— Нет, это не холера. Их не рвёт и нет поноса. У них жар, — выживший в бою судовой врач, развёл руками, — Я не знаю, что это за болезнь. Но из экипажа никто не заболел.

— Неужели вы перебили целое племя? — капитан второго ранга фон Штольц выкатил глаза. Не удивление, а скорее испуг в них читался.

Дондук дёрнул тонкие губы в усмешке, но тут же пальцами помассировал щеку, чтобы её скрыть, дескать — тик, дёргается рожа от усталости.

— Что вы, господин капитан второго ранга. Мы стреляли только в мужчин с оружием, которые при этом на нас нападали. Всё пошло не по плану. Из этих индейцев, что с нами пошли, диверсанты и разведчики, как из меня певица в Большом театре. Ума не приложу, как только они охотятся. Идут по лесу с треском, с шумом, словно стадо диких кабанов. Нет, чтобы кусты обойти или аккуратно руками ветки раздвинуть, нет, прутся напролом. В общем, нас заметили ситкинцы, успели вооружиться, и напали на подходе к их посёлку. Привал у нас был небольшой. И будь там одни стикинцы, так и перебили бы всех. Сидят, лясы точат, оружие рядом валяется. Чего местные их боятся, эти индейцы должны себя боятся, настолько они к жизни не приспособлены?

— Так, как так получилось, что всё племя ситкинцев уничтожено, сотни человек и мужчины, и женщины?

— Дикари-с. Ладно, ладно, — видя, что капитан «Марии» собирается обидеться, — вытянул руки вперёд сотник, — наши дозорные набег почти сотни индейцев не прозевали. Подпустили мы их поближе и залпом из винтовок выстрелили. И ведь они не бросились назад, хотя чуть не половину мы этим залпом убили, да ранили. Они толпой настоящей бежали. Тут промахнуться невозможно.

— Так, а чем они вооружены были? — вклинился в разговор молчавший до того капитан-лейтенант фон Кох.

— А всем, чем угодно, Владимир Фёдорович. Были с ружьями несколько десятков, а у семерых из них даже штыки вставлены. Есть с саблями и шпагами. Явно — трофеи. Ну и треть, наверное, с обычными короткими копьями, типа дротика. И ещё воинов десять были короткими топориками вооружены. Я себе для коллекции два забрал. Раскрашены, на древке узоры вырезаны, а железо дрянь, я по одному саблей рубанул, так на топорике зарубка, а на сабле нет.

— И что же дальше было? — капитан Ирби своей привычке не изменил, сидел, окутавшись в облака сизого дыми, и они распространялись по всей комнате, что им выделил на время Правитель Русской Америки Розенберг в новом двухэтажном доме под железной крышей построенным для служащих РАК.

— Как они подбежали на расстоянии в пять — семь саженей мы из револьверов открыли огонь. Тут они все и кончились.

— А женщины? — вновь выкатил глаза фон Штольц.

— Ну, тут всё и началось, воины кончились, а ярость с гонором в той сотне стикинцев, что с нами пошла, пробудились. Вскочили они и бросились в селение. И не догнать, а только сидели, как мыши, под кустами, когда противник бежал и орал. Они всех женщин, стариков и убили. Ну, не всех, тех женщин, что моложе себе забрали. С сотню, наверное, и детей маленьких до семи лет тоже забрали. А нам оставили полторы сотни подростков. Чуть меньше. Мы пересчитали потом. Восемьдесят четыре пацана в возрасте от семи до четырнадцати лет и шестьдесят пять девочек примерно в этом же возрасте.

— Много, — Пауль Ирби, махнул рукой на окно, — На «Николае I» уже сто почти китайцев. И ещё сто пятьдесят человек, да даже человечков, туда просто не влезет.

— А давайте пацанов, что побольше, на наши корабли юнгами возьмём. Человек по десять. А часть девочек возможно местные в семьи заберут. На «Николай I» человек сто-то ещё влезет, — фон Кох тоже рукой на окно махнул, — И потом, они же собираются два рейса успеть в этом году со льдом сделать. Кто не влезет, можно вторым рейсом перевезти, как и желающих вернуться в Форт-Росс, ко мне уже трое подходили и спрашивали, что да как — бывшие жители ранчей этих. С семьями хотят вернуться, нравилось им там. Думаю, и больше будет желающих. Мне погоды тут совсем не нравится. Местные говорят, что вот ещё пару недель и пойдут холодные дожди, которые полгода не прекращаются, и потом идут, но хоть с перерывами, а тут каждый день, каждую ночь, полгода! Как так можно жить⁈

— Хорошо бы было, но кто будет присматривать за китайцами и волчатами этими во время плавания. Дней десять до Форта-Росс, так это при попутном ветре и работающей машине паровой, — фон Штольц глянул на сотника калмыков.

— Нет. Наши точно не… А я знаю кто, наймём десяток индейцев, что с нами ходили в поход. Они тут враждуют с руководством РАК в том числе и из-за того, что перестали те их на работы нанимать. Вот и предложим денег заработать. У нас теперь после захвата «Дейла» есть ведь серебро?

— Есть. А они сами-то управляемые? — хмыкнул Ирби.

— Нет. Я, кстати, договорился, что они пацанов нам тоже в юнги пришлют, а сейчас подумал и решил, что раз хотят заработать, до десяток поздоровше и помоложе воинов я в обучение готов взять, семь, лучше. По одному в десяток добавлю.

— Хорошо, лишним не будет, а то нас всё меньше и меньше, — капитан-лейтенант повертел в руках чашку китайского дорогущего фарфора, из которого здесь в обычных домах простых служащих компании чай пьют. Богатеи по Российским меркам.

— Владимир Фёдорович, а почему «Авроры» нет в порту? — задал Дондук давно вертевший у него на языке вопрос.

«Аврора» осталась в море. Полученная от выживших членов команды паровой шхуны «Калифорния» информация позволила остальным кораблям вернуться в порт Ново-Архангельска, чтобы с китайцами разобраться и шхуну «призовую» в ремонт поставить. Нужно и трубу для паровой машины новую ставить, и Грот-мачту полностью менять. Сначала той от цепей досталось, а после, разорвавшаяся прямо у основания мачты, бомба от 32-фунтового орудия, хоть и не снесла её, но осколками посекла прилично, реям тоже досталось. Ещё придётся менять все шлюпки палубные, в куски досок превращённые, и почти весь фальшборт. В общем, на полмесяца работы.

А информацию пленные американские моряки предоставили следующую: через три дня после них из Гонконга должна выйти ещё одно судно — винтовой шлюп с китайскими рабочими на борту. Их будет сто двадцать человек. Шлюп называется «Гретта», и он чуть больше «Калифорнии». Ну, раз три дня есть, то и решили все начальники экспедиции вернуться в Ново-Архангельск, новости узнать о войне с индейцами. Но в последний момент лейтенант Стасов решил проявить инициативу и предложил «Аврору» с ним во главе оставить барражировать прибрежные воды. Вдруг китобой попадётся. Или китайцев раньше повезут. Кох подумал и согласился.

Китайцев на берег не выгрузили. Всё же умерло двое от чего-то. Осмотр доктора Самуэля Бараты ясности не внёс. Не холера, не оспа… Чёрт его знает, чем китайцы заболели. Однако, решили подстраховаться и ни американцев, ни китайцев на берег пока не отпустили. Разделили их по разным кораблям и карантин выдерживали. С американскими моряками опять непонятно, что делать. Везти их в Калифорнию нельзя. Как ни крути, а действия их кораблей по отношению именно к этим трём судам, перевозящим китайских рабочих — настоящее пиратство.

Совсем другое дело — китобои американские, если попадутся. Они нарушили и американский закон и российский. Это нарушение границы и это браконьерство. Суд должен определить их судьбу. В море, на корабле судья — это капитан. Так что, согласно всем морским и сухопутным законам, капитан-лейтенант фон Кох мог осудить браконьеров. Мог присудить, вернее, обязан, конфискацию товара и корабля. Дальше чуть хуже. Смерть будет чрезмерным наказанием. Каторжные работы? Ну, нормально. Только где? И тут фон Кох вспомнил, что ему придётся общаться с губернатором Восточной Сибири Муравьёвым. А тому город и форт в устье Амура строить. Должен нуждаться в рабочей силе. Пусть американские браконьеры отрабатывают свою вину перед Российской империей, строя форты на её берегах.