Сражение началось очень удачно для защитников рудника. Американцы шли грабить беззащитных китайцев, которых, по полученной ими информации, стерегут, чтобы те не разбежались, индейцы. Ну, и чего опасаться? Да взвод солдат из их роты, если надо, целое племя тех индейцев уничтожит. Только завидев их краснокожие разбегутся.

Потому, уверенные в себе, шли солдаты спокойно, предвкушая огромную добычу, а офицеры даже в дозор или разведку людей не послали. Залп из двух десятков ружей прогремел, когда колонна вынырнула из-за поворота, и часть её вышла на финишный прямой отрезок, метров сто пятьдесят в длину. Промахнуться в плотные ряды пехотинцев было сложно. Может в кого и две пули попали из-за неопытности стрелков, но прямо целыми рядами солдаты повалились на пыльную жёлто-коричневую землю дороги. Среди убитых был и офицер. Этот ехал на лошади чуть позади первых шеренг.

Когда янки поняли, что попали под обстрел, то сначала плюхнулись в пыль дороги, полежали, приходя в себя, и только потом ломанулись в лес, точнее, подлесок — кусты росли вдоль дороги.

В это время защитники исторического рудника, который так пока и назывался — «Лесопилка Саттера», лихорадочно перезаряжали оружие, находясь в эйфории от первого успеха.

Офицеры у янки нашлись, они организовали запаниковавших солдат и повели их на штурм укрепления, которое теперь только заметили. Повели грамотно, не в лоб по дороге, под пули подставляясь, а по обочине дороги и подлеску, кустами прикрываясь.

Как только мексиканцы с индейцами зарядили ружья, они уже без всяких приказов стали обстреливать подлесок. Сто с лишним человек, когда ломятся через кусты, их мудрено не увидеть. И совсем хорошо было видно весь этот обходной манёвр индейцам с вышек. Тяжёлые свинцовые шарики восемнадцатимиллиметровые (вес пули от Браун Бесса 35,8 грамм) спокойно срезали тонкие веточки и находили жертвы среди наступающих, а один из индейцев, засевший на вышке, ссадил с лошади второго офицера. Тогда командиры американцев решили ответить тоже огнём. Они зарядили свои ружья и дружно грянули в сторону редута. У защитников рудника появились первые раненые и один убитый — капитан Антонио Вальехо.

Дальше у защитников рудника дела шли всё хуже и хуже. С каждым залпом из кустов у них появлялся один или даже двое раненых. К счастью, убитых больше не было. Теперь по американцам стреляло всего тринадцать человек. Ещё через пять минут девять.

Наступающие тоже несли потери, хоть их и не было почти видно, но, чтобы зарядить ружьё ли, штуцер ли, если это не винтовка Шарпса, то нужно встать во весь рост и проделать кучу движений, которые заставляют ветви кустов шевелиться. И защитникам «Лесопилки» было на что ориентироваться. Если количество защитников снизилось вдвое, то и от роты через десять минут такой перестрелки осталось человек семьдесят, это считая раненых. Оставшийся в живых лейтенант Уилфорд Хадсон, сообразив, что так и всех перестреляют, погнал солдат на штурм укрепления. Почему этого не сделали раньше не понятно, очевидно рефлекс сработал, если по тебе стреляют, то нужно укрыться. Лейтенант же вскоре понял, что им противостоит всего несколько человек, и оставшиеся четыреста футов они преодолеют быстрее, чем противник успеет перезарядить оружие.

— Хурра! За мной! Всем за мной! — закричал он и, выскочив на дорогу, побежал с саблей в руке к редуту.

Солдаты, сначала нехотя, но видя, что Хадсон всё ещё бежит и кричит, всё активнее, вылезали на дорогу и устремлялись за командиром. Всего-то триста футов тому уже осталось.

«„В окопах нет атеистов“ — не довод против атеизма, а довод против окопов.»

Джеймс Морроу

Дондук смотрел в подзорную трубу на подходящие к берегу джонки, тянувшие на буксире большие узкие лодки и прикидывал, а сколько там может находиться человек. И получалось у него, что ёшкин по голове, многовасто. В лодках человек по десять, а джонка тащит три таких лодки и в самих джонках может человек пятьдесят разместиться, итого: при пятнадцати джонках, к ним привалило гораздо больше тысячи человек. Сотник даже пожалел, что не внял голосу разума, говорившего устами капитана Пауля Ирби: «Не пойму я, зачем это геройство? Нужно просто всех убить»!

На пяти первыми ткнувшихся в деревянный причал джонках оказались орудия.

Планируя оборону Белого замка и предупреждённый о такой возможности, Дондук придумал небольшую маскировку фортификационных работ. Заранее это сделать было нельзя и потому, едва поступило сообщение от лейтенанта Сомова о начале вторжения, как все защитники замка не к редутам бросились, а в лес, что начинался в версте приблизительно от замка, сразу за оградой деревни. Там каждый, приготовленным заранее топориком, которые везли для торговли с айнами, срубил молодое деревце или несколько больших веток кустов, бросил топорик, чтобы не мешал, и с этой ношей во всю прыть устремился к первому рву. Прибежали, воткнули это в землю, тоже заранее вскопанную, чтобы не терять времени, и только после этого заняли места за первым редутом. К чему такие сложности. А посчитал Дондук, что японцы не дураки, и если деревья и ветки натыкать заранее, и у них засохнет листва, то эти «недураки» догадаются, что за этими икебанами их ждёт засада. А так, стоит себе лесок или живая изгородь. А русские любят зелень, или это и росло тут?

Джонки ткнулись в причалы и почти сразу рявкнули пять орудий. Били они не куда попало, а по батарее, что расположена справа от леска молодого. Там из вынутой изо рва земли насыпали небольшой холм и поставили пять орудий на прямую наводку, а рядом… Орудия сделали из дерева, покрасили потом стволы в чёрный цвет. Канониров тоже из дерева сколотили, одев в яркие синие мундиры, доставшиеся от убитых асигару.

С первого выстрела не очень получилось у артиллеристов страны «Восходящего Солнца», промахнулись. Лишь одно из пяти ядер попало в деревянного солдата, снеся его с холма, остальные пролетели мимо. Высоко взяли. Всё же какой-то опыт у японских пушкарей был и второй залп получился точнее, попали в одно из орудий, уронив его на бок и снесли с холма «банщика» — стоял такой бравый хлопец с банником в руке и озирал неприятельский флот, вместо того чтобы орудие заряжать, вот и получил.

Японцам понадобилось семь залпов, чтобы русскую батарею полностью уничтожить, перепахав холмик. И всё это время шла высадка десанта. Пока они жались к лодкам, готовые видно в любой момент сигануть назад и дать дёру, если появятся страшные чёрные корабли. Но кораблей не было, батарея уничтожена, и командиры… и самураи повели народ на штурм замка, прямо на тонкую «зеленую линию».

От причалов ближайших, подковой, чуть разогнутой выстроенных, до нового леска, что скрывает ров, метров триста. С криками «банзай» и ещё каким-то рёвом, прямо сплошной толпой, японцы, ведомые мечниками — очевидно, самураями, в поблёскивающей на солнышке броне, устремились к замку и, следовательно, к тонкой зелёной линии. Уже вполне можно было стрелять калмыкам, дальность винтовок Дрейзе позволяла, но Дондук команды не давал. Наличие артиллерии у противника делало затею со спрятанными батареями рискованной. Могли догадаться японцы, что раз это не деревья, то и по флангам что-то с кустами не так, и обстрелять.

Наконец, японцы, прилично сбавив скорость, всё же пробежать с криками и одетыми в доспехи три сотни метров, сможет далеко не каждый, доплелись до молодой рощи. Последние метры до зелёной линии самураи, бегущие теперь уже лёгкой трусцой, преодолели на стиснутых зубах, уже ничего не крича, и на морально волевых. Добежали, попытались облокотиться о деревца и рухнули на землю.

— Огонь! — Дондук попытался из крепостного ружья полковника Куликовского образца 1851 года, переделанного по образцу винтовки Дрейзе, попасть по самураю, что тёрся возле орудия на носу одной из джонок. Попал, но не в него. Рядом с блескучим японцем свалился другой, на этом начищенных доспехов не было. Взяв поправку, вторым выстрелом сотник самурая отправил к их богине Аматерасу. Точно так же по канонирам открыли огонь снайпера рассредоточенные по всему редуту. Кому-то и золотой выстрел удался. Орудие как раз заряжали и в ствол пытались сунуть картуз с порохом. По нему пуля и попала. Взорвавшийся в руках канонира порох угробил и его и весь остальной расчёт орудия.