Но моя вспышка заставила комендантшу притихнуть. Вероятно, она решила, что я готова прямо здесь устроить истерический припадок. Потому схватила меня за руку и потащила в коридор, откуда я недавно вышла.

– Не ори, дура, – зачем-то зашептала она. – Занятия идут! Ишь, разбушевалась!

Интересное у нее понимание о шуме. Самой, значит, можно? Но я волоклась, куда волокли. Мне уже было без разницы. Госпожа Найо еще и планы мои расписывала вместо меня самой – кстати говоря, спасибо ей за это, потому что до сих пор в голове плюхалась бессмысленная каша:

– Сначала в деканат – там поставят печать. С той печатью сможешь получить бумаги у канцеляра, он же вернет плату за семестр с небольшим вычетом. Опаньки, вот у тебя и на должок почти вся сумма соберется! Но до него в библиотеку – сдашь все пособия. Потом в наше общежитие – соберешь вещи и отчитаешься, я тебя по дружбе вне очереди обслужу. Хотя какая очередь?! Ты ж единственная, кого так сразу и на выход! Гордишься собой, драконица?

– Вы опять превращаетесь в клоунессу, госпожа Найо!

– А что такого? Шутки украшают жизнь!

Мне ее дикий характер стал неинтересен. Вот есть такие люди, которые на чужих костях пирушку закатят. И кикиморы им не объяснят, что юмор должен быть уместен.

И снова неприятность – за всеми перипетиями я и не заметила, как время пролетело. Раздался звон колокола, означающий конец первой лекции. И потому в деканат меня втолкнули прямо в группе разновозрастных преподавателей. Втолкнули, ехидно хохотнули в спину и растворились. И правда, зачем комендантше оставаться на мою казнь? При профессорах-то так развязно не посмеешься.

Я подошла к одному из столов и тихо поинтересовалась, где должна поставить печать об отчислении. Молодая женщина растерялась – тоже, наверное, не ожидала, что первые птички полетят из гнезда так скоро. Переспросила, а потом обратилась к одной из входящих:

– Декан Зинно, готовить бумаги на студентку Реокку?

– Просто Реокку, без «студентка», – придавила декан, заодно отвечая на вопрос.

И я все же рискнула обратиться к ней:

– Декан Зинно, может быть…

– Не может!

Подозреваю, что обиженные истерички за трудовую деятельность ее достали, а во мне просто не нашлось столько наглости, чтобы заявить о своем праве хотя бы высказаться напоследок. Декан, во избежание дальнейших моих попыток, просто развернулась и вышла из кабинета – вероятно, у нее был отдельный, а сюда она заглянула точно не из желания видеть меня. Вышла… и встала в проеме. А затем гаркнула:

– Это что еще за массовый сбор? Лисы, вы факультетом ошиблись?

Я от любопытства начала выглядывать через ее плечо. И не одна я – все сотрудники деканата подтянулись, правда, места за худющей женщиной всем не хватало, потому мы тихо толкались локтями. Тихо – чтобы не пропустить происходящее.

Я увидела брата Оли – того, который меня еще на лестнице спровадил. И он говорил за всех, выйдя чуть вперед:

– Декан Зинно, все лисьи кланы, присутствующие в академии, нижайше просят вас об услуге. А поскольку далеко не все лисы умеют произносить слово «нижайше», я сформулирую прямо: вы должны оставить девку, которая рискнула собой, спасая одну из нас. Перед ней мы признаем лисий долг. А иначе мы объявим протест.

– Протест?! – взвилась декан. – Ты спятил, Орин? Оли, образумь своего брата!

И теперь голос подала рыжая красавица:

– Протест, – промурлыкала она. – А вы знаете, как мы протестуем – комар носа не подточит, никого с поличным не поймают.

– Знаем, – вздохнул кто-то из-под моего локтя. – Хитрозадые гады. Пакостить умеют так тихо, что не подкопаешься…

И Орин продолжил все так же торжественно, хотя и в его тоне я слышала теперь самодовольное мурлыканье:

– Потому, декан Зинно, в этом контексте я снова повторю – «ни-жай-ше про-сим», – он проговорил по слогам. – Вы ведь не поставите нас перед выбором между традициями и желанием исподтишка мстить? Лучше вышвырните из академии того смертника, который осмелился ранить мою сестру, спасите ему жизнь.

– Жизнь? – вопила госпожа Зинно эхом. – Ты сейчас открыто признался, что вы собираетесь кого-то убить?!

– Что вы, – вот от такой мягкости в тоне парня даже у меня мурашки по коже побежали. – Никогда.

И все лисы как-то сладостно зажмурились и предвкушающе переглянулись – без перевода было ясно, что говорит Орин одно, а подразумевает… а кикиморы его поймут, что он там подразумевает! Лисы же! Об их хитрости и пакостливости даже в моей деревне байки слагали.

Декан вытянула вперед шею, как гусыня, и наискось двинула подбородок вниз, ловя взглядом мое лицо.

– Что происходит, Кларисса? – уточнила тихо.

– Бесы знают, – я глядела на нее в таком же изумлении. – Я девушке этой утром помогла… и вот.

– А почему сразу не сказала, что опоздала по уважительной причине?! – рявкнула она.

Я долго думала перед ответом и путем сложных измышлений пришла только к:

– Э-э-э?

Но декан Зинно уже выпрямилась и говорила снова с лисами:

– Наша академия славится тем, что чтит традиции любого народа! Потому давайте сделаем вид, что вы не ставили мне тут ультиматумы! Я и без того пересмотрела бы ситуацию.

Орин окончательно стал похож на рыжего кота – он так расслабился, словно у него в теле вообще костей не водилось, и голос прозвучал как скольжение пера по шелку:

– Мы сделаем любой вид, декан Зинно. Лю-бой.

И я четко уловила подтекст: «пока все играют по нашим правилам». Ничего себе, какие тут порядки! Но ведь все в курсе, что хитрые лисы даже на этот открытый протест просто так не пошли бы – для них это тоже огромный шаг к мирному урегулированию. А уж какое изумление это вызвало у меня! Я даже мысли не допустила, что они, после нашего «общения», хоть палец о палец ради меня ударят.

– Отлично, – госпожа Зинно заметно успокоилась. – Было бы несправедливо отчислить студентку за помощь лисьему клану. Но заверяю вас – она будет отчислена, если не справится с учебой! И никакие традиции уже в расчет не пойдут. Кроме того, я требую, чтобы вы дали мне имя виновника, когда его найдете, а не расправлялись с ним сами.

– Коне-ечно, госпожа Зинно, – я не поняла, кто это произнес, точнее – прозвучало мягким эхом сразу нескольких голосов, после чего лисы почти мгновенно рассосались в разные стороны.

Я продолжала торчать в деканате, не в силах собрать воедино мысли. Мои бумаги на отчисление теперь никто не готовил, вопрос был решен, а я от неожиданного счастья не могла совладать с ногами. Или, что вероятнее, пялилась на декана с немой просьбой повторить ее решение – неужели мне не почудилось? И она взгляд верно расшифровала:

– Ну, чего замерла, студентка Реокка? Беги на следующую лекцию, иначе и на нее опоздаешь.

– То есть… я снова?.. Спасибо, спасибо вам!

– Мне? – она скривилась почти по-лисьи. – Себе спасибо скажи. Сообразительная, молодец! Мало кто из первокурсников сразу лису отличит, да еще и дождется, когда тому помощь понадобится! Дракона-то в беде не попалось? Какая жалость! А то ведь могла бы себе еще сто опозданий вперед прикрыть.

– Но я… я не знала!

– Все, все, беги. Следующее опоздание будем рассматривать без рыжих протестов.

Я понеслась снова по коридору, боясь пропустить нужный класс. И чувствовала невероятную обиду. Что-то не клеится у меня в этих стенах – все люди делают обо мне какие-то выводы, которые действительности не соответствуют. А мне еще и у этой женщины учиться – зная, что она считает меня прохвосткой. И того же мнения придерживаются все профессора, оказавшиеся свидетелями сцены.

Под рыжими знаменами и начался проблеск в моем положении. Следующим уроком оказался практикум по хозяйственной магии. Преподавательница долго рассказывала о нашей несостоятельности в этих вопросах даже в сравнении с ведьмами, но тут же утешала:

– Повезло вам, что ведьмы совсем другими делами занимаются, а иначе вам и места бы не осталось. Подчеркну, что при должном усердии можно достичь значительных успехов – и чем бы вы в дальнейшем ни занимались, хоть портным делом, хоть кулинарией, сможете работать намного эффективнее тех, кто подобного обучения не проходил.