— Па-а-аберегись!

— Государь, на тебя бочку катят!

Скала прянул от крика в сторону и двое взмокших мужиков прогнали по громыхающему настилу здоровенную бочку, изо всех сил не давая сбиться ей с пути.

Всюду знаки.

Мы свою бочку тоже катим и не дай бог, кто подвернется некстати.

— Бойся!

На этот раз тащили тесаные лесины. Стройка, куда деваться.

Звучно влипают в древесную мякоть топоры, летит земля с лопат, довольно ухают собранные на городовое дело мужики — Кремль строят!

Сразу за копошащимися в будущем рве землекопами шумит и кипит зажатый стройкой и посадом Торг.

— Княже, — скинул шапку попавшийся навстречу Гришка Кривой Кошель.

— Как дела, Григорий?

Его аж скривило, как от лимона:

— Не дай Бог! Суета, толкотня, кажен ден покражи, свары меж торговыми, драки! Того и гляди, большое непотребие выйдет!

— Потерпи, скоро стену выведут, закончатся твои мучения.

— Дай-то Бог, дай-то Бог, — все также пессимистично ответил Кошель. — Вот если бы Торг малость раздвинуть…

Я посмотрел вокруг. А ведь здравая идея, все равно от стен посад двигать надо, предполье очищать.

— Скажу на Думе, пусть обмыслят.

Кошель не успел даже толком поклониться — в устье Дмитриевской улицы вскипела колгота и Григорий, скликая послужильцев, ринулся сквозь толпу наводить порядок.

В Кремль меня занесло буквально на минуту, так-то я предпочитал сидеть на загородном дворе, поближе к Яузскому городку, но сегодня надо было распорядиться насчет книг. Стройка дело такое, народу много, стружек еще больше, как ни берегись от огня, есть здоровенный шанс, что все полыхнет. Вот я и эвакуировал книги — часть уже перевезли в терема на Кулишках, а самые древние отправили в Калязин. Там уже поставили (и довольно быстро) каменную книжную палату, в которой отбывал срок Исидор и куда понемногу свозили старые тома. Знания да сведения в них, так скажем, не сильно актуальные, а порой и вовсе мифологические, но вот ценность для будущих веков немалая и я поставил себе задачу среди прочего сохранить их, не дать сгинуть в огне войн и пожаров. Ради чего палату в Калязине выстроили в три этажа — третий заполнили просушенным мелким песком. А полы устроили разъемными, чтобы при пожаре можно было выбить клинья и обрушить всю массу песка вниз, на книжные сундуки. Ну да, не шибко для пергаментов полезно, но все же не прямой контакт с огнем — лучше книги откопать да отчистить, чем плакать над горелыми обрывками.

Исидору я прямо сказал — можешь книги перебирать, переписывать, вот тебе целый штат помощников, но за каждую утраченную спрошу, как с понимающего. А коли в пожаре погибнут, так вообще шкуру спущу, чтоб было на чем новые писать.

Исидор проникся. Вообще, все дворские, ближники и прочий окружающий меня люд твердо знали, что ежели у обычного народа лихоманки тоже обычные — ну там, Огнея, Трясея, да Корчея, то у великого князя еще и Либерея, которая пострашнее прочих. И что за небрежное обращение с книгами можно выхватить куда больше, чем за невычищенного коня или помятый опашень.

Так что пусть экс-митрополит сидит на волжском бережку и хранит раритеты. А нам сейчас другие книги нужны. Педагогика, химия, военное дело, строительство, мало ли. И самая главная — «Где взять денег?», бестселлер всех времен и народов.

Причем часть этого вполне может написать Дима, но я и азбуку из него буквально клещами вытягивал. Понятно, что у него война на руках, но мы же кладезь знаний и, что даже важнее, носители радикально иных подходов. Научный метод, вот это вот все, а не «Бог дал, бог взял». Хотя знания наши и подходы ну очень сильно впереди планеты всей.

И получается парадокс — знаю я, скажем, про легированные стали. И что легировать их можно хромом, никелем, кобальтом и бог еще знает чем. И как мне это знание донести до исполнителей? «Хром» да «никель» тут не более, чем набор звуков, непонятные слова, а как их сделать понятными, если я в геологии ни ухом, ни рылом?

