– Выпускной курс колдовского. А тебе нужно лучше учиться – это же надо, дракона с кем-то перепутать. Как будто они не торчат среди всех, как бельмо на глазу. Та-ак, – он повернул голову в сторону коридора, из которого пришел. – Кажется, кто-то проснулся, и мне пора сверкать пятками.

Просто скинул тетради на диван, поднялся и исчез в противоположном коридоре. И почти сразу я сама расслышала шаги и девичьи голоса, но сюда студентки так и не дошли: или из комнаты подруг возвращались, или ванну посреди ночи решили принять.

Я же, убедившись, что снова осталась в одиночестве, открыла первую лекцию и повторила показанный жест – уперла пальцы в два листа и старательно проговорила:

– Зур-раих!

И через несколько секунд на листе появились бледные, постепенно темнеющие строки. Я на месте подскочила и едва вслух не заголосила! Но заставила себя усесться и хотя бы в ладони повизжать. Ха! К четвертому курсу, говоришь? Выкуси! Все выкусите, кто называет меня обычной смертной! Интересно, а может, и мои глаза чернеют на конечном звуке «их»? Я такая же простая девушка, как этот дракон – колдун с выпускного курса!

Самым трудным предметом для меня оказалась древняя история – огромный массив бесполезного с практической точки зрения материала, где нужно только записывать, записывать, потом учить и отвечать, а блеснуть скрытой магической силой попросту не в чем. Я все-таки старалась успевать, хотя уже на первых минутах лекций выдыхалась, но успокаивала себя тем, что снова ночью попробую выкрасть великолепные конспекты Мии и все догнать. Полагаться на свою память особого смысла не имело – слишком много имен, разветвлений, неиспользуемых в современной речи названий. На фоне недостатка сна это вызывало особенное раздражение – ну вот зачем мне или кому-то другому на нашем факультете знать древние легенды или верования в то, что наш мир создала великая змея, которая и стала прародительницей драконов? Каким образом в поднятии дрожжевого теста мне поможет трижды повторенная фраза, что у драконов после завершения предпервичного образа не было естественных врагов, а гуманоидные трансформации были осознанным шагом к цивилизованной социализации, а не способом адаптации к эволюционным изменениям? И ответ на этот вопрос профессор истории требовал именно в таких же заковыристых формулировках, как будто наотрез отказывался понимать человеческий язык. А может, он просто нашел способ сразу отвадить половину учащихся от учебы и заставить их бежать за документами? Я видела лица сокурсников – голова от этих «аций» и «изаций» гудела не только у меня. Но у меня она гудела особенно – от бесперспективных попыток запомнить хоть вступительную часть лекции. Хотя и прогресс был налицо – теперь слово «бесперспективный» не вызывало во мне внутренней паники, вполне себе нормальное слово, получше очень многих.

С остальным я пока справлялась – и все потому, что в первую неделю большинство преподавателей больше рассказывали о важности их предмета, чем углублялись в материал. Тут как раз просто: делаешь круглые глаза и вопишь, что важнее в жизни ничего не слышал.

От декана Зинно я ждала подвоха, ведь явно не ошиблась в ее отношении. Но она удивила – зыркнула только недовольно на следующем занятии, но не закидывала вопросами сильнее, чем остальных студентов. Кстати говоря, ее лекции были для меня самыми интересными – я бы записала все свойства силы, каждый артефакт и отсылки к старым учебникам, если бы успевала. Но их никто не записывал, декан сыпала ими промеж основного материала, а у меня и не нашлось бы времени, чтобы разобрать всю гору дополнительных знаний – даже при условии, что они стали бы ответами на мои вопросы. Радовалась пока тому, что хоть как-то тяну лямку. Каждый урок, на каждой проблеме я втайне благодарила свою неведомую силу, которая давала мне преимущества на практических занятиях, а также ночного парня в общежитии за его безусловно полезное заклинание для перенесения лекций в мои тетради.

Сразу после занятий я бежала в библиотеку на встречу с ведьмами, из-за того пропускала обед. Видимо, комендант Найо сделала верную ставку на то, что до конца семестра я не продержусь, – если и не отчислят, так помру от истощения и недостатка сна.

В пятницу нам приказали отнести все белье в прачечную – госпожа Найо вновь обратилась в злобную ведьму, потому именно в нашу комнату просто заглянула, кинула распоряжение и растворилась в пространстве. А куда идти, во сколько идти, нужно ли нести туда и форму для чистки – осталось загадкой. Я и сама с руками, способна постирать вещи, но для этого мне нужен специальный порошок – не выдадут ли его в той же прачечной? У меня создалось ощущение, что только мы с Мией остались в изоляции от всеобщей осведомленности. И когда соседка начала выражаться вслед комендантше, я отчасти даже внутренне с ней согласилась.

Однако помнила о своем плане – если нужно произвести хорошее впечатление и задать несколько вопросов, которые сотрудникам могут показаться глупыми, то вперед себя нужно выпускать монстра. Потому и понеслась за Мией, тоже подхватив постельное белье и полотенца.

Прачечную это чудо эволюции нашло быстро – оно рассекало пространство впереди криком, потому перепуганные прохожие от страха указывали верное направление. Лишь бы оно летело мимо. На месте каких-то тридцать минут скандала – и мне, стоявшей за спиной, стало все предельно ясно, даже вопросов не осталось. Форму чистим сами, а «орущие белоручки и больные скандалистки могут и в грязной ходить, ежели им это угодно». Мия – просто волшебница, мне даже рот открывать не пришлось, а было достаточно улыбки, чтобы мне в ответ с облегчением принялись улыбаться и желать отличного вечера.

Именно улыбки прачек меня и подбодрили на другой шаг. Сдав белье и получив свежий комплект, я сразу не убежала за Мией, а осталась – так, поболтать о том о сем: тяжела ли их работа, хватает ли жалованья на жизнь, не болят ли руки от горячей воды и знают ли они о травяных настойках из осенней корушки, которая очень помогает при ожогах. Их первоначальное удивление было очень ощутимым, но прачки в ответ на приветливость стали болтать, а через несколько минут и позабыли, что я – студентка, а они – челядь. Но удивление прачек не шло ни в какое сравнение с тем, как изумлялись мои подходящие сокурсницы – почти все делали вид, что со мной незнакомы. Ну, понятное дело, все они по пятьдесят золотых на семестр обучения нашли, зачем им за людей считать тех, у кого жалованье меньше золотого в месяц? Я мысленно плюнула на косые взгляды, и без того отношения со студентками у меня не ладились – так одним грехом больше, одним меньше. Зато мне было приятно почувствовать себя почти дома, перекинуться шутками с такими же, как я, а заодно и выведать, смогу ли я устроиться на подобную работу, если с учебы все-таки вышвырнут. Наверное, я в маму характером пошла – та тоже в бытовых вопросах всегда на три хода вперед рассчитывает.

Разумеется, не только прачек я здесь причисляла к нормальным людям. После ужина, когда уже доела, увидела знакомую троицу, которая оккупировала столик рядом со следующим входом в столовую. Конечно же, пошла к ним, чтобы лишний раз поприветствовать и пожелать приятного аппетита. Мия, не слышавшая моих разговоров с прачками, только теперь смогла впасть в ужас и завопить так громко, что ее во всем бесконечном зале можно было услышать:

– Позор! Какой позор! Мало того, что поселили с выскочкой, так она еще и с ведьмами здоровается! Помогите мне кто-нибудь! Па-а-апенька! Забери меня из этого дурдома.

Часть зрителей с ней согласились, а вторая часть согласилась с тем, что лучше бы папенька действительно забрал ее из этого дурдома, после чего дурдом перестанет быть таким дурным. Я даже не оглянулась – привыкла.

С Карой, Саей и Тани перекинулась парой фраз, но с этого места мне стало лучше видно и другой конец зала. Привлекла внимание новая компания входящих студентов. Я забыла о подругах, прищурилась и выдала коротко: