– Проехали… – Ратибор осмотрелся по сторонам, наконец, остановившись взглядом на «Дубраве». – А в баньку, между прочим, и правда сходить надо! Бадьи с водичкой тоже хватит. А то чего‑то опять я весь в крови… Дружище, проследи тут, чтобы всё нормально было; с населением местным за ломовых и повозки рассчитайся не скупясь!

– Сделаем…

– На вот тебе ещё, – Ратибор метнул Мирославу сундучок с драгоценными каменьями, – береги как зеницу ока, дружка. Похоже, казна у Свята опять добро пополнилась… Ладно, я в кабак, мочалку с мылом искать.

С этими словами, развернувшись, Ратибор потопал в таверну, оставив приятеля руководить погрузкой обоза, уже насчитывающего не менее шести телег. Время перевалило давно за полночь, когда караван практически полностью сформировали; количество повозок в нём увеличилось до восьми. Переночевав в «Дубраве», наутро дружина Ратибора неспешно двинулась домой, в Мирград. Задание Святослава было выполнено в лучшем виде. Впрочем, как всегда.

– Что это было, я тебя спрашиваю, братец⁈ – прорычал Кулбах, в диком бешенстве сверля потемневшими от гнева глазищами стоящего перед ним, понуро опустившего голову Лучезара, совсем недавно добравшегося‑таки, до Варграда. – Как можно так обделаться, скажи мне⁈ Ума не приложу!.. Ты чего, дитё малое, у которого сливу спелую отобрал соседский мальчишка на пару годков старше⁈ Говори уже!

Диалог проходил в центральном тронном зале терема правителя Варграда, правда, практически пустом, ибо, собственно, помимо самого Кулбаха, восседавшего на каменном, покрытом волчьими шкурами троне, выдолбленном из цельного блока редчайшего, кровавого оттенка известняка, на разносе, учинённом Лучезару старшим братом по возвращении домой, присутствовал лишь только Лудогор, нашедший минутку и напросившийся у отца на эту взбучку. Младший сын, Бурзоган, был занят подготовкой к предстоящей на днях встрече Святослава со своим батей.

– Всегда легко судить, Кул, со стороны, когда сам не присутствовал… – угрюмо бросил стоящий прямо перед троном Лучезар.

– Ну так расскажи по новой, чтобы я поверил, наконец! А то прям небылицы какие вещаешь, про одного косолапого!.. – Кулбах нервно поёрзал в своём каменном кресле. Над троном горделиво висел во всю стену гобелен с гербом Варграда: головой матёрого волка, держащего в оскаленной пасти обглоданную берцовую человеческую кость. Надо заметить, что правитель варгов старался развесить подобные символы волчьего княжества где только можно и где нельзя, ибо по праву гордился славной историей своих могучих, воинственных предков.

– Ента сложно описать, ибо его просто надо лицезреть воочию, дабы прочувствовать кожей всю неописуемую мощь этого рыжего великана! – горячо зашелестел Лучезар, вспоминая по новой события в «Дальней дороге». – Я никогда не встречал подобных ему бойцов, да поразит меня молния Перуна, если это не так! Сварог не даст соврать, он уложил нас легко, не напрягаясь, как слепых котят! Мне вообще показалось, что этот медведь пожалел, что противников так мало! Я бы ещё понял, если бы отправился в путь с двадцаткой неоперившихся юнцов, но ты же прекрасно знаешь, что со мной было два десятка опытных воинов, вышедших победителями далеко не из одной сечи!.. Кажись, – Лучезар бросил взгляд на скептически скривившегося Лудогора, – у тебя появился достойный соперник! Только на твоём месте я бы поостерёгся против Ратибора выходить, ибо это чревато тем, что ты можешь в землицу сырую прилечь раньше срока…

– Типун тебе на язык, что ты мелешь, а⁈ – буркнул недовольно Кулбах. Поднявшись с трона, он спешно проковылял к находящемуся рядом резному столику на курьих ножках и сделал несколько больших глотков из стоящего на нём пузатого кувшина с отборной медовухой.

– Ратибор, значит?.. – между тем задумчиво протянул Лудогор. – Я уже слышал это имя… И не раз… Балакают, около двух с половиной лет назад он одолел в поединке непобедимого доселе Светозара из Орёлграда… Ента хорошо! – карие глаза наследника волчьего престола нездорово блеснули. – Значит, когда я завалю этого медвежару, то стану лучшим на много вёрст в округе!

