Лежащего рядом в высокой траве варградца с перерезанным горлом, оставленного лиходеями в качестве одинокого дозорного и благополучно заснувшего на посту, друзья в расчёт уже не брали.
Ещё даже не начало светать, и петухи деревенские до сих пор дремали на жёрдочках, когда двое витязей уже подгребли к Бобруйке и, быстро убрав храпевшего часового, принялись бегло изучать вляпавшийся в неприятности по самое не балу́йся посёлок.
– Значится, ещё раз, Мирка, – пробормотал тихо Ратибор, обхватив покрепче свою секиру, – заходим по‑быстрому в хаты да вырезаем всех пришлых, кого сможем, пока те клопа ещё давят! Хоть и не по нраву мне это, а другого выхода не вижу… Разумного, по крайней мере! Не, можно, конечно, зарубиться с ними и в открытую… Со слов Оливенки, семьдесят рях там примерно, всего‑то… Вон встать по центру да проорать чего‑нибудь вроде: «Подъём, собаки сутулые, время подыхать!» Но сдаётся мне, это будет не очень умный ход…
– Даже не думай!.. – зашипел на друга зло Мирослав. – Совсем уже сквознячок в черепе все мозги вымел⁈ Останется их рыл двадцать, тогда и развлекайся! А покамест этого не случилось, во сне их кончаем!.. Это не деревенские увальни, Рат, в руках, окромя плуга да дубины, ничего и никогда более не сжимавшие, а воины какие‑никакие! Понимаю, что тебе не по душе сей забой скота бесчестный, но не время сейчас геройствовать! И не место! Я ещё домой воротиться собираюсь, если что, к жене и сынишке, так что дурковать прекращай!.. А то один сейчас пойдёшь туда!
– А что, это идея! Я не против…
– Друже, не нервируй, а? Потопали уже, скоро петушки закукарекают!
– Да потопали, хорош языком молоть…
Двое приятелей осторожно пробрались в селение в предрассветной дымке и тихонечко заглянули в окна первой же попавшейся на пути избушки. Несколько серых воителей безмятежно спали на кроватях, не ведая совершенно, какая опасность над ними нависла.
– Иди в следующую, я тут приберусь… Работаем тихо! – Ратибор, прислонив свою секиру к стене у входа, достал два одноручных чекана из‑за пояса и, слегка скрипнув дверью, оказавшейся не запертой, споро зашёл внутрь дома. Раздавшиеся вскоре изнутри характерные чавкающие звуки свидетельствовали о том, что рыжебородый великан принялся без особой охоты вырезать всё ещё дремлющих головорезов.
Мирослав тем временем проследовал к следующей халупе, ловко проскользнул в распахнутое настежь окно, так как входная дверь оказалась закрыта, и принялся практически бесшумно отправлять к Сварогу на пир находящихся внутри десяток лиходеев, задействовав оба своих одноручных клинка.
– Тьфу, как в фекальках извалялся… – вышедший из первой избушки Ратибор был мрачнее тучи. – Каким‑то подлюкой последним себя чувствую, что за срамное ощущение⁈ Как я после такого Сварогу с Перуном в глаза смотреть буду⁈ Они ведь не поймут… Во сне убивать, это же стыдоба!.. – рыжебородый витязь с явной неохотой медленно потопал к соседней лачуге, перекинув в одну лапу рукоятки окровавленных топоров, а другой прихватив секиру да примостив её, как и у первого домишки, около входа. Заглянув в окно избы и убедившись, что в ней до сих пор спит с полдюжины неприятелей, тяжело вздохнул, после чего сильно дёрнул на себя массивную ручку на этот раз оказавшейся запертой на щеколду входной дверцы, с громким треском выдрав её с корнем.
– Ой, какая оплошность, – громко проворчал молодой богатырь, заваливаясь в хибару и совершенно при этом уже не таясь. Но к его разочарованию, давящие внутри клопа варги дрыхли, как убитые, никак не отреагировав на выломанную дверь; похоже, найденные в погребке запасы медовухи хозяев дома споро уничтожались нежданными гостями до поздней ночи.
– Вы что, издеваетесь⁈ – Ратибор хмуро взирал на дрыхнувших крепким сном воинов. – Да пошло всё!.. А ну, подъём, сонливцы несчастные, хорош окуньков носярами ловить! – с этими словами он саданул по стоящему у входа деревянному ночному горшку, с грохотом запулив пахучий снаряд в распростёртые телеса пришлых бойцов, попав одному из них точно в голову и добро обдав того нечистотами.
– Что за дерьмо, что случилось⁈ – сонные воители начали, наконец, продирать глаза. В этот миг закукарекали и первые петухи.
– Дерьмо и случилось, – хмыкнул на это враз повеселевший Ратибор, – в вашей жизни! Пора очухаться да издохнуть! Сегодня удача повернулась к вам копчиком…
– Чего⁈ – расталкивая ещё спящих, бойцы медленно вставали, хватаясь за оружие и настороженно косясь на здоровенного исполина с двумя окровавленными чеканами, что терпеливо ожидал пробуждения своих оппонентов. – Ты, вообще, кто такой⁈
– Смерть ваша! – Ратибор, решив, что достаточно дал им времени очухаться, грозно рыкнул в опешившие физиономии: – Идите сюда, собаки! – после чего с радостной улыбкой бросился на изумлённых воинов, чуть было сам при этом не вляпавшись в расплескавшиеся по полу отходы их жизнедеятельности.
– Да чтоб тебя!.. – в сердцах буркнул он, врубившись в нестройный ряд серых ратников.
– Это тот рыжий шатун, что Лудогора к праотцам отправил!.. – крикнул кто‑то в пылу закрутившейся смертельным вихрем схватки. Отборная брань, лязг стали о сталь да стоны умирающих мгновенно разбили звенящую утреннюю тишину. – Валите его, триста монет сами к нам в лукошко плюхнулись!..
Со второго этажа на шум драки спустились ещё пяток заспанных варградцев, кои не преминули с яростными воплями броситься на подмогу собратьям. Ратибор же, несмотря на свои впечатляющие габариты, неуловимой рысью метался между не до конца ещё проснувшимися после вчерашней попойки недобитками, быстро, ловко и умело отправляя их одного за другим пировать в небесные чертоги. Два колуна в его могучих лапах со скоростью молнии мелькали перед ошалевшими «волками», сплетая в воздухе смертельную паутину для каждого, кому не повезло ночевать в этой избушке. Удар, ещё один, блок, уворот, опять удар!.. Оппоненты оседали на пол с пугающей регулярностью, зачастую при этом плохо осознавая, как так они умудрились опростоволоситься и в общей сложности почти в дюжину голов не суметь одолеть всего одного витязя! Да, мощного, да, умелого, но одного!
– Вы чего творите⁈ – вскрикнул растерянно один из последних трёх оставшихся стоять на ногах лиходеев, средних лет лохматый детина с пшеничной копной волос и точно такой же бородкой. – Мы что, даже попасть никак толком не можем по этому медвежаре⁈ – выставив перед собой ходящий ходуном в трясущихся от страха и вчерашней выпивки руках клинок, испуганный душегуб с ужасом наблюдал за тем, как рыжебородый гигант с мрачной ухмылкой разделал на отбивные двух его оставшихся приятелей, одному снеся голову с плеч, а второго изрубив буквально в капусту, так как тот невольно умудрился вызвать на себя гнев разъярённого берсерка, наступив ему ненароком в пылу боя на ногу.
– Да ну тебя в печь!.. – решив, что с него хватит, последний воитель развернулся, вылетел вон из домишки и помчался прочь, голося при этом на всю округу.
– Хм!.. Похоже, спалились… – без тени сожаления проворчал Ратибор, после чего огляделся на дело чеканов своих. – Так, у меня тут червончик загорает, в предыдущей хате восемь рыл не проснулось, у Мирки, поди, примерно столько же окочурилось. По итогу минус тридцатка или около того… Оливка вещала, что их под семьдесят в Бобруйку прикандыбало. То есть рях сорок ещё осталось… Ну нормально, а то я даже не вспотел покамест!.. Мальца размялись, можно уже и посерьёзнее рубку организовать! – с этими словами Ратибор вышел из избушки, слегка зажмурившись от яркого света. Первые лучики солнца показались из‑за горизонта, пробиваясь сквозь верхушки деревьев и прогоняя прочь ночную мглу.
– Эй, здоровячок‑боровичок, ты чутка полоумный, как я погляжу! Совсем один, что ль, припёрся к нам? – раздался скрипучий голос шагах в тридцати от избушки. – Ну это ты зря, веселье закончилось! Как предпочитаешь, по‑быстрому дуба дать или всё же желаешь помучиться напоследок?
– Пожалуй, желаю помучиться, – Ратибор исподлобья взглянул на стоящую перед ним ватагу вооружённых до зубов лиходеев, встречавших его снаружи, быстро прикинул примерное количество разбойников и, убрав двух братиков за пояс, не спеша взял в руки так одиноко и стоящую у входа в дом, там, где он её оставил, верную старушку секиру, лениво пару раз крутанув свою любимицу в воздухе. – Это чего, тот, визгливый, с пшёнкой на башке так шустро подсобрал вашего брата? Его надо бы вместо пса в конуре держать, чтоб вопил каждый раз, как только кто рядом шмеля пустит… Разбудит и мёртвого! А что ента вас, упырей, так мало собралось? Два с половиной десятка, не больше… Одни шакалы серозадые пасти скалят… Где варяги⁈ Опять, что ль, дёру дали, как давеча в сече нашей? Окромя как жрать, рыгать да лихо бегать, умеют ли ещё хоть что‑то эти вояки…
