– Алекс, я… я не знаю. Мне кажется, я не справлюсь! Зачем мне это?

– Ты справишься! А не боятся грядущих перемен лишь глупцы. У тебя будет все, что ты захочешь.

Она подняла голову и посмотрела мне в глаза:

– А ты? Ты будешь со мной рядом?

О крылья! О Свет!

Я выдержал ее взгляд.

– После обряда коронации все, от лордов до мелких бесов, будут принадлежать тебе, королева.

Разочарованная улыбка искривила ее губы. Она кивнула и снова опустила голову на мое плечо.

Пусть. Так будет лучше!

Тамара

На этот раз мы летели долго. Бесконечный полет, нереальность происходящего угнетали все больше. Тоска забирала последнюю смелость.

Осталось два дня.

Почему-то все больше росла уверенность, что если я приму эту корону, то потеряю Алекса. Он отдалялся от меня все дальше и словно не по своей воле.

Знать бы, что происходит!

– Брилл! – Его внезапно прозвучавший голос заставил вздрогнуть. Я подняла голову и посмотрела на Алекса. – Мы сегодня уйдем в Красный мир, а вот вернемся ли сюда, неизвестно даже Лучезарному… Отпусти Ферзеля.

– Что? – Я непонимающе нахмурилась.

– Он связан с тобой клятвой подчинения.

– Но я его не держу!

– Вот и скажи ему об этом, когда прилетим. Отпусти его.

Н-да-а! Еще один мечтает оказаться подальше от меня.

Хотелось разреветься, но вместо этого я улыбнулась.

– Конечно! Без проблем. – И снова устроила голову у него на плече, не отводя глаз от стремительно темнеющего неба.

– Господа, прошу всех пристегнуться, – заставил меня очнуться рык Ферзеля. – Мы приземляемся на главную площадь Инквизеля.

Элекзил

Приземление как всегда оказалось экстремальным. Брилл с опаской подняла голову, видимо не веря, что полет закончился, и огляделась.

– Ну что, камикадзе с крылышками, а без ухода в штопор приземляться не умеешь?

– А за дозу адреналина – дополнительная оплата, – не остался в долгу шестикрыл.

– Щаз! Бегу и тапочки теряю!

– Может, вы потом забеги с разуванием будете устраивать? – фыркнул отец, спрыгивая на камни площади.

Я последовал его примеру и огляделся. Но, к счастью, скандал, устроенный смертной, слушать было некому. В голове уже минуту раздавалось коллективное завывание. Похоже, вечерняя Слава была в разгаре.

– Ну и что ты встал? – заставил меня очнуться едкий голосок смертной.

И чего она завелась?

– А что нужно делать?

– Сплясать! Сними меня!

Похоже, это уже входит в привычку.

Шагнув к пританцовывающему шестикрылу, я подхватил девчонку и поставил ее рядом с собой.

– Спасибо… но мог бы и не надрываться! Что, я сама не могу спуститься? За одно и потренировалась бы!

– Пожалуйста! Вот в следующий раз и тренируйся! Сколько влезет! – фыркнул я.

– А следующего раза не будет… – В ее ворчливый тон вдруг вплелись печальные нотки. Она подошла к морде шестикрыла, заглянула зверюге в глаза и улыбнулась. – Ты когда-то дал мне обещание служить вечно… Вечность – это долго. Особенно когда ты связан неисполнимой клятвой. Ты мне нужен как друг, Ферзель, а не как слуга. Поэтому иди… пасись! А когда ты мне понадобишься, я тебя позову, и, надеюсь, ты меня услышишь.

– Что?! Не верю своим ушам! Глазам, копытам. Короче, не верю! – Вихрь, поднятый взметнувшимися крыльями, растрепал волосы Брилл. – Ты меня отпускаешь? Не верю! Не ве-рю!!! Ой, как же мне будет тебя не хватать!

– Цыц! – Мне надоели эти пляски. – Тебе что-то не нравится? Тогда снова поклянись ей в верности, и закончим этот балаган.

– Э не-ет!!! Я теперь птичка вольная!

– Тогда хорош вопить, птичка, иди летай! Только не над нашими головами! Усек?

Ферзель потерся мордой о щеки Брилл, лизнул меня в нос, фыркнул отцу в ухо, подпрыгнул и, набирая высоту, прорычал:

– Усе-ек! Но все же почаще посматривайте вверх. Мало ли? Вдруг забуду!

– До чего пакостны эти животные! – донесся из-за спины недовольный голосок Васиэля.

– Они получше многих крылатых будут, – парировал я, оборачиваясь к нему. – Лазурь многое потеряла бы, не будь у вас шестикрылов.

– Возможно, ты и прав, друг мой рогатый. – Он пасторски закатил глаза к стремительно темнеющим небесам. – Кто я такой, чтобы навязывать тебе свою истину?

– Никто, это точно! – вернул нас в реальность возмущенный голосок смертной. – Поэтому шевели колготками! Нотаций мы еще успеем наслушаться.

– Все верно, Бриллиант! Глупо так неосторожно вести себя только потому, что мы никем не замечены. В секунду может все измениться! – Отец, смерив нас укоризненным взглядом, неспешно пошел вперед.

Мы зашагали следом.

Двух– и трехэтажные постройки, окружавшие площадь, почти все были погружены в темноту. Я насчитал всего четыре окна, где едва заметным бликом сиял огонек свечи.

– А куда мы идем?

Ну конечно, некоторые ангелочки сначала где-то шляются, а потом желают все знать!

– На именины к твоей бабушке! – не удержался я.

– Я знаю, что вы идете к Огненной Чаше Инквизеля. – Он бросил на меня уничтожающий взгляд. Выпендривается, недоразумение кудрявое! – Но я не пойму, почему вы выбрали самую длинную дорогу?

– Ты знаешь дорогу короче, а главное, безопаснее? – остановился, прислушиваясь к нашему разговору, отец.

– Конечно! Я знаю все города Лазури! – гордо вскинул нос Васиэль. – Во-он. Видите? – Он показал куда-то поверх невысокого дома, преградившего нам путь.

За ним в темном небе сияли отблески пламени.

– Если пройти через этот дом, он, кстати, нежилой, мы выйдем на соседнюю улицу, прямо к воротам монастыря, во дворе которого и томится в ожидании жертв эта адская Чаша.

– А без слез и подвываний можно? – не удержался я.

– Конечно, можно! Зачем тратить частичку своей светоносной души на какого-то мерзкого демона?

– Не забудь, Вась, мы здесь все такие! – опередила мой ответ Брилл.

– Не совсем, Томочка! – Ангелок перебрался поближе к ней. – У тебя для раздумий еще два дня. Поверь, даже за мгновение может произойти нечто такое, что переменит твое решение.

Посмотрев на него, смертная перевела взгляд на сполохи пламени.

– Вереций, что ты решил? Как пойдем?

– Если разница только в скорости, пойдем так, как предложил крылатый. Все-таки это его территория. – Отец повернулся к Васиэлю. – Надеюсь на тебя. Веди.

– А я бы не стал ему доверять! – буркнул я.

Только, видимо, недостаточно громко. Меня не услышали или сделали вид, что не услышали, и мне ничего не оставалось, как лезть в какие-то развалины вслед за всеми.

Преодолевая горы хлама, завалившего и без того узкий коридор, я, осторожно шагая по прогнившим полам, удивлялся, как в Лазури могут существовать настолько мерзкие дома. Впереди, разгоняя свечением сумрак, летел ангел.

Наконец бесконечный дом закончился, и мы вышли из разрушенной стены прямо в лапки удивленных небожителей. Уставившись на нас, как бес на монашку, они пару мгновений изображали столбняк, наблюдая, как мы без зазрения совести чешем мимо них в открытые ворота монастыря, за каменным забором которого ярко полыхало негасимое зарево.

Говорят, от близости демонической крови пламя Огненной Чаши начинает гореть ярче. Наверное, поэтому огонь в Шерраххе виден за день пути.

– Эй, уважаемые, а вы куда? – наконец очнулись бдительные стражи. – Монастырь открыт для всех небожителей только в праздники и в день казни.

– Ага, по праздникам! – поддакнул второй.

– Чего-то они на небожителей не похожи! – разглядел нас первый.

– А на кого тогда они похожи? Вон, первый, как есть ангел!

– Где?

– Да вон!

– Да где?!

– Что, слепой?

– Это ты слепой! Среди этих черномазых нет ни одного ангела!

Я и не заметил, как Васиэль потух, а потом и вовсе куда-то делся, оставив нас разбираться с возмущенно вопившими охранниками.

Отец, не мешкая, скрылся в воротах. Схватив за руку остановившуюся в растерянности Брилл, я бросился вслед за ним во двор монастыря. Вопя дурными голосами, за нами рванули стражники. Из печально знакомой постройки на эти вопли высыпали несколько десятков небожителей.