– Я бы заменил «когда» на «если», дорогой мой Лудогор, – тихо поправил племянника Лучезар. – Если  завалишь, так будет правильнее…

– Да брось ты, дядя дражайший, панику наводить да тучи сгущать понапрасну! – язвительно хмыкнул Лудогор. – У страха глаза велики! Я, конечно, понимаю, что ты там обделался, поди, с перепугу, когда он тебе пальцы ломать начал, но пора уже прийти в себя! Когда тебя отпустит‑то? Винца вон хлебни, кваску… К жене сходи аль другую красавицу себе возьми какую, отдохнуть, но успокойся и расслабься уже! Если что, я тебя в обиду не дам более, не трухай, – ядовито хрюкнул под конец старший сын Кулбаха покрасневшему от гнева Лучезару, хотевшему было что‑то рявкнуть в ответ, но всё‑таки в последний момент прикусившему язык. Не в том положении он сейчас находился, чтобы ссориться с наследником трона, потому и пришлось проглотить обиду.

– Что ты им рассказал? Чем интересовались? – Кулбах, отхлебнув ещё медовухи, подозрительно уставился на брата. – Говори как есть, не юли только! Я ведь всё равно узнаю правду, рано или поздно, ты же прекрасно это понимаешь!

– Заботил их сильно вопрос, зачем мы вообще всё ента затеяли, ведь как известно, худой мир лучше доброй ссоры…

– И?

– Пришлось поведать через «не хочу», – для наглядности Лучезар виновато показал свой сломанный мизинец, заботливо перевязанный главным знахарем при дворце Кулбаха, Светомиром, – что прознали мы, кто Ждана на тот свет раньше срока запулил, аки снаряд какой из пращи… Они, кстати, похоже, даже не догадывались, что он – твой сын, когда к Перуну его отправляли! Ну, мне так показалось…

– А они и не ведали, как доложил мне Изя да подтвердил опосля мой крысёныш в их норе, только это ничего не меняет! – Кулбах медленно прошёлся по тронному залу, не сводя при этом пристального взора с Лучезара. – Ещё чего им наболтал?

– Про обозы интересовались, кто щипает. Сознался, что мы…

– А мохнорылые чего, до сих пор не врубились, что ль? – желчно скривился Лудогор. – Вот ведь ослы глупые! И для кого мы метки наши в последнее время оставлять стали? Письмишки зачем строчили по деревням, что дань теперь нам платить надобно? Или они чего, до конца уверены не были?

– Похоже на то, что просто убедиться ещё раз хотели, – пожал плечами Лучезар. – Может, надеялись, что это нас кто подставить хочет, дабы лбами столкнуть! Вырезать морду волка на коре дерева да письмецо накарябать, много ведь ума не надо…

– Ещё что? – Кулбах подошёл к брату и встал перед ним, вперившись тому прямо в глаза. – Ну?

– Про варягов пришлось рассказать… – Лучезар не отвёл взор и, выдержав его колючий взгляд, продолжил: – Правда, они и так в курсе были, что мы их призвали, не ведали только, сколько их и когда прибудут…

– Ну и конечно, ты им всё и выложил на блюдечке!.. Дерьмо Велеса!.. – Кулбах грязно выругался, после чего прошёл к трону и снова на него уселся. – То есть давай уточним, братишка, как ты мило съездил в Борград: потерял два десятка бойцов, подарил Мирграду сундук со златом, а заодно и ценнейшие сведения, которые в тайне до последнего держать следовало!.. Про то, что провалил задание по переманиванию пятачков на нашу сторону, я вообще молчу… Эх, за всё надо самому браться! Хорошо, что я времени даром не терял, подстраховался и отправил пару‑другую голубков кабанам, итогом чего стало ответное письмо старого Огвальда, в котором он заверил меня, что Борград останется в стороне от нашей свары с косолапыми мохнатиками… Так что медведь гол, аки сокол! Совсем один, без союзников!.. – Кулбах тяжело вздохнул и бросил мрачный взгляд на Лучезара: – Вот скажи мне теперь, что делать с тобой: на кол посадить или четвертовать?

– Да делай чего хочешь! Моя жизнь всегда тебе принадлежала! – Лучезар гневно сверкнул очами. – Но я бы предложил третий вариант: позволь отомстить за нанесённое оскорбление!