Ух, как кровожадно прозвучало. К счастью, ректор имел свое мнение на этот счет и зачем-то поправил:

– Стои́т. И довольно близко.

– Что?! – заорал на него старший брат. – Кто этот смертник?

– Я, – спокойно парировал ректор. – Достаточно высокое положение, чтобы меня нельзя было разрезать на части к свадебному ужину?

– Что? – пискнула я, но никто не расслышал.

И после этого началась буря. Госпожа голосила, что деверь обнаглел – я же ему в дочери гожусь. Ректор орал в ответ, что любви все возрасты покорны. Ее муж возмущенно стучал кулаком по столу, заявляя, чтобы брат уступил – они, может, последнюю симпатичную эйру нашли, и не отдадут неблагородному и нестатусному… тоже Дикрану. Мать Сата хваталась за голову и грозилась упасть в обморок – конечно, от сожаления, что ее бедная племянница Данна вынуждена будет называть мачехой свою ровесницу. Добавила, что, как небезразличная к чужому горю женщина, просто обязана вырвать юную девушку из драконьих лап старика и пристроить ее в более подходящие драконьи лапы. У нее как раз на примете есть один молодой человек, которому срочно нужно вылечить разбитое сердце. Ректор же в полную глотку обстоятельно расписывал, что меня в обиду какому-то там Сату не даст, потом запутался и перешел к тому, что Сата мне в обиду не даст. Буря переросла в скандал. Скандал перерос в торг, но ректор наши общие позиции вроде бы не сдавал – я точно не знаю, поскольку улучила секунду и унесла ноги из кабинета.

На занятие, конечно, опоздала, но отговорилась:

– Прошу прощения, ректор к себе вызывал!

Минут через десять Данна поинтересовалась тихо:

– Кларисса, ты чему там тихо смеешься?

– Я? – удивилась, поскольку не заметила. И сама попыталась понять причины своего приподнятого настроения: – Да просто оказалось, что твой отец не так уж плохо ко мне относится, как я считала. Ведь он мог сказать правду, почему я имею право называть его эйром… Но не стал. По крайней мере, готов себя подставить ради моей временной защиты.

– Ты о чем?

– Неважно. Но если вранье перерастет в драму, можешь называть меня мамой.

– Кем?!

– Пошутила я. Тихо! А то обеих выгонят.

Господин ректор сам разыскал меня – явился прямо в нашу спальню. Я заодно собиралась поблагодарить его за утаивание моей природы, но присутствие Лайны здорово ограничивало. Глянула на нее, но дождалась, когда ректор догадается попросить:

– Лайна, будь добра, оставь нас с Клариссой наедине, нам нужно перекинуться парой фраз.

Соседка изобразила очень понимающее выражение лица, а перед уходом не забыла высказаться:

– Ух ты, как деликатно. Я о подобных историях только в романах читала.

– Надо же, – удивилась я, когда дверь за ней закрылась. – А я-то пребывала в уверенности, что Лайна читала лишь научные трактаты. Но перейдем к делу, уважаемый эйр. Кажется, вы только что из-за этого дела поставили новое пятно на своей репутации.

– Сколько уже там пятен, чистого места не найдешь, – устало вздохнул мужчина и уселся на заправленную кровать. – Итак, ради чего столько шума и новый ярлык в моей биографии – «совратитель молодых студенток»? Брат с женой вообще со мной теперь не разговаривают. Последнее, правда, во всех смыслах только плюс.

Пришлось рассказать о встрече с отцом. По меньшей мере я надеялась, что сама моя откровенность является знаком – я не выбрала сторону и уж точно не хочу участвовать ни в каких заварухах. Долго думала, потом добавила еще – про настоящую суть мужчин-магов.

На этих словах ректор вскочил на ноги и нервно зашагал от окна к двери, размышляя вслух:

– Вообще-то, подозрения всегда были. Вернее, никому и в голову не приходило рассматривать их как прямых потомков Великой Змеи. И только по той причине, что у нас нет и никогда не было образцов ее генов. Но то, что в их ДНК содержится некоторое отклонение, мы знали давно. Что они задумали, Кларисса?

– Не думаю, что нечто опасное, – вкрадчиво предположила я. – Просто недовольство растет. И оно растет далеко не только среди магов.

– Чем недовольство? – очень искренне удивился эйр.

Я же была обескуражена его изумлением. Да, это не Сат, который каждую дикость пытается осмыслить и прислушаться к мнениям, а типичный представитель высшего драконьего рода.

Я вынуждена была кратко изложить причины – не змеиные, а свои собственные. Хотя и звучало отчасти словами отца, ведь в определенной доле тот был прав. На что ректор реагировал совсем уж неадекватно – будто бы не мог решить, расхохотаться или проорать в драконье горло о моей непроходимой глупости. Выбрал, к счастью, наиболее нейтральный тон, хотя и с приличной долей сарказма:

– Драконы занимают лучшие должности только по одной причине – они как никто больше способны к анализу и управлению! Да возьми банальный пример: посади на мое место любого другого – уже через пару месяцев весь учебный процесс развалится. Что уж говорить о государственных финансах или серьезных политических решениях?! Вашей революционной шайке-лейке такая мелочь даже в голову не приходила?

Про себя я отметила только одно: осознанно или нет, но господин ректор записал меня тоже в группу недовольных. Вероятно, я так хорошо объясняла, что честное отношение скрыть не смогла. Получалось так, словно я уже рассматриваюсь потенциальным врагом и угрозой. Но именно я, в отличие от всех магов, могу создать необходимый перевес.

Потому и говорила теперь еще осторожнее:

– Господин ректор, вы правы. Как они, – я выделила последнее слово, будто отходя в сторону от центра конфликта, – правы кое в чем. Да, на некоторых должностях драконы уместны, а вместо них ту же работу мог бы выполнять только целый отряд из представителей разных рас.

– А я о чем говорю?! – он обрадовался пониманию.

Продолжила еще тише, опасаясь вызвать новую бурю:

– Но не связана ли такая мелочь, как вы сами ее назвали, как минимум с образованием? Я могу сравнивать, поскольку училась сразу на двух факультетах! И есть прекрасный пример моей правоты. Отец Мии – казначей при дворе. Ведь он справляется как-то с этой работой, хотя обычный человек. Может, как раз потому, что умен, талантлив и получил знания, близкие к драконьим?

Ректор громко и зло расхохотался:

– Казначей?! Да это просто фантик от конфетки без начинки! Ему дали эту должность, потому что для всеобщего спокойствия желательно иметь при дворе дипломатов! Но все ключевые решения принимаются министерством финансов – а там, уж поверь, одни драконы!

– Ну вот… А еще удивляетесь, почему кто-то остается недовольным, – пробурчала себе под нос. – Вы же уступаете только фантики от должностей.

Но мужчина расслышал:

– И что ты требуешь, Кларисса? Устроить бунт и изменить порядок вещей, который складывался тысячелетиями?

– Я?! – прижала руку к груди. – Я как раз не могу принять решение. Потому и разговариваю с вами, а не сижу сейчас в подпольном клубе! Разве вы сами не понимаете, что эта академия – ваша академия! – микроскопический шаблон всего общества? Все лучшее – драконам. Все унижения – тем, кто осмелился поставить себя вровень с драконами. Со мной даже подружки с ведьмовского не могут поздороваться, не встретив осуждения, а то и подзатыльника в воспитательных целях! Академия – это не государство, но очень яркая его иллюстрация.

Несмотря на то, что я и сама допустила в голосе нервозность, ректор неожиданно успокоился и замер у окна. А говорить начал после долгих размышлений:

– Ты уже говорила об этом с Сатом?

– Нет.

– Почему? Вряд ли он обманул тебя своей новой холодностью, – ректор спрашивал, не поворачиваясь ко мне.

– Потому что Сат не организует усиление охраны и уж точно не вправе отдавать распоряжение, чтобы всех посторонних отсюда выдворили. Я рассказала вам, поскольку вы в силах. Единственное, что мне понятно: моего отца здесь быть не должно… какие интересы бы он ни преследовал.

– Хорошо. В этом я с тобой полностью согласен. И обещаю подумать над твоими словами. Но заодно прошу ни с кем пока не делиться этой информацией.