Непонятное молчание в ответ беспокоило все сильнее. Но ректор еще и шагнул ко мне, резко подался вперед и вдруг мягко толкнул. Я больше от неожиданности отступила, пока не уперлась спиной в книжный шкаф. Но он не закончил движение – подался на меня, перехватил за руку, прижался почти всем телом и начал мучительно медленно приближаться к моему лицу. Меня только через секунду, когда наши губы почти соприкоснулись, догнало осознание, потому теперь я пихнула его в грудь и закричала что есть мочи:

– Вы что творите, господин ректор?!

– Меня зовут Нарат, – голос прозвучал тоже устало.

Это равнодушие после немыслимой сцены раздражало еще сильнее:

– Превосходно! Что ты творишь, Нарат?!

– Веду себя, как твой жених.

– Формальный! И я влюблена в Сата, не забыл? К тебе – как и ко всем другим – я не испытываю ровным счетом ничего! Потому спрашиваю в третий раз – к чему это представление, Нарат?

– Студентам, которые не осваивают теорию, иногда нужно показать на практике, – он наконец-то сделал шаг от меня, хотя смотрел так же внимательно своими чернющими эйровскими глазами. – Показываю, почему ни твои, ни мои убеждения на Сата не подействуют.

Я мгновенно остыла и попросила:

– Вам придется еще и теорией добавить, я не во всех темах схватываю на лету.

Он вздохнул и наконец-то оторвал от меня взгляд.

– Сат не может от тебя уйти. Рискует своим рассудком, будущим, объясняет тем, что хочет тебя защищать, но факт в том, что он просто не может уйти. Не способен, пока он тот, кто он есть – чистокровный дракон. Именно поэтому нет никакого резона даже в твоих просьбах.

– Я все еще не понимаю, господин ректор, – без крика я сразу перешла на предыдущее обращение. – Ведь Сату известно, что уже ничего не изменить.

– Известно. Потому он не сделает ни одного шага к тебе. Как не может сделать ни одного шага от тебя. Улавливаешь, Кларисса? Эйр никогда не возьмет того, что принадлежит другому эйру. Но правда-то в том, что это я взял то, что принадлежало ему. Он смирился, но хочет гарантий, что наш союз навсегда останется формальным. Сам он не может участвовать, но ему и не придется. Ведь ты всегда, пока его не забудешь, будешь кричать: «Я к тебе не испытываю ровным счетом ничего». Не только в мой адрес. Даже если наша помолвка развалится, ты будешь это говорить любому, кто посмеет приблизиться. Вряд ли он до конца это осознает. Он не может уйти от тебя, ведь тогда появится риск, что он когда-нибудь уйдет и из твоих мыслей.

Я обескураженно сделала вывод:

– Вы выставляете Сата каким-то абсолютным эгоистом…

– Не эгоистом, – поправил ректор. – Или не в драконовой терминологии, поскольку мы все в определенном роде эгоисты. Просто его заставили загнуть в узел свою природу, вот он подсознательно и ищет способ ее не сломать. Даже если это будет стоить твоего и его счастья. Хотя вслух и самому себе он, конечно, будет говорить, что желает тебе только добра. Я тебе это рассказываю не для того, чтобы испортить о нем впечатление, просто ты обязана подумать и с этой стороны. Ты умная девочка, Кларисса, сама сможешь расставить приоритеты. Когда-нибудь. Далеко не сегодня.

Я посчитала разговор оконченным – все равно его надо осмыслить. Хотя перед уходом выдала:

– Вы до сих пор хвалили только мой характер и усердие, а теперь и ум зацепили. Так я скоро поверю, что вы во мне видите больше достоинств, чем недостатков.

– Пока я вижу в тебе только ярмо, Кларисса. Но надеюсь, что хотя бы привыкну к этому ощущению. Когда-нибудь. Далеко не сегодня.

Я кивнула, прекрасно понимая, что он не в лучшем положении. Его ведь тоже против воли запихнули между двух огней – Сатом, которого он бесконечно обожает, и мною, от которой мечтал навсегда избавиться. И, вполне возможно, его гордость от этой ситуации тоже страдает – пусть помолвка и формальная, но мужчине его статуса такая подоплека всего происходящего точно радости не прибавляет. Нам бы с ним как-то объединиться, попытаться друг друга понять. Но это так сложно с человеком, который мечтает от тебя избавиться и называет грузом на шее.

Именно в этом я его напоследок и упрекнула:

– Знаете, дорогой жених, я бы за вас даже замуж вышла, не будь вы таким…

– Каким? Не тем Дикраном?

– И это тоже! Но я имела в виду – не будь вы таким толстокожим. Вас даже захочешь понежить – зубы сломаешь.

– Ты меня зубами нежить собиралась? Тогда я даже рад, что отрастил иммунитет.

Хотя я ошиблась по поводу невозможности. Ведь заставил меня и теперь улыбнуться, потому общий язык мы рано или поздно найдем!

Тот факт, что еще один эйр остался работать в академии, сказывался не только на мне. Я снова просто услышала отголоски слухов, на этот раз от Кары:

– Маги немного успокоились, – вещала она заговорщически. – Впервые на их факультете произошли хоть какие-то изменения!

Сая подхватила таким же многозначительным шепотом:

– Я, конечно, их не оправдываю – то, что они устроили в прошлом году, нельзя оправдать! Но давайте честно: у магов довольно сильный потенциал, и если бы их обучали драконы, то и успехи были бы совсем иными.

К нашему столику как раз подошли Мия с Драином. И ястреб, застав конец разговора, тут же вставил свое мнение – для их прямолинейного народа подобное невозможно остановить:

– Чистокровный из ведущего дома по собственному желанию остался на их кафедр-ре! С одной стор-роны, это и есть верное решение для усиления их подготовки, но с другой – выглядит как поощр-рение за бунт. Да, маги, оставшиеся в академии, в попытке перевор-рота не участвовали, однако будем честны – они опр-ределенно на стороне своих товарищей. И что же делает р-ректор? Показывает, что они силой добились того, чего не могли добиться вежливостью на пр-ротяжении поколений!

– Сомневаюсь, что у ректора был выбор, – закончила я тему себе под нос.

И теперь смотрела искоса на малочисленный магический факультет – парни что-то бурно между собой обсуждали. Не исключаю, что тот же самый вопрос – к их образовательной программе начали относиться серьезнее или хотя бы сделали к тому первый шаг! И снова сжалось сердце от поступка Сата, который оказался еще многограннее, чем показалось вначале. Я абсолютно уверена, что он мог выбить себе место на любом факультете, в том числе и на драконьем. И на бытовом ему было бы чем заняться. Не означает ли его решение, что он всегда – вот буквально всегда! – внимательно слушал мои рассуждения и отчасти с ними соглашался?

Я, закончив обед и забыв попрощаться с друзьями, встала и пошла к ним – даже не представляю толком зачем. Просто тянуло меня потребностью поблагодарить Сата, а как раз его благодарить прямо я не могла. При моем появлении студенты, все как один светловолосые, тотчас притихли в тяжелом ожидании.

– Я знаю, что здесь враг номер один, – начала без приветствий и ненужных оправданий. Заняла свободный стул, пока маги не очнулись и не убрали его подальше. – Но думаю, что нам давно пора поговорить.

– О чем же? – скривился один, который сидел ко мне ближе. – О чем говорить достопочтимой госпоже Клариссе, невесте Дикрана, главной защитнице драконов, с простыми смертными?

– Ого, сколько ко мне эпитетов приписали! Забыл еще один – так или иначе, но я одна из вас.

– Неправда! – воскликнул другой обладатель змеиной крови. Он сидел дальше остальных, но даже с расстояния прожигал ненавистью. – Мы думали, что ты одна из нас, пока ты не выбрала иную сторону. Как тебе хватает наглости называться змеей после убийства нескольких змей?

Я наклонилась к столу, чтобы вернуть ему взглядом то же напряжение:

– Я защищала жизнь подруги. Чувствуешь разницу? И вам не пришло в голову, что если бы драконы напали на магов, то сейчас я называлась бы главной защитницей змей? Речь никогда не шла о сторонах, а только о справедливости!

– Справедливость, – он повторил с жуткой улыбкой. – Самое устрашающее слово, которым легче всего ломать судьбы. Кто ты такая, чтобы знать, в какой стороне лежит правда?