– И все?! – возмущенно выдохнула я. – То есть никакой угрозы не было? А нельзя было сразу предупредить, пока я тут с ума сходила?

Но Валиса рассмеялась и вдруг открыла неожиданную тему:

– Знаете, профессор Дикран, я ничего не понимаю в этих ваших интригах. Но стараюсь быть в курсе всех академических сплетен – вы, можно сказать, единственный, о ком я ни одного дурного слова до сегодняшней ночи не слышала. Вы или правда отлично притворяетесь, или те люди ошибаются относительно вас. Поэтому – исключительно в счет будущего экзамена – можем остаться с Ирис здесь до утра. Уместимся с ней вдвоем вон на том диванчике, никто никому не помешает. Мы ведьмы, нам плевать на репутацию. А от вас, возможно, хоть на пару недель отстанут. Необязательно же вредничать так усердно, можно иногда и замылить глаза.

У дракона от удивления лицо вытянулось – почти так же сильно, как у меня. Но ректор тотчас отрицательно качнул головой:

– Благодарю за самопожертвование, староста, но никто не поверит, что эйр не побрезговал ведьмой. Тем более сразу двумя. Идите уже, не провожаю. Забегайте в другой раз, когда снова во что-нибудь вляпаетесь. Знаю Ирис чуть лучше, чем тебя, поэтому не сомневаюсь, что такое случится.

Наконец-то и Валиса поморщилась: тоже уловила это высокомерное слово «побрезговал». Не прощаясь, она развернулась и потопала на выход. Я поспешила за ней. Теперь хоть не придется пояснять, почему этот с виду очаровательный господин Дикран, несмотря на все свои заслуги и огромный преподавательский опыт, вызывает во мне лютую ненависть. Побрезговал он! Или наоборот, не побрезговал? Ведьмы ему даже для слухов об интрижке не годятся, с ума сойти. Да кому он вообще сдался, чудище крылатое?

Сат еще долго не мог уснуть. Итак, за ним шпионит профессор Унгальд, которого он знал много лет и искренне уважал. Даже наполовину лис всегда остается лисом. Эйр не стал рассказывать о своих тревогах девчонкам – не их ума дело, но сам невольно напрягся. Он подозревал, что за ним присматривают, но надеялся, что не контролируют буквально каждый шаг. «В столице становится ветрено» – и в эту воронку его обязаны втянуть в числе первых. Все же напроситься на аудиенцию к императору и честно поведать обо всех последних событиях? Но поверит ли Адриан Третий, когда ему в другое ухо непрерывно нашептывают о желании чистокровных вернуть свое влияние? Отправит ли его величество по наводке Сата армию в западные леса, рискуя разозлить все местное население, или же посчитает его жалобы очередным доказательством, что эйры беспричинно мутят воду?

А с Ирис у них постоянно что-то происходит, но никаких подвижек в основном деле. На следующую консультацию она пришла трезвее стеклышка. Что прискорбно, ведь Сату понравилось рассматривать ее пылающие скулы почти точно так же, как тискать за лодыжку. Забавная она все-таки – можно случайно и ухохотаться, не будь она притом еще и весьма миленькой. Сат уже подсознательно жалел, что студентка Мартос не относится к драконьему роду. Сошла бы и седьмая вода на киселе, чтобы он тотчас посмотрел на нее иначе. Вот тогда бы и осудил сам себя: из нее же никудышная барышня! При неплохом образовании и среднем достатке она умудрилась вырасти хамоватой и несдержанной. Длинные темно-рыжие волосы заплетены в вечно растрепанную косу. Омерзительные веснушки – настолько бледные, что только драконьим оком и заметишь. На пальцах застарелые мозоли и обломанный ноготок. Будь родители Сата живы, умерли бы от одного взгляда на такое непотребство. Однако эти отметины говорили о ее прошлом больше, чем сподобилась она сама: девчонка точно никогда не избегала грязной и тяжелой работы, что и сделало ее в столь юном возрасте опытным лекарем. Но от природы Ирис тоненькая и нежная – кожа под шерстяным чулком не позволит обмануться. Как же повезло, что у нее ни единого шанса понравиться эйру – значит, ему не придется отыскивать в куче ее недостатков редкие достоинства.

Он еще до ее прихода вынул кулон так, будто украшение случайно выглянуло из-за воротника. Разумеется, дракон не собирался ее дразнить – просто был не против, чтобы ведьма снова ринулась в драку. Но, к вящему неудовольствию, Ирис на этот раз лишь покосилась, про себя какую-то гадость подумала и ни одного резкого маневра не предприняла. Наоборот, она вознамерилась вести себя как можно приличнее, хотя по-прежнему выражалась странно, дабы он не расслаблялся:

– Добрый вечер, иор.

– Правильно говорить «эйр», – по инерции поправил он.

– Это я сократила «исполняющий обязанности ректора». Нравится? Я готова ответить на любые ваши вопросы по светским манерам. Но до того, как вы начнете их задавать, отвечу сама на те, что успела выучить. Над тарелкой кладется нож для фруктов, затем десертная вилка…

Да что она к нему пристала-то с этим этикетом? Будто бы им больше поговорить не о чем!

– Студентка Мартос, – мягко перебил ее Сат. – Зачем ты делаешь вид, что не врывалась давеча посреди ночи в мою спальню со своей подругой?

– Какой еще подругой? – натурально удивилась она. – Сразу видно, как вы хорошо в людях разбираетесь. Валиса тогда ни разу не попыталась расцарапать мне лицо, лишь потому что вас стеснялась.

Эйр притворно изумился:

– Староста тебя не любит? Да как такое возможно? Ты же такая милая, покладистая, сговорчивая – сплошное удовольствие с тобой о чем-то договариваться. Неужто она нашла в твоем характере хоть один изъян?

Ирис скривилась, верно поняв сарказм, но монотонно продолжила:

– Итак, десертная вилка. Жаль, что вы для этих консультаций реквизит не предусмотрели. Мне сейчас в руках очень не хватает хотя бы десертной вилки.

– Все еще думаешь, что не увернусь? – дракону чрезвычайно нравилось поддерживать это шутливое настроение.

Она будто внимательно оценила его с головы до столешницы, на миг задержала взгляд на кулоне и равнодушно пожала плечами:

– Да я вообще о вас не думаю. Только о клятых вилках и бесовых реверансах. Их, надеюсь, лично будете показывать, раз вы учитель?

Сат с трудом подавил очередной всплеск эмоций – десять последних раз это было уже не раздражение, а нечто близкое к нему и пока не определяемое словами. Почему такая простушка ведет себя так, будто он никто? Ладно, уважать его лишь за чистоту крови не обязаны, но обычно студенты все же смиряют нрав перед профессорами. Ведьмы – что с них взять? Хотя взять-то как раз есть что, только не дают. Он решил на этом закончить привычный обмен любезностями и перейти к сути дела:

– Ирис, ты забыла, как от страха призналась в моем спасении?

Во взгляде почти оранжевых глаз промелькнула настороженность, но фразами студентка себя не выдала:

– Сомневаюсь, что вам было необходимо мое признание. Или было?

Он не стал думать долго и со всей честностью кивнул, подтверждая:

– Ты ведь теперь сама все хорошо понимаешь. Змеи устроили мне ловушку, без твоего вмешательства я бы погиб. Вы со старостой подслушали разговор, в котором все обвинения шиты белыми нитками. Благодаря нескольким случайностям именно ты стала свидетельницей, способной подкрепить мои слова.

– Перед кем? – Она нахмурилась, мгновенно выловив суть.

– Императором, – дракон не юлил.

Ирис отвернулась в задумчивости, затем встала и подошла к темному окну. Сосредоточенно молчала, словно его предложение требовало осмысления с разных сторон. И вдруг впервые за долгое время заговорила с ним как с равным и без нотки иронии:

– Я знаю, что за этим последует. Его величество отправит войска на запад, солдаты обойдут дома, осмотрят каждый куст, общий порядок будет нарушен, но преступников найдут. И ты имеешь право на поиск справедливости – я своими глазами видела, насколько жестоко с тобой обошлись. Эйр или последний нищий – нет разницы, пока мы подданные императора. И наказывать нас можно только по его приговору, а не по раздутым домыслам. Моя мать не ведет дел со змеями, но и не ссорится с ними. К драконам она относится точно так же. Это и есть наша позиция: воюйте друг с другом, лишь бы нас не трогали. А мы будем подбирать раненых и спасать за монетку.