— Ну да, точно он, — хмыкнул Рог. — Хорош придуриваться. ИИ найди одежду для него!

Из операционной вся компания перекочевала в комнату для отдыха, где все подкрепились и обсудили произошедшее.

— Да эта паскуда Андрей, меня чуть не убила! — рассказывал Хальв. — Он был по мне с такой силой, что я почти сознание терял. Как пережил, хрен его знает. Повезло, что нашел перезагрузку и обнулил эту мразь! Править он людьми решил! Говно железное!

После того, как Хальвадор закончил бушевать, они все начали изучать то, что Андрей построил за это время, но выход на поверхность никто найти не мог.

— Вот же гадство и тут нет! — расстроенный Ванька плюхнулся на диван. — Эх, что дальше делаем?

— Слушай ИИ! — рявкнул Халвьадор. — Покажи на карте старейшие постройки комплекса! Самые старые!

— Показываю, — на огромном экране засветились зеленым нужные объекты.

— Ничего себе эта скотина базу отстроила! — возмутился Никита. — Предлагаешь, их проверить?

— Да. ИИ покажи самые высокие из них!

Вскоре вся команда ехала в электромобиле к одному из строений, которое выбрал Хальвадор.

— Ну у вас и приключения! — поделился молчавший до этого Молот. — Мне так весело не было уже очень давно!

— Веселье, ага, обхохочешься! — фыркнул Руби и добавил. — Это хорошо, тогда, что ты с нами. Хальв, пускай его впереди, а то деду скучно, а нам его не жалко!

— Ах ты мелкий! — Молот, хохоча, заломал блондина своими огромными ручищами.

С шутками они добрались к объекту. Обычная, квадратная будка с металлической дверью и электронным замком. Хальв открыл ее и прошел внутрь, поднимая с пола облачка пыли.

— Да, здесь действительно очень давно никого не было, — потер руки Федя, уже предвкушающих находку.

— Я бы сказал, никогда не было, — поправил его Макс. — А это что за дверь?

— Это лифт, — Хальвадор широко улыбнулся и нажал кнопку.

Створки перед ними раскрылись, и вся группа вошла внутрь. В лифте на панели имелись только две кнопки. «Верхний этаж» и «нижний этаж».

— Ну, поехали, — рассмеялся беловолосый, тыкая на верхний этаж. Пол мягко толкнулся в ноги и лифт поехал вверх, разгоняясь все быстрее.

Все молчали, только улыбались широко и подшучивали друг над другом без слов. Жестами. Просто боялись спугнуть такой торжественный момент. Двери открылись, выпуская их в тамбур с большой гермодверью в самом центре. Вдоль стен висели костюмы с баллонами.

— Надевайте, — коротко скомандовал Хальв и принялся натягивать на себя оранжевый комбез, а затем и шлем. потом баллоны с кислородом.

Сердце колотилось как бешеное и он старался не думать о том, что сейчас произойдет, чтобы в обморок не упасть. Когда все оделись, он подошел к стене и дернул рычаг. Зашипела гидравлика, механизмы взвыли, пытаясь открыть створки, которые не открывались десятилетия. Наконец, они поползли в стороны и в темное помещение ударил яркий свет. Если бы не автоматическое затемнение у шлемов, они точно ослепли бы, настолько яркий свет струился в помещение. А потом…

— Оно все зеленое! — просипел Руби. — Я столько зеленого никогда в жизни не видел!

Ворота не смогли открыться полностью. Они со скрежетом замерли на середине, но им уже было не до них.

Хальвадор протиснулся в щель и нырнул в высокую траву по пояс. Выход располагался на холме, покрытом зеленой травой, а впереди шумел лес.

Вся группа выстроилась рядом, разглядывая чудесную картину. Они разглядывали и не могли насмотреться. Хальвадор рискнул и переключил клапан на потребление кислорода извне. В легкие ворвался свежий, чистый воздух.

— Парни, здесь можно дышать, — на глаза сами собой навернулись слезы.

Руби повернулся к нему и ткнул пальцем себе в шлем, на котором сидела яркая, цветная бабочка: — Это че?! — шепотом спросил он.

— Это монстр, Руби! Спасайся! — захохотал Ванька. — Он унесет тебя в гнездо!

— А-а-а! — руби плюхнулся в траву.

— Дышать можно, только шлемы не снимайте. ослепнете, — предупредил их Хальвадор.

— Вот теперь и умереть можно, — протянул Никита. — Выполнил ты свое обещание Хальв. Выполнил.

— Какой умирать, Старый, — хмыкнул Рог. — С орденом оголтелым еще разбираться! Людей переселять! Работы валом, а он свалить хочет!

— И то верно! — засмеялся Петя.

Мда.

Видок.

Как там, «Москва — большая деревня»? Вот она и есть.

Столица, прости господи.

А я — князь и глава государства, мать его.

И жених.

Эх-хе-хе, хорошо хоть свежий снег выпал и прикрыл самое уж неприглядное.

Митрополичий двор, Спасский, Вознесенский да Чудов монастырь, дворы служилых князей, узкие улочки… И это Кремль, на минуточку. Музейной обстановкой, привычной в моем времени, тут и не пахло. Пахло же чем угодно — едой от подворий кремлевского духовенства, навозом от конюшего двора, выгребными ямами, теплым духом деревянных изб кремлевского люда…

Каменных зданий — раз, два и… и обчелся. Пара церквей еще Калитой строенных да стены Дмитрия Донского, остальное — дерево. Впрочем, и стены тоже кое-где уже деревянные — мягок известняк, «плывет», приходится подновлять дубовыми бревнами. Вон, у Швиблой башни проплешина, у Фроловых ворот другая, еще лет десять-двадцать и Кремль сам развалится, никаких осад не надо. И дерево везде старое, темное. Разве что свежесрубленный терем на подворье боярина Хромого радовал глаз янтарными бревнами и дранкой крыши.

Весь материальный мир вокруг, буквально весь — деревянный. Про телеги, дома и мебель не говорю, так инструменты тоже — грабли, лопаты, молоты. Посуда деревянная, лапти тоже, как ни крути, из дерева, в глухих местах, говорят, из хвои шерсть делают и ткут, разве что книг деревянных нет, сплошь пергамент. А, нет, вру — таблички-вощаницы для записей деревянные.

Да уж, наследство…

Я оторвался от перил и прошел в другой угол гульбища — оттуда лучше видна набережная часть. Сзади шевельнулся молочный брат, Волк, всегда и везде сопровождавший меня. Истинный волчара — здоровый, резкий, ни грана размышлений, чистое действие. Де-юре мой холоп-телохранитель, де-факто подает стремя и ведет коня, потому и зову его «стремянным», хоть это и неверно. И холоп он только по названию, живет куда лучше, чем многие ратные. Одна одежда чего стоит — кафтан суконный, кушак алый, поверх крытый тулуп, шапка волчья, сапоги сафьянные. И сабля хорошая, ордынская, с бою взятая. Вот не знаешь, кто таков — запросто можно за боярского сына принять. Впрочем, «холоп, молочный брат великого князя» как бы и не повыше будет. Холоп ныне это не крепостной, а обязанный службой, а князь волен его освободить и наградить хоть звонкой монетой, хоть поместьем или кормлением каким. И станет Волк родоначальником бояр, а то и князей Волковских, к примеру.

Мысли мои скатывались к вечным темам о деньгах, вотчинах и кормлениях, но никак не хотели возвращаться к главному событию недели, а то и года. Летописцы тут не только чернила, но и пергамент экономили, всех событий за год напишут «Преставился Григорий, епископ ростовский, месяца мая в третий день» и все, больше ничего за двенадцать месяцев не случилось. Так что великокняжеская свадьба — очевидный претендент на единственную запись под 6941 годом. Это, значит, 1433 от рождества Христова — но так лета считают только богопротивные латиняне, мы же, православные, ведем счет от сотворения мира. Все же знают, что именно шесть тыщ девятьсот сорок один год тому назад Саваоф сказал «Это хорошо!», вот и начался календарь. Только не дай бог такое ляпнуть, великий князь московский должен быть праведен, благочестив и богобоязнен.

Проехаться, что ли, мозги проветрить? А и то.

— Свистни, чтобы Скалу поседлали.

— Мигом, княже.

Скала — мой вороной жеребец, единственный конь, который мне нравится. Навыки езды я от своего реципиента унаследовал, а вот любовь к лошадям — нет. Ну звери, ну красивые… а они тут не только показатель статуса, некоторые в пересчете на доллары стоят никак не меньше чем бентли-майбахи, кони здесь основа всему. И под воду, и под воеводу, и под князя, то бишь под конного предводителя, конязя. Но Скала мне пришелся с первого взгляда, еще трехлеткой. Напомнил мой Кадиллак-Эскаладо, потому и Скала.