Через час, когда уже рассвело, а каминные часы, заведённые вчера Радищевым, показали половину одиннадцатого они вышли вчетвером на улицу. Фёдора оставили заниматься фризами. Точнее спасать от них местных бедолаг. Это обещало вылиться в проблему. Местного конька они почти зачморили загнав в угол и покусав, а кобылку обхаживали все трое. Беда надвигается. И для конюшни, разнесут и для кобылки. Да как бы и друг друга не покалечили.

Ванька соловьём — разбойником засвистал, вызывая извозчика. Это им всё тот же слуга местный посоветовал. Нда. А чего вызвали — приехал. Приехала. Пролётка на двоих. А куда Ваньку и Улана девать. Пришлось снова свистеть. Ещё один извозчик вскоре появился. Расселись и Сашка Аньке шепнул, скажи ему, чтобы ехал на рынок, где дрова можно купить и продукты.

— Хм, так не делают, барыня, но отвезть можно, чего не отвезть, воля ваша. Рубль.

По дороге на рынок от словоохотливого кучера узнали интересные подробности, лучше бы вчера он им их рассказал, сейчас уже поздно пить боржоми.

— Теперича вот чего, барынька. Квартиры в городу сдаются «с дровами» али «без дров», о сём всегда в договоре прописыватся, и от чего зависит цена жилья. С этой-то стороны, квартиры с дровами кажись гораздо удобнее: хозяин-то сам заботятся о покупке и доставке дров, оно же, как оптовый покупатель он завсегда получат дрова по низким ценам, но, с другой ежель стороны, он экономит аспид на качестве дров. Топить эвон печи плохими дровами — сущее наказание для жильцов. Если же квартира сдаёться без дров, то тута могёт быть, что она холодная, и сколько бы ты ни топил даже самыми лучшими дровами — берёзой сухой, она не прогрееться. У вас-то, понятно, без дров.

— А уголь можно купить, — поинтересовался Кох. Там, в прошлом будущем, у него дед всегда печь сначала дровами топил, а на ночь загружал в печь уголь, и он поддерживал температуре в доме всю ночь.

— Уголь? Так можно и уголь. Слышал в порту, что в Петербург ежегодно прибывает от 5 до 6 кораблей «аглинских угольев». Только не слыхивал, чтобы ими, угольями-то, печи в домах топили. Кузнецы покупают, да ещё на фабрики. 

— Анька, а спроси этого знатока, нельзя ли нанять человека на три месяца, чтобы он нас дровами снабжал и углём, — как-то не улыбалось Коху всю зиму ездить через полгорода за дровами.

— Чего же нельзя. Можно. Нужно даже. Куда вам барынька самой. И киргизец ваш не помочник, его и обманут и пришибут. Хиленький оне. Есть дровяники. Я пришлю к вам, как вернёмся. А вот и подъезжаем ужо. Между 2-й и 3-й линиями на Васильевском острове раньше, до наводнения, работал Меншиковский рынок, там продавали сено, дрова и продукты. А что теперича? Да то же и есть. Чуть переехал, после наводнения. А очутившись возля церкви Андрея Первозванного, рынок и поменял название на Андреевский. Вот он — Андреевский рынок. Вас туточки дожидаться, али обратно сами добираться будете.

— Туточки, — зыркнула на Пахома, так звали разговорчивого кучера, Анька. — Мы быстро, если дрова покупать не надо, то мы быстро.

— Видел я ваших жеребцов. Тут овса нужно куплять. Тута есть с доставкой. Да всё можно с доставкой, только плати.

Анька взяла Сашку по привычке под руку, но увидев дикий взгляд какой-то торговки, отпустила. И правда, богатая барыня идёт под ручку с киргизцем. Это для Питера перебор.

Взяли Аньку в коробочку. Спереди идёт дархан Дондук, потом Анька, за нею Улан, а рядом почти вплотную, чтобы не оттеснили Ванька младший. На рынке толкотня страшная. И к гадалке не ходи, рыщут карманники и прочие ловцы удачи. А вот барынь почти не видно. Не ходють барыни на рынки — есть прислуга. Калмыки тоже. Не ходють. На их компанию сразу сотня глаз вылупилась. По улице слона водили. Это про них. Подошли к тётке, что яблоками торговала. Ну, они же мороженные. Рядом мочёные. Всё же Сашка у нескольких торговцев и торговок яблоки купил. Шарлотку можно сделать, и косточкам морозец в пару градусов не страшен. Ещё Кох купил у одной тётки морковь. Эта была не на улице, а внутри здания в рядах. Если быстро везти, то не замёрзнет. Морковь у торговки для нынешнего времени просто удивительная. В будущем и белую выведут, и почти красную — малиново-оранжевую, и с хвостиком, и без. Эта была не такая, чтоб совсем уж малиновая, но гораздо насыщеннее цвет, чем у остальных продаваемых на рынке, а следовательно, и каротина больше. На этом удача их покинула, больше ничего интересного не было, но, чтобы уж два раза не ездить, Сашка у нескольких торговцев купил по маленькому мешочку ржи, пшеницы и овса. Не возвращаться с десятком яблок и несколькими морковками. Извозчик удовольствие не дешёвое, пусть хоть что-то везёт.

На выходе купили лошадям овса и сена с доставкой.

Продавали и лошадей. Даже Шайра два было. Но они были гнедые и не вписывались в Сашкин план выведения вороных великанов. Ну, и не гнать же шайров отсюда. С их скоростью⁈ Это прямо сегодня и нужно назад возвращаться.

Ванька, отправленный в самостоятельное плавание, принёс вскоре мясо, пару курей, живых причём, и муки. Потом сгрузив покупки в пролётку и усвистал снова, а вернулся, когда уже все подтянулись к экипажам, с картошкой и морковкой, обычной — мелкой и не сильно оранжевой. Ну, сейчас в основном вся такая.

— Рис? — поинтересовался Сашка у пацана. Хотелось приготовить плов, тряхнуть стариной, пока кухарку не наняли.

— Есть, вашество… тьфу есть, дархан.

— Пахом, а как нам хорошую кухарку на три месяца нанять? — подошла к кучеру Анька.

— Пришлю. Чего не прислать. Ежели сговоритесь. Хорошая кухарка. Говорит, у самого Грибоедова робила. Слыхали, в Персии убили его? Вот у него и робила. Ну, когда он в Петербурхе жил.

К вечеру Кох почувствовал себя настоящим петербуржцем. Он устал, как собака, он был зол, как собака и чувствовал себя собака — собакой. Хоть вой. Деньги, которые он копил на выкуп Басково из залога, улетали, как дым на сильном ветру.

Кухарка — чухонка, почти не разговаривающая на великом и могучем, и грязная, как все чухонки, наверное, обошлась Сашке в двадцать пять рублей в месяц. При этом она не умела делать плов. Не умела делать… Легче перечислить, что она умела. Каши умела и хлеб. А ещё щи. Ну, ничего, Сашка жив и Анька под рукой, научат. Потом Варпу — это её так звали, сможет наниматься на работу к князьям, и кормить их изысками получше поваров французов.

Она же привела свою сестру, которую звали Анна, но это не имя оказалось, а погоняло, на самом деле высокую веснушчатую рыжую девицу звали Аннели. Её наняли помогать Варпе или Варпу, может не склоняется имя. Один чёрт сразу в Варю переименовали, и заодно новая Анька будет работать прачкой и убираться в комнатах. Не перепутать бы Анек спросонья. Эта служанка обошлась в двадцать рублей в месяц. Дровяник Ильюха с дровами и углём, который сначала обошёл квартиру, заглянул в каждую печку и проверил берестой тягу, и даже окна осмотревший, потребовал за дрова и уголь на месяц вперёд пятьдесят рублей, но может и больше получиться. Потом пришёл мужик, который продавал карету со всей упряжью под пару лошадей. Пятьсот семьдесят пять рублей. Вообще, убожество убожеством, там ремонта ещё на сто рублей. Но не нанимать же каждый раз двух извозчиков, так за три месяца вообще без штанов останешься, а карету потом либо продать можно, уже отремонтированную, или с собой забрать.

Еле отбились от служанки для Аньки.

— А кто барыню раздевать и одевать будет? — вылупилась на Сашку Варпу.

— Я буду, — нет, не сказал. Подумал.

— Сама справлюсь, — за него ответила кикимора.

— И корсет затяните? — фыркнула чухонка.

А ей не надо. Не получается никак у Аньки бока отъесть. Так шкирлёй и ходит.