– Затухни, Светозад, не беси, а? – рыжебородый богатырь досадливо сверкнул синими очами. – Не сыпь мне перчика на ранку, она и без того знатно зудит не переставая…

* * *

– Мы никуда не поедем! – Марфа гневно упёрла руки в боки. – Здесь наш дом!

– Милая, ты понимаешь, что мы можем не сладить с ними? – Ратибор вопросительно уставился на супругу. – Все ведь в таком случае сгинем…

– Вы выстоите! – русоволосая красавица и не думала сдаваться. – И погоните ворога, как всегда бывало!

– А если нет?.. – могучий великан всё продолжал недовольно пялиться на свою зазнобу.

– А у вас выбора нема! – выпалила Марфа горячо. – Потому и сдюжите! Обязаны сдюжить!

Добрая свара в избушке Ратибора разразилась вечером того же дня, когда здоровенный витязь завалился домой и поднял вопрос по отбытию в безопасное место жены и Буреслава с Властой. Очаровательная прелестница даже слушать ничего не хотела о том, чтобы собрать нехитрый скарб и уехать к матушке в её имение под Орёлградом, бросив мужа одного.

– На этот раз не всё так просто… Уж больно вражин много!.. Посему вы и должны отчалить! Коль на себя тебе начхать, то подумай хоть о наших детях, дорогая… – молодой исполин знал больное место любимой. – У Душенеги переждёте бурю, ну а после воротитесь, как всё стихнет…

– К матушке мы поедем только при одном условии! – Марфа сердито упёрла руки в боки. – Ежели ты отправишься с нами!

– Я не могу… – Ратибор насупился. – Бросить Мирград и удрать? Да я от стыда опосля сгорю…

– А нас, значит, оставить одних, без мужа и отца тебе не совестно, да⁈

– Марфуш, ну чего ты в самом деле меня хоронишь раньше срока! Ещё ведь ничего не ясно…

– Тем более, раз ничего покамест не известно, мы – остаёмся!

– А я сказал, вы уедете! – Ратибор сгоряча жахнул по столу, отчего тот знатно затрещал, не без труда выдержав могучую плюху.

– Батька, ты что⁈ Не гони нас! – на кухню, где и гремела ссора, влетела испуганная Власта. Вся в слезах, мелкая топтыжка бросилась к опешившему отцу и, ловко вскарабкавшись тому на плечи, крепко обхватила рыжебородого гиганта за шею, голося при этом ему на ухо: – Ты нас чего, тятенька, больше не любишь⁈

– Да что ты такое гутаришь, лисичка моя?.. – Ратибор обескураженно замер, бросив при этом растерянный взгляд на супругу, в глазах которой также появились слезинки. – Я вас обожаю, ты же знаешь!..

– Значит, мы будем вместе⁈

– Конечно, моя хорошая…

– Всегда‑всегда⁈ – ушлая кроха тоже успела изучить слабые места главы семьи.

– Всегда‑всегда!..

– Ловлю на слове! – ликующе завизжала рыжая хитрюга. – И смотри мне, коли обманешь! Расскажу Буреславу, как воротится из Малой Дружины, и тогда мы на пару с братом тебе так накидаем, век не забудешь!

– Иди сюда, моя валькирия! Пошли баиньки. Мы больше не будем шуметь, обещаю… – Марфа не без труда оторвала от благоверного всё ещё шмыгающую носом дочу, прижала к себе и понесла в детскую, успокаивая и что‑то ласково шепча ей на ушко.

– О боги, дожили, – Ратибор присел на лавку и хмуро пробурчал: – Власта уже грозится отлупить!.. За что⁈ Хотел ведь как лучше, Сварог свидетель! А получилось как получилось… М‑де…

– Медвежонок… – уложив кое‑как неугомонную малышку на боковую, минут через сорок к мужу вернулась успокоившаяся Марфа и, сев к нему на колени да обняв заугрюмившегося супруга, взглянула любимому в глаза и тихо произнесла: – Давай обождём пока что. Ежели совсем прижмёт, то соберусь с детишками и умчусь в тот же миг. Это ж дело нехитрое, ты ведь знаешь… Но и спешить не надо… Покамест не припекло! Бросать сейчас всё: дом, мои заказы рукодельные, Буреслава с Малой Дружины забирать, а ведь он только начал постигать основы науки воинской!.. Второпях не стоит принимать такие важные решения… Всё надобно взвесить, обдумать, хорошо?

– Хорошо, – также еле слышно проворчал Ратибор, обнимая в ответ свою красавицу жену. – Главное, чтоб поздно не было…

Спустя четыре с половиной месяца. Трапезная в тереме правителя Мирграда

– Ну что там? – Святослав нервно забарабанил пальцами по столу. – Пожаловали?

– Угу, – смурно буркнул Яромир. – По донесениям соглядатаев, их – тьма, ну прям как таракашек в самой препаршивой харчевне! Все доносчики в голосину щебечут, что в жизни никогда не лицезрели столь могучего войска, расплескавшегося серой рябью аж до горизонта… Гутарят, водной глади в Тёмном море было не разглядеть из‑за многих тысяч кораблей, что пожаловали из Ослямбии. Высадились вороги успешно, к сожалению… Мольбы мирградцев к Перуну о том, чтоб молниями поразил хоть одного ослика в пути, похоже, прошелестели мимо ракушек нашего сурового громовержца. Оно и понятно: сами сдюжить должны, чай, не перстом деланные!..

Стояла середина апреля, и яркие лучики солнца с каждым днём всё настойчивее пробивались сквозь сизые тучи, принося с собой желаемое, бодрящее потепление. Зима бойко сдавала свои позиции, покорно уступая право властвовать давно уж пришедшей ей на смену проказнице весне. Снег стремительно таял, до последнего залёживаясь лишь в непроходимых чащобах, буреломах да овражках. Кое‑где на деревьях и кустарниках стала проклёвываться оливковая дымка; это начали зеленеть разбухающие почки. Чувствовалось скорое приближение долгожданного, самого тёплого весеннего месяца мая. А там уж и до лета рукой подать.

В малом обеденном зале княжеских палат за добротным дубовым столом восседало пятеро. Давно ожидаемые тревожные вести прилетели шустрой сойкой с северного побережья Тёмного моря: следопыты один за другим принялись докладывать о прибытии неисчислимой вражеской рати, пожаловавшей явно с не самыми добрыми намерениями в отношении Мирграда и его жителей. Посему с утра пораньше Святослав и созвал срочное совещание, пригласив на него Яромира, Мирослава, Емельяна и… Тихомира. В последнее время главный советник прочно закрепился в особо приближённых у государя, не пропуская ни одного мало‑мальски важного заседания. Это очень не нравилось княжьему племяшу, и давеча он посмел открыто высказать дяде в глаза, что думает об изгнании из терема Ратибора и замене его зычного баса на отвратный писк пронырливого сановника. Владыке совершенно явно пришлось не по душе подобное выражение недовольства, вследствие чего любимый конопатый родственничек был знатно отчихвостен, как набедокуривший малец, перепутавший кувшин вина с ночным горшком. Этого оказалось более чем достаточно, чтобы Емельян надул губу на весь свет, и в первую очередь на Тихомира, принявшись усиленно под него копать, стараясь раздобыть хоть какую‑то информацию о его прошлом, которое было покрыто странной, непонятной завесой мрака.

– Где они сейчас и когда у нас ожидаются? – Мирослав, отхлебнув из кубка с квасом, выжидательно вперился в очи расположившемуся напротив приятелю.

– Выдвинулись к печенежским угодьям. Если наши предположения по стёжке ослямов верны, то дней пять им тащиться по землям степняков, опосля пересекают напрямки Песочный тракт, можно через Долину Злых Духов или даже не доходя до неё, а там уж и до Первой заставы рукой подать… На всё про всё пару недель с небольшим треба. Ну, для такой орды пущай на седмицу поболее… Но в любом случае в конце месяца, начале следующего ожидать уже под стенами Мирграда нужно эту тьму‑тьмущую, – Яромир обеспокоенно кашлянул. – Похоже, скоро у нас будет жарко!..

– У тебя что? – Святослав покосился на как воды в рот набравшего племяша. Тот явно ещё злился на своего дядю за недавнюю выволочку.

– Ослямбия расплескалась между Тёмным и Внутренним морями, постоянно прирастая новыми землями, присоединяемыми путём завоеваний, – начал без особой охоты монотонно бубнить Емельян. – Вот уж около полторы сотни лет они никому не уступали в битвах, то бишь не ведали горечи поражения. Действительно, и с чего бы не расшириться малость?.. – риторический вопрос повис в воздухе. Глава Тайной Канцелярии кашлянул в кулак, промочил горло глотком кваса из пузатой кружки и степенно продолжил: – Столица у них – Нурязим, неприступный град, как шепоток прилетел. Поклоняются ослямы Ахриману, тёмному божеству, приветствующему человеческие жертвоприношения. В стране процветает рабовладельчество. Невольников берут с территорий захваченных государств, отказавшихся преклонить колено и сделаться вассалами шалмахов, а также завозят с Чёрной земли. Правитель Ослямбии – некто Эдиз, которого величают не иначе как небожителем. Могущественный властелин; так твердят все без исключения, кто хоть раз слышал енто имечко… Званий у него, как дерьма в отхожей яме: император, падишах, султан, наместник богов на земле, ну и так далее!.. – Емельян слегка пренебрежительно крякнул, явно не питая хоть сколь‑нибудь трепетных чувств к произнесённым титулам. – Довольно пожилой уже, но всё ещё крепкий мужчина! Не счесть, сколько у него жён, наложниц да детей. Азартен; питает слабость к созерцанию любого рода поединков, будь то с оружием в руках аль без оного, человек с себе подобным или супротив зверя дикого. Даже арены по всей стране воздвиг, где проводятся регулярные ристалища. Это егошнего сынка мы хлопнули в набеге том злополучном, необдуманном… Жестокий тиран, как об императоре отзываются в тиши едва слышимым шелестом все подданные Ослямбского царства. Ведьма при нём ещё какая‑то трётся… Как балакают, умалишённая. Более ничего разнюхать моим ищейкам не удалось покамест, но сведения по крупице собираются…