Это примерно как автослесарь телегу в глухом селе ремонтирует. Сделать-то он ее сделает, но все его знания и умения в части настройки двигателя, смазок, замены амортизаторов останутся втуне. Можно возчику все это рассказать, он, наверное, даже головой покивает — вот ведь какой умный дяденька за телегу взялся — но тут же забудет, потому как нафиг ему это нужно.

И подходы наши избыточны. Можно натаскать десяток-другой учеников, но куда им научный метод применять? Некуда пока, даже о флогистоне или заразных миазмах подискутировать не с кем и весь наш метод — от силы на одно поколение. Слишком вязкая среда, слишком велико затухание. Поэтому действуем понемногу и аккуратно, не слишком опережая время.

Но писать все равно надо. Не нашему, так будущим поколениям пригодится, но только когда? Надо войну побыстрей заканчивать, слишком много сил и времени она съедает. Я вообще начинаю думать, что не по себе мы кусок откусили, отчего испытываем трудности с перевариванием. Казна вон, дно показала, хорошо хоть Крестовоздвиженское братство тянет, амортизирует финансовую нагрузку.

— Бойся!

Скала нервно переступил в сторону, рядом в сваю глухо и смачно ударила тяжеленная баба. Потные мужики с яростными рожами раз за разом вздымали и бросали ее вниз, вколачивая основу и трамбуя землю.

Это я в мыслях до Спас-Андроника доехал, здесь тоже стройка. И как бы не поглавнее. Псковские мастера, обойдя еще белокаменные стены Кремля, сильно поскучнели, долго шушукались в отведенных им палатах и, наконец, напросились под мои светлые очи.

— Не сдюжим, государь, — повинились они.

Та-ак, ну я понимаю, задача не из простых, три километра стен и два десятка башен, но чтобы вот так, сразу в отказ?

— Что Кром псковски, что Довмонтов город на камне стоят и строены из камня, а тут земля да плинфа, — разобъяснил их старший, Яшка Посник.

— А мне рекли, что вы городовому делу премудры и удобны.

— Нету такова опыту у нас, занеже за великое дело боязно браться.

— И где мне теперь мастеров искать, во фряжской земле, что ли?

Подавленные не только огромностью задачи, но и тем, что принимал их я в думной палате, при боярах и рындах, мастера угрюмо переглядывались и мяли в руках шапки, пока самый бойкий не вылез с идеей:

— Нам бы малу стенку где построить, для пробы… А то мож какие приемы наши и вовсе тут негодны, а большое дело неумением загубить — ввек позору не оберемся.

— Монастырь пусть оградят, — влез присутствовавший при разговоре Феофан.

Вот жучара, эка ловно одеяло на себя тянет! Но резон в его словах есть — там стена раз в пять короче, и всего четыре башни…

— На том и порешим, завтра ополдень быть всем у Спас-Андроника.

Вот и разделили задачу на две поменьше — в Кремле пока ров и фундаменты, уж вряд ли их надо делать иначе, чем под белый камень, а по-над Яузой встает передовой форт.

От него, с монастырского холма, увенчанного Спасским собором, весь городок и центр научно-технической мысли виден целиком. Сколково, блин, образца XV века.

Шутки шутками, а неслабый прорыв мне уже выдали, когда Вацлав Рогач привез образцы стекла Николо-Угрешского монастыря. Покрутив в руках зеленоватые шарики, Кассиодор задумался и через некоторое время сообщил, что их, наверное, можно шлифовать, как горный хрусталь.

Дальше дело техники и нескольких моих подсказок — литейщики выдали бронзовые чашки и грибки, Винтик со Шпунтиком под них придумали простенький шлифовальный станочек (помнили, как я их вздрючил, когда тупили над колесной прялкой)и вуаля, у нас есть линзы. Кассиодор полагал, что этим и закончится — ну там, книжки через увеличительное стекло читать, у кого зрение слабое или даже очки сделать, известные на арабском востоке уже тысячу лет, а в Италии лет двести.

Но я взял две линзочки, вроде как поиграться, приставил их одну к другой, стал отдалять и приближать их… Раздвижную бронзовую трубку придумал Збынек самостоятельно, а группа из трех «выпускников» Политекнио занималась сейчас исключительно доводкой линз и поиском различных абразивов. Чего только на шлифовальные порошки они не испробовали, каких камней или материалов не заказывали, но не столь давно персидские купцы предложили нам известные своей твердостью прозрачные камешки, именуемый алмастами.