Прозрачный потолок, офигеть! Ладно, пойдем налаживать контакт.

С опаской шагнув на черные, пугающие своей льдистостью плиты пола, я натянула приветливую улыбку и подошла к сидевшим у фонтана тетенькам.

– Приветик, бабоньки! Как житуха? – Вот почему, когда смущаюсь, я начинаю жутко хамить? – Что, нихт ферштейн? Спикать не будем?

Женщины по-прежнему молчали, не сводя с меня глаз. Наконец ко мне подошла высокая, худая, черноволосая женщина лет сорока.

– Так ты и есть та новенькая, что приволок мой непутевый племянник нашему лэру?

– Э-э-э, ну не совсем! Ваш непутевый племянник, не сказать хуже, меня ненадолго одолжил у другого… мм, как это, лэра! Я понятно изъясняюсь?

– А ты языкатая и глупая! – нахально фыркнула тетка. – Потому что в этом мире нет другого лэра, кроме Джеррафа Пейер дир Сорр! И ты должна его почитать и бояться, глупая, если хочешь остаться в живых!

– Офигеть, как круто! Спасибо за комплимент, но… плевать я хотела на вашего жирафа!

Н-да-а, наверное, сейчас мы с этой тетенькой больше напоминали быков, сцепившихся рогами.

– Молчать! – хлестнул по нервам окрик, заставив меня обернуться. – Забыли, что после захода солнца все должны говорить тихо?

По лестнице, цокая туфлями, спускались двое мужчин в длинных, накинутых на обнаженные плечи накидках, скрывающих тренированные тела и широкие штаны, больше напоминающие шаровары. Увидев их, женщины спешно скрылись в прозрачных будуарах. Остались стоять лишь я, нагло разглядывающая симпатичных парней, и, как ни странно, сварливая тетка.

– Господа смотрящие. Эта женщина новенькая и совершенно не знает порядков. О чем я ей и сообщила. Это она подняла шум. Ее надо наказать! Посадите ее на хлеб и воду на нижнем этаже. Пусть посидит дней пять и усмирит свой норов.

От такой наглости у меня из головы повылетали все достойные ответы, и я только глупо открывала и закрывала рот. Парни переглянулись и вдруг расхохотались.

– Через два дня она станет тиррадой лэра, и ты, старуха, первой будешь сдувать с нее пылинки!

– Да. И она сама будет устанавливать свои правила!

Лицо женщины словно выцвело. Болезненная серость погасила румянец ссоры, а в глазах поселилось такое отчаяние, что мне стало ее жалко.

– Тиррадой? – Она перевела на меня помертвевший взгляд, в котором я прочитала свой приговор.

– Тиррадой! – ехидно подтвердил один из парней. – Или ты думала, этот титул будет за тобою вечно? Старый лэр умер! А на троне давно твой пасынок. Так что это ты в скором времени переберешься на нижний этаж, керха!

– Как ты смеешь называть так меня? МЕНЯ! Еще столетие назад я, шевельнув пальцем, могла предать тебя мучительной смерти!

Смотрящие переглянулись.

– Слушай, тебе не кажется, что старуха разговорилась? Не пора ли ее утихомирить?

– Сделаем!

Презрительно оглядев бьющуюся в истерике женщину, один из парней, ухватив ее за шиворот, словно куклу протащил через весь зал и швырнул в пустой будуар. Тем временем другой, приобняв меня за талию, обворожительно улыбнулся:

– Может, госпожа чего-нибудь желает?

Мой столбняк начал проходить. Мрачно проследив взглядом за возвращающимся брюнетом, я ухватила обнимающего меня за пальцы и резко крутанулась, освобождаясь от назойливых объятий. Мало того, завернув ему за спину руку, я взяла ее на излом и, заставив согнуться, теперь слушала визгливые возмущенные выкрики.

Увидев все это, второй прибавил шагу, остановился от меня в двух шагах и приказал:

– Отпусти его! Ты еще не тиррада. Непочтительно так вести себя со смотрящим! Я могу тебя наказать!

Угрожающе посмотрев в темные глаза, я ласково попросила:

– Оставьте меня в покое или я за себя не ручаюсь!

Парень, радующийся жизни с вывернутой рукой, взмолился:

– Пожалуйста, госпожа! Если вы меня отпустите, я пойду потороплю шьющих ваши покои. Не моя вина, что они пока не готовы. Вам придется до обряда жить здесь! – Он печально покивал на ряд прозрачных палаток.

Угу, с пониманием вообще никак!

Я выпустила мучаемую мною конечность. Баюкая нездорового цвета руку, моя жертва отпрыгнула от меня подальше. Второй с опаской покосился на побледневшего товарища и, видимо, решил с наказаниями не торопиться.

– Так что прикажет моя госпожа? – сделав еще шаг назад, снова полюбопытствовал пострадавший.

Я с подозрением оглядела его подобострастную физиономию.

– Че, с первого раза не доходит? Пошли вон!

Парни снова озадаченно переглянулись, заулыбались и предложили:

– А госпожа не хочет пить или есть? Или, может, массаж? Расслабляющий, возбуждающий, лечебный?

Во попала! А может, их послать по-русски? Может, тогда дойдет? Ладно, оставлю на десерт.

– Раз от вас все равно не избавиться, устройте мне экспресс-обзор.

– Но, госпожа, – моя жертва, отступив еще на шаг, побурела, – это привилегия лэра!

– О чем это ты подумал? Развратник!

Сменив окраску с бурой на малиновую, он развел руками. Мне стало его жалко. Раз умеет краснеть, еще не все потеряно.

– Говорю, не местная я. Объясните ваши порядки. Как здесь живут, что делают. Режим дня, на худой конец.

Парни, покрывшись нездоровым румянцем, скромно кивнули и начали расстегивать ремни.

Я ошалела. Что я такого спросила, чтобы так реагировать?

– Так, стоп! Стриптиз я не заказывала!

Судя по абсолютно ничего не выражающим глазам, с мозгами в их черепушках напряженка.

Ладно, начнем с простого.

– Вы кто? – Вопрос окончательно выбил дяденек из колеи. Что-то натужно промычав, они застыли, не сводя с меня заискивающего взгляда.

Вдруг откуда-то сверху послышался смех, заставив меня вздрогнуть и обернуться.

По лестнице спускался еще один тип. Черный костюм, казалось, был выткан из окружающего нас полумрака, а за ним по ступеням коротким шлейфом тянулись волосы.

Я прищурилась.

Кажется, я его сегодня видела. Вот только где, когда?

Мужчина подошел. Его тонкие губы искривились в приветственной улыбке, но взгляд оставался оценивающе-холодным. Галантно взяв мою руку, он едва коснулся ее губами и тут же выпустил.

Красивый. Породистый. Хищник.

– Госпожа не откажется выпить со мной напиток радости?

– Если господин вначале утолит мое любопытство!

Наши глаза встретились. Его бровь надменно вскинулась.

– Буду рад.

– Что ж. В таком случае вопрос первый: я где, в гареме или в женской исправительной колонии строгого режима?

Брюнета мой вопрос заставил задуматься. Чуть поодаль, с искренним любопытством на лицах, стояли первые жертвы моих расспросов.

– Ты в тиррариуме моей семьи. Это – мои женщины, правда, многие из них принадлежали еще моему отцу. Этажом ниже живут мои сестры и дочери.

– Здорово! Неужели я слышу внятный ответ! – В голове лихорадочно зрели и тут же были мною отвергнуты планы по спасению. – А ты, значит, тот самый лэр этого города?

– Да. – Холодная улыбