— Прямо как господин Лермонтов, вечно во всём сомневаешься. Все же добровольцы, сами вызвались. Так и учили нас пять лет именно для этого. Всё нормально будет. А сам Михаил Юрьевич с нами пойдёт? — Наран чуть голову набок повернул, как бы и ею этот вопрос всех интересующих задавая.

— Да, будет Михаил Юрьевич? — раздалось со всех сторон подходили от фургонов молодые люди.

Свёл брови в немом вопросе и тот самый крепыш.

— Теперь можно уже. Отец ему запретил, но Михаил Юрьевич решил не бросать нас и принять участие в войне. Не дело, говорит, боевому офицеру за спины пацанов прятаться.

— Мы не пацаны, а прапорщики и мичмана — офицеры, — вскинулся крепыш.

— Григорий Александрович, вы старший среди нас, вам виднее, — калмык Наран усмехнулся.

— Мы Пушкины от опасностей не бегаем. Так что, майор Лермонтов, он будет с нами?

— Будет. Он на неделю вперёд выехал в Архангельск. И будет со своим хорунжим там нас ждать.

— И дядька Ерофей будет! Так мы этих наглов на куски порубим.

— Не говори гоп…

— Сам ты остолоп…

— Всё, всё, парни. По фургонам. Нужно засветло до Архангельска добраться.

Вежливость никогда не помешает, тем более что она ничего на стоит.

Ведьмак (The Witcher)

Дондук с рассветом сделал два хода конём. Раз буквой «Г» с обходом сопки и второй раз, оказавшись метрах в шестистах позади японцев. На баррикаде осталось только два десятка пацанов айнов и буддийские монахи. Стоять насмерть никто им команды не давал. Команда им дана была строго противоположная. Как только японцы полезут через первую баррикаду, стрельнуть по ним насколько раз и демонстративно, так чтобы сыны Аматерасу обязательно видели, отступить. Должны самураи, видя отступающего врага, броситься вперёд с криком «банзай» и забыть о прикрытии тыла. В это время калмыки: и диверсанты, и казаки там, в этом тылу, и окажутся, отстреливая увлёкшихся атакой японцев. Пять десятков прицельных винтовочных выстрелов в спину. А японцев всего может чуть больше трёх сотен осталось. И в основном у них холодное оружие, а древние аркебузы работать этим утром не будут. Идёт нудный мелкий дождь, удачно за ночь погода испортилась. Есть луки ещё у асигару, но и они не могут быть использованы в такую погоду. Тетива после первых же нескольких выстрелов размокнет. Остаются только мечи и копья против винтовок Шарпса. Это не лучший расклад для японцев.

Это план был такой. В реале получилось чуть хуже. Японцы оставили арьергард. И не потому, что стратеги великие. Отнюдь. Их жизнь заставила. Как потом уже выяснилось, у сынов Ямато имелось больше трёх десятков раненых. Болезных оставили в лагере на тропе, и для ухода за ними самураям пришлось оставить десяток человек. На них дозор посланный Дондуком и напоролся. Кто-то из японцев оказался глазастым и принялся верещать. Его пристрелили, выбили с засады и десяток охранения, а там стонущие и уже не стонущие, а лежащие без сознания, раненые. Хватило бы времени добежать до первой засеки, но тогда раненые оказываются у тебя в тылу. И Дондук принял решение не спешить. Целый день впереди. Вперёд теперь японцы точно не пойдут у них враг в тылу. Должны развернуться и двинуться назад.

Просчитался. Плевать оказалось командирам японцев и на раненых, и на безопасность собственного тыла. Они ломанулись опять плотной толпой на айнов.

Айны приказ выполнили. Выстрелили раза по три — четыре и бегом направились прочь от второй баррикады по тропе. Теперь Дондук со всеми силами вынужден был дурость японцев повторить. Ему нужно было догонять врагов бегом по узкой тропке.

Хорошо, что самураи заслон не поставили, калмыки выбежали из-за поворота у сопки, как раз, когда последние японцы перебирались через баррикаду. Дондук остановил, вскинувших винтовки диверсантов и казаков.

— Рано. Пусть переберутся и окажутся между двумя баррикадами.

Подождали, и когда последняя фигура в белом перелезла через препятствие, побежали следом. Пару минут, и они у баррикады. И всего в нескольких десятков метров спины последних японцев.

— Огонь.

Пространство в триста метров до следующего завала как на ладони, тропа тут прямая. Видно, что первые японцы заняты тем, что пытаются перелезть через наломанные ветки и маленькие деревца.

— Переносим огонь на дальних, — Дондук и сам попытался выцелить лезущих через баррикаду японцев, благо их белые одежды на фоне зелени отлично видны.

Защёлкали выстрелы, и вся первая баррикада вскоре окуталась дымом. Ветерка нет ни малейшего. И вскоре стрельбу пришлось прекратить. Ещё раздавались выстрела с подножия сопки, куда отошли казаки, тут места для всех желающих пострелять не было, что с той стороны шесть человек влезало, что с этой. Вскоре и там замолчали. Кусты у подножия сопки тоже все в дыму, что там, впереди, не видно.

Дым рассеивался почти целую минуту и ориентироваться можно было только по голосам запертых между двумя завалами японцев. По этим голосам выходило, что они стоят на месте. По крайней мере, к калмыкам точно не приближались. Наконец, дым стал не таким плотным, дождём его частично прибило к земле, частично развеяло, и можно было оценить, что же творится на тропе перед ними.

Неожиданно. Хотя… Японцы же. Они с упорством достойным лучшего применения перебирались через вторую баррикаду. Больше половины уже была на той стороне.

— Огонь, стрелять, не целясь, в ту сторону. Десять выстрелов каждый, — крикнул своим сотник калмыков, и сам стал азартно стрелять куда-то туда.

С учётом того, что винтовка Шарпса и на семи сотнях метрах сохраняет убойную силу пули, и узости тропы, пятьсот выстрелов, даже не прицельных, должны серьёзно проредить поголовье сынов Аматерасу.

Через три минуты выстрелы смолкли. Ещё минут пять потребовалось, чтобы дождаться пока кислый, воняющий преисподней, дым от сгоревшего пороха, дождь прибьёт к земле. И когда пусть и через остатки белёсой пелены начали проступать контуры второй баррикады, треск винтовочных выстрелов раздался с той стороны. Японцы стрелять из своих фитильных аркебуз в приличный уже дождь не могли, а значит, айны приказ не выполнили, вернулись и решили с японцами за всё хорошее, что от них видели, рассчитаться. Видно, хорошего было не много, так как расчёт шёл не в серебре и золоте, а в свинце.

— Ложись, — гаркнул Дондук и первым плюхнулся в грязь дороги, не хватало погибнуть ещё от дружественного огня. Минуты через три с той стороны стрельба тоже затихла, понятно и там всё дымом заволокло, — Перебираемся, — махнул Дондук рукой своим, — Эти дети леса, ещё вляпаются в неприятность.

Все три сотни метров тропы и пространство вокруг неё были устланы телами убитых и раненых японцев, которых тут же отправляли кинжалами к их богине. Не лечить же их потом, тем более что осень с сыростью скоро, хоть как раны воспалятся. Добрались до второй баррикады, а там картина маслом, как князь Болоховский выражается. Вся баррикада завалена телами японцев и за ней то же самое. А айны прекратили стрелять. Всё, больше не в кого. Чуть сбоку у ручья несколько самураев лежат с распоротыми животами. Сэппуку себе сделали, чтобы в плен не попасть.

— Всем заняться ранеными японцами, тяжёлых нужно добить, а среди лёгких парочку оставить. Нужно допросить их на тему, кто такие и кто послал. А потом нанести визит вежливости в ответ.

Чтобы взять город, нужны саперы, артиллеристы, шпионы и предатели. Ну и несколько тысяч дураков из пехоты, которые почти все безо всякого смысла сложат голову под стенами.

Алексей Пехов

У англичан, несмотря на то что князь Болоховских серьёзно проредил их флот, военных, в том числе и паровых, кораблей оставалось ещё прилично. По крайней мере, три паровых корабля нашлись, и их отправили к Архангельску. Во-первых, блокировать этот порт, а если получится, то и принудить к сдаче. А вот людей для десантной операции командующему эскадрой — командору Фредерику Сеймуру не выделили.