Я поморгала, пытаясь уловить ускользающий смысл.

– Какой ребенок? У нее не может быть детей!

– Как оказалось, очень даже может быть. Причем ждут они его рождения уже через «двести шестьдесят дней». Говорю, как услышал.

– То есть… ты хочешь сказать, что она уже…

– Типа того.

– Но… как? – Сказать честно, эта новость затмила все услышанное сейчас.

– Ну… это неплохо было бы у твоей сестрицы спросить. А еще у того здоровяка.

– У како… – Я осеклась на полуслове. Ну конечно! Петя. – Так. Ладно. Немедленно отведи меня к Галке. И… вот тебе новое задание.

– Начинается!!! – Хряп возмущенно пофыркал над ухом и снисходительно буркнул: – Ладно… давай уже, вербуй!

– Ты должен найти Петра и… и… – Я нахмурилась, пытаясь вспомнить что-то очень важное. Кого-то важного. Хряп мне помог.

– Может, еще и Дарна поискать?

И снова перед глазами появилось серое пятно, и только боль в душе заставила кивнуть.

– Да. И… Дарна.

Город До Гет

– На выход!

Двери разъехались, вновь впуская все тех же. С мертвыми глазами.

Петр с трудом взглянул на них и снова зажмурился.

Плевать. Что толку на них смотреть? Снова обколют дрянью, от которой хочется только спать или бесцельно смотреть в пустоту, растворяясь в бессмысленности существования.

– До Гет, семь миллионов пятьсот сорок три, ваш карантин закончен.

– Приказываем вам подняться и следовать за нами.

Его грубо дернули вверх, принуждая подняться на онемевшие ноги. Тут же на Петра вылился поток холодной, пахнущей какой-то тошнотной мерзостью воды, заставляя тело забиться спасительной дрожью.

Чувства, ощущения вновь стали возвращаться.

Вовремя! Еще чуть-чуть – и он бы сошел с ума: находиться в этой белоснежной комнате, заточенным в неподвижную, онемевшую плоть, – что может быть хуже?

Нетвердым шагом он направился вслед за конвоирами, с удивлением прислушиваясь к царившему в нем спокойствию. Ни боли, ни любви, ни сожаления. Пустота.

Бесконечная.

Безжалостная.

От которой хотелось повеситься.

Длинный белый коридор наконец закончился, приведя его в огромный зал. У нескольких арок толпились ряды рыжеволосых. Короткостриженые, высокие, они различались только тем, что в одной очереди стояли совершенно обнаженные парни, наверное, новички, а в другой – одетые в бурые комбинезоны. Либо военные, либо… Пришедшее в голову сравнение заставило поморщиться. Рабы. Безликие. Без чувств и эмоций. Без судьбы и души. Без жизни.

– Сюда. Стоять здесь. – Конвоиры провели его через толпу безразличных существ, которых язык не поворачивался назвать людьми, и поставили в очередь за обнаженным парнем, которого тоже сопровождали двое с мертвыми глазами.

Стоять…

Петр незаметно повел плечами, разминая оживающее тело, переступил с ноги на ногу. Как же здорово чувствовать себя живым! Как же здорово чувствовать себя…

– А кто эти люди? – Не рассчитывая на ответ, он покосился на замершего конвоира и указал на медленно двигающуюся очередь одетых в бурые комбинезоны лутанцев.

Тот действительно проигнорировал вопрос, а вместо него к нему вдруг обернулся парень, стоявший впереди:

– Это те, от кого отказались города класса «а» и «с». Переселенцы.

– А… кто тогда вы? Точнее – мы?

– Мы? Мы – изгои. Преступившие закон – рабы. Возвращаемся из камер наказания и усмирения. Кто-то к себе в клетки, а кто-то, например как я, на распределение в другой город. А кто ты? Откуда попал в До Гет?

– Да… пролетал мимо, а тут набросились, стали тыкать какой-то гадостью, да еще к креслу пристегнули. Наркоманский рай, а не планета!

– Ну, точно! Камера наказаний… Там я тебя и видел.

– Так ты тоже сидел голышом в белой комнате и тебе в спину кололи какую-то гадость? – Петр передернулся от нахлынувших воспоминаний.

– Да.

– И за что тебя упекли?

– За то, что влюбился в девушку. Мне сделали чистку мозга и отправили в До Гет.

– И что? – Петр озадаченно нахмурился. – Помогло?

– Не очень. Просто стало как-то пусто. Вот здесь. – Парень на мгновение прикрыл ладонью глаза и коснулся лба, а затем коснулся груди. – А вот здесь все осталось по-прежнему. Ай!

Один из стражей без предупреждения ткнул недлинной серебристой трубкой в плечо паренька.

– Запрещенные эмоции! Прекратить!

Петр поморщился, заметив исчезающую в трубке иглу. Опять какие-нибудь инъекции: спокойствия, равнодушия, безразличия… Парень тут же, словно его выключили, равнодушно уставился в пол. Страж, успокоенный его реакцией, отстранился. Очередь дернулась, увлекая за собой.

Шагая следом за пареньком, Петр выждал какое-то время и уже шепотом спросил:

– А это кто?

Парень отстраненно покосился на него и меланхолично пожал плечами.

– Биорги. Хранители порядка. Откуда ты? Я было подумал, что ты с Западных Земель. У них тоже до сих пор попадаются темно-рыжие.

– Темно-рыжие? – Петр удивленно коснулся головы, с легким изумлением и досадой, почувствовав под пальцами вместо привычной шевелюры миллиметровый ежик. – У меня темно-русые волосы. Я прилетел сюда с Земли. Я этот… как его… рус!

– А... Понятно. – Его собеседник как-то отстраненно кивнул и отвернулся.

Петр насторожился:

– Что тебе понятно?

– То, что ты очередная свихнувшаяся жертва ученых, – не оборачиваясь, буркнул паренек. – Уж не знаю, чем ты провинился перед Системой, но тебе просто выжгли мозг.

Петр послушно шагнул вперед вместе со всеми и придвинулся ближе к парню:

– Не вижу логики. При чем тут цвет моих волос и мой мозг?

– Все просто. Ты, как и многие из безумцев, ютящихся в городах класса «е», уже свихнулись от мысли, что вы потомки ушедших руссов, и только вы можете спасти нашу планету. Если бы ты… вы оставались нормальными, вы бы поняли, что уже ничем Лутану не поможешь! Не спорю – наша планета проживет еще не одну тысячу дней, но всем нам путь в Альянс. Даже Правящие, даже ученые не могут обратить этот процесс.

Петр помолчал и, вновь шагнув вслед за колыхнувшейся вперед очередью, тихо бросил:

– А может быть, ваши Правящие и ученые просто не хотят спасать Лутан?

Ответом ему стал острый взгляд паренька.

– Если не хочешь стать одним из биоргов – лучше молчи об этом.

Петр оглядел обреченно шагающих мужчин, единственным отличием которых были цвет волос и странные глаза, и кивнул.

– Учту.

Вскоре черная арка приблизилась. Петр остановился, внимательно наблюдая за шагнувшим в нее пареньком. А тот, покорный воле одного из Хранителей порядка, положил ладонь на округлый, помаргивающий красным терминал, созданный так же, как и арка, из чего-то напоминающего темное стекло. Секунду ничего не происходило, затем парнишка дернулся, словно его прошил разряд тока, и, сжав в кулак освобожденную руку, шагнул в зал.

– Теперь ты, – поторопил его чей-то голос над ухом.

Проводив взглядом паренька (которого сейчас вели под руки два биорга, проталкиваясь в толпе дожидавшихся своей очереди лутанцев), Петр вошел в арку.

– Руку, – снова приказал все тот же голос.

Петр помедлил и опустил руку на терминал. Сотни раскаленных маленьких иголочек прошили ладонь, заставив его прикусить губу. Сравнение, пришедшее на ум, развеселило – тавро! Он теперь, как племенной жеребец, принадлежит стаду под названием До Гет.

– Выходи.

Петр взглянул на ладонь. Странный едва видимый рисунок подтвердил его опасения.

В спину толкнули, заставляя покинуть арку. В него тут же вцепились ледяными пальцами два биорга и куда-то повели. Вскоре он оказался в небольшой комнате. Вначале его запихнули в какой-то цилиндр, где принялись стегать струи прохладной, пахнущей химией воды, затем он вновь оказался в комнате, где его наскоро вытерли и тут же натянули бурого цвета робу, немного напоминающую раг. Потом уже другие биорги провели его по белоснежному коридору и втолкнули в небольшую комнату.