– О том и речь, Лорка. Никто и не осмелится, если они не начнут пугать немыслимой силой. Чьей матерью ты станешь? Выводка змей? Или еще хуже – змей с сильнейшей драконьей кровью? Дяде не пришлось ставить мне ультиматумы – я сам все прекрасно понимаю. И потому готов желать тебе любого счастья с кем угодно, если при том ты жива, здорова и не рассматриваешься еще большей угрозой.

– У тебя это не очень хорошо получается, – констатировала я заторможенно.

– Со временем получится. Так и знал, что нам еще рано оставаться наедине – это всегда плохо заканчивается.

Вот только после этого он и сиганул вниз. А мне, получается, из чужого корпуса теперь самой выбираться? Но я не спешила – осталась, чтобы обдумать. И верно, чему так обрадовалась? Тому, что сразу все неправильно поняла? Но невозможность осталась. Если раньше Сат плевал на все невозможности, то на этой сдался. Они всю мою жизнь собираются ждать катастрофы? Спасибо, что хотя бы лабораторной крысой не сделали – и то благодаря помощи друзей и собственной решительности. Но старые неприятности уже подзабылись, а новые беды еще не наступили, потому в этой середине бытия – на самой верхушке мира – я отчего-то чувствовала прилив сил. Наверное, и сама не понимала, как сильно глодало меня равнодушие Сата. И теперь, когда я примерно представила причину этого равнодушия, душе снова стало хватать места внутри меня. Теперь, вероятно, и совсем отпустить будет легче. Или сделается сложнее? Завтра утром подумаю и об этом.

И как раз в момент, когда я перестала сосредоточенно копаться в мыслях, почувствовала вибрацию – разумеется, совершенно иную, чем себе представляла. Где-то внизу, слабое колебание воздуха, бесшумное дребезжание. Точно, где-то рядом с этим корпусом, но чуть дальше – ближе к ведьмам. Ощущение становилось все острее, я едва не улетела вниз, так боялась отпустить его. Нет, не в ведьмовском корпусе… немного ближе. Глубже?

Я вскрикнула от осознания, ведь и в голову раньше не приходило! Подруги что-то говорили о подземном классе для домашних заданий – подвальный этаж, который может как раз немного выпирать в сторону следующего здания. А издали не определить, где именно находится источник. Маг или артефакт где-то там!

Через несколько минут, выбежав на улицу, я отыскать нить заново не смогла. Фон оборвался, как это нередко происходило, по рассказам Сата. Но я уже примерно понимала, где искомое. Через несколько шагов остановилась и покачала головой, будто саму себя разубеждая. Во-первых, я понятия не имела, как в чужом корпусе перемещаться и добраться до подвала. Намного проще завтра же попросить помощи подруг. А во-вторых, источник может представлять опасность – я о себе много чего возомнила, по мнению Дикрана-старшего, но на самом деле прекрасно понимала, что в магии не подкована. То есть лучше взять с собой и Сата. Или тому скорее всего следует просто сообщить ректору. Наша ведь задача была только найти, а не обезвредить.

Помялась немного нерешительно, убедилась окончательно, что правильно рассуждаю, и потопала спать. Хотя, признаюсь, был соблазн свернуть по коридору в мужское крыло и немедленно сообщить Сату, что он ушел до того, как все интересное началось. Но так и стояла в пролете долго, не решившись сделать шаг. Кажется, я снова недооценила ситуацию. Ему непросто, особенно непросто видеть меня каждый день и разыгрывать отстраненность. Мне всегда раньше казалось, что его отношение ко мне слишком напряженное и безапелляционное. И, судя по всему, как раз в этом вопросе больших революций не произошло. Приятно – до скрежета вверх по позвоночнику. И с таким же ощущением – только уже вниз – безнадежно. В конце концов, мое выживание стоит выше любых остальных целей.

Да уж, своих проблем действительно хватало, мне не до эйровских терзаний. Столько всего навалилось, что я даже забыла прямо за завтраком отыскать Кару, Тани и Саю, чтобы попросить об экскурсии в их подвал. В обед только выкроила для того минутку, и девчонки вдруг отказались, что было неожиданно. Так и заявили – дескать, своего коменданта очень уважают, а старуху-ведьму злить всегда дорого обходится, да и в пожелании моем нет ничего вопиющего, потому приходи, Кларисса, в любое время, спрашивай разрешения в установленном порядке и обыскивай что хочешь. Я была, мягко говоря, поражена – до сих пор-то казалось, что уж их племя вообще с правилами не дружит. Но бывают исключения – например, когда речь идет об обмане своей же соплеменницы. Или девчонки наверняка знали, что произойдет, если их коменданта разозлить. Делать нечего, потому я решила именно так и поступить – в конце концов, мы ведь действительно ничего плохого не делаем, а ректор может и записку какую к нашей просьбе присобачить, уже от своего лица.

Но для последнего был нужен Сат, как назло куда-то пропавший. Вполне вероятно, решил избегать меня некоторое время после вчерашних околоносатых откровений. Но это не беда, от Лорки не спрячешься, если Лорке надо докопаться до истины. Распланировала, что просто явлюсь к нему в комнату после занятий, однако и здесь меня ждал подвох. Я даже из крыла факультета выскочить не успела, как меня перехватил преподаватель.

Я скривилась, сразу понимая, о чем пойдет речь, и виновато уставилась вниз. Опять завалила контрольную. На этот раз не по генетике, а всего лишь по налоговому планированию – и только потому, что сосредоточилась на сложном, более простое упуская из виду. А профессор этот был одним из немногих, кто не оказался в курсе моего привилегированного положения, то есть настороженной снисходительности ждать не приходилось. Начала до того, как он откроет рот:

– Добрый день, господин Хокран! Знаю, что в последнее время занималась не слишком усердно, но обещаю исправить оценку на будущей неделе!

– Не слишком усердно? – спокойно, но холодно отреагировал мужчина. – Реокка, твое отношение к моему предмету можно классифицировать как преступную халатность. Есть науки, требующие скрупулезной тщательности и алгоритмической точности, ты же воспринимаешь их как какую-нибудь гуманитарную ерунду, требующую лишь усидчивости, а не математического аппарата!

– Э как вы здорово завернули! – похвалила я. Он и лекции такими же выкрутасами строил, что иногда мне требовался переводчик на понятный язык. – Исправлю на ближайшем занятии, господин Хокран!

– Ничего подобного, – отрезал он. – Идем прямо сейчас, я как раз до завтра совершенно свободен.

В общем, он так меня и продержал в аудитории – почти до завтра. Вернее, до очень позднего времени, забыв про ужин. И забыв про то, что самой мне ужин тоже бы не помешал. Я сочла голод наказанием и, сосредоточившись, послушно внимала его речам, в голове пыталась переосмыслить, чего он конкретно требует, а потом принималась за выполнение типовых заданий. Честно говоря, через три часа этой гонки я и позабыла обо всех прочих хлопотах, радуясь своей везучести. Господина Хокрана не так уж просто разозлить, он обычно очень сдержанный, но мне, талантливой, это удалось! Да в такой степени, что он начал вытрясать из меня все знания, укладывать по порядку и тут же втискивать в освободившиеся места объяснения. Коли спросили бы моего мнения, то я бы сказала, что каждого преподавателя мне бы до таких же судорог довести – и вот тогда моя учеба заметно подтянется. Это были не уроки с Сатом, который сам часто давал материал бессистемно, а настоящее профессиональное изнасилование мозгов. К концу четвертого часа я уже неплохо разбиралась в темах предыдущего семестра, к концу шестого – начала задавать вопросы по самым последним сложным темам. Вот только после этого он смягчился и начал скупо хвалить мое усердие, но как-то двусмысленно:

– Теперь, Реокка, ты вызываешь во мне еще больше недоумения! Вижу, что у тебя есть явные способности к подсчетам, а низкие отметки являлись лишь следствием… чего, Реокка? Пренебрежительного отношения именно к налогам?!

Вообще-то, разгадка была в другом, он и сам должен был догадываться, а с простой математикой я действительно затруднений не испытывала.