да бросающих любопытные взоры на стоящий рядом с рыжим богатырём туго набитый холщовый мешок, куда Ратибор с Емельяном пересыпали содержимое захваченного у варгов сундука. Мелодичный перезвон, раздавшийся из куля с монетами, когда друзья проходили мимо, явно заинтересовал отдыхающих лиходеев; хоть те и делали вид, будто ничего не расслышали, но получалось это у них из рук вон плохо.
– Будьте осторожны, – шепнул приятелям Мефодий, подошедший с кувшинчиком свежей ряженки, которую споро разлил по трём кружкам, стоящим перед отбывающими, – эта десятка мордатых, что на вас косится, – тёмные личности! Третий раз их наблюдаю тут. Первые два ничем хорошим не заканчивались для моих постояльцев. Схема одна: дожидаются того, кто спозаранку отправляется в путь, после чего чуть попозже трогаются следом. Ну а далее, как вы понимаете, пара купцов с телегами, что выехали ранее, до места назначения не добрались. Пропали без вести, скажем так… Хотя если порыскать по канавам вдоль обочины да близлежащим лесочкам, есть подозрение, что, может, и найдётся пропажа. В виде костей полусгнивших… И это только из моего заведения двое сгинуло, по всему же Кривому тракту, по слухам, за последние месяца три уже с десяток исчезновений! Явно кто‑то шурует, дерзкий и наглый! Людей, главное, почём зря губит!.. Купеческие гильдии Борграда и Мирграда, где это видано, объединились и назначили щедрую награду за головы тех негодяев, что их собратьев по дороге отлавливают, так что не теряйте бдительности в пути!
– Благодарим за предупреждение, уважаемый, – кивнул ему Ратибор. – Собери‑ка ещё снеди котомку для нашего дорогого волчары. Покидает он нас.
– Сейчас сделаем… – Мефодий не без ехидства покосился на угрюмого Лучезара, тоскливо разглядывающего свой сломанный, порядком распухший за ночь мизинец, и отправился выполнять заказ.
– Вы понимаете, что я уже покойник? – мрачно вопросил тот, таращась в пустоту. – Ходячий мертвец…
– Это почему же? – хмыкнул удивлённо Емельян.
– Да потому что у вас во дворце крыса есть, большая, толстая и о‑о‑о‑чень, очень хитрая!.. Не сомневаюсь: о том, что вы меня отпустили, да ещё соглядатаем к братику родному приставили, Кулбаху будет известно уже в ближайшее время! Вы же разумеете, что этого не утаить? Слишком много народу в кабаке видело, как ты, здоровяк, меня наверх тащил. Всё же очевидно!.. Брат с меня кожу живьём сдерёт за предательство…
– Что ты предлагаешь, чтобы я убрал всех свидетелей в харчевне, кто наблюдал вчерашнюю нашу милую встречу?
– Заметь, не я это предложил, великан рыжий…
– Забудь! Лучше расскажи, как всё было на самом деле, умолчав про некоторые неловкие подробности.
– Хм… Не понял⁈
– Чего ты не понял? – Ратибор досадливо поморщился. – Так и скажи братцу, что в плен тебя взяли и пытали. Вон, мизинчик свой покажешь для наглядности! Всего просто не рассказывай, что наболтал. Хочешь, я тебе, для правдоподобности, ещё чего поломаю? Пальцев у тебя ещё много, но могу и ноги вырвать в придачу, с руками. Как, правда, ты до своих добираться будешь, не представляю… Если только на подбородке, как гусеница или червячок какой…
– Нет уж, спасибо, не надо, костолом неугомонный! Тебе бы, как я погляжу, лишь сломать чего‑нибудь!.. – Лучезар боязливо поёжился, с опаской взирая на рыжебородого воина. – А про что умолчать‑то и что рассказать?
– Поведай Кулбаху, что интересовались мы, почему вы решили свару с нами устроить, кто убивает наших людей при нападении на обозы, а также тем, сколько варягов вы призвали к себе на подмогу и когда они подтянутся. Про соглядатая же его в нашем окружении молчи! Мол, не в курсе мы и не догадываемся, ежели чего. Про Мельванеса тоже не ведаем, что на вашей стороне этот тёмный волхв. Либо наплети, что просто не верим в россказни про него… Мол, байками считаем!.. Ну а почему отпустили тебя, так не за красивые зенки, а с посланием наиважнейшим: передашь от меня Лудогору, что при встрече я башку ему откручу, аки цыплёнку желторотому!
– А что, это может прокатить!.. – несколько секунд подумав, крякнул, наконец, неуверенно Лучезар. – Но только при условии, что о нашем сговоре будет знать как можно меньше народу.
Ратибор с Емельяном быстро переглянулись.
– Мы постараемся не допустить распространения этого соглашения далее наших головёнок, – изрёк хмуро рыжий витязь. – Большего не обещаю.
– И на том благодарствую… Коня мне дадите?
– Пешком дойдёшь! Тут до вашей заставы ближайшей всего пару дней скорым шагом. Ничего, не сломаешься! Торбу со жратвой да водицей у трактирщика захвати и вперёд! Раньше выйдешь, раньше будешь.
– Добрый ты… Так я пошёл?
– Ага, вали уже!..
– Ну бывайте. Надеюсь, больше не свидимся, – Лучезар встал и потопал было к Мефодию, уже приготовившему для него сумку с припасами, как вдруг, видимо, решившись, обернулся и тихо бросил на прощанье: – Скоро будет организована встреча Кулбаха со Святославом. На ней должен присутствовать тёмный волхв. И ничем хорошим для вас это не кончится. Не по нраву вы мне, но этого самодовольного поганца я просто ненавижу! Потому и предупреждаю, – после чего, резко развернувшись на каблуках, Лучезар стремительно подошёл к барной стойке, молча взял у Мефодия куль с едой и спешно вышел из «Дальней дороги», едва‑едва не столкнувшись при этом на входе с Благаной, которая, зайдя в трактир, тут же с порога визгливо прокудахтала:
– Имейте в виду, у меня нет лошади! – с собой у ведуньи оказался довольно хлипковатый на вид посох примерно в два, два с половиной пальца толщиной, сделанный из орешника, на верхушке которого, удивительное дело, вместо вычурного набалдашника на тонкой веточке зеленел самый настоящий, живой листочек. За спиной у ворожеи находилась приличных размеров деревянная котомка, доверху набитая каким‑то добром ведьминым вроде банок да склянок разных. Что находится внутри них, друзья предпочли не интересоваться.
– А на чём же ты…
– По буреломам непролазным да болотам гиблым за грибами, травами да ягодами лазаю? – перебила Емельяна колдунья, присаживаясь к ним за стол. – Да на золочёной карете, с впряжённой в неё тройкой‑другой рысаков благородных, а ты что подумал⁈ – проскрипела желчно Благана, уже чуть примирительно добавив: – Конечно, на своих двоих, милок, на своих двоих, всю жизнь!.. Ибо к местам дремучим, по которым я порой брожу, не то что конь, а тушканчик полевой не прошмыгнёт…
– Ну‑у‑у, с жеребцами у нас проблем нет, – широко улыбнулся Емельян. – Верно, Мефодий?
– Конечно! – радостно осклабился тот в ответ. – Всего одна лошадка вам нужна? Десять золотых…
При этих словах Емельян поперхнулся ряженкой, Благана язвительно хихикнула, а глаза Ратибора недобро сузились.
– Это для всех остальных цена, ну а вам, как старым знакомым, отдам за восемь монет… – мигом торопливо поправился Мефодий, увидев реакцию сидящих недалече странников. – Можно и за семь… – уже не столь радостно прошмыгал носом трактирщик.
– Позволь, я кое‑что уточню, дабы зазря кого‑нибудь к знахарке в избушку сейчас не отправить… – пророкотал угрюмо Ратибор. – Я правильно тебя понял, проныра обнаглевший, что ты хочешь продать за червонец золотых нам сегодня одного из тех двух десятков скакунов, коих я же тебе вчера по доброте душевной разрешил взять себе забесплатно?
– За семь золотых… Ты же мне их подарил, великан, и лошади теперь – мои. А ремонт, дело ох какое недешёвое!.. Надо ведь и то прикупить, и ента сделать… Тут подкрасить, там слой снять… Пять монеток устроит?.. – Мефодий совсем сник под суровым взором рыжеволосого гиганта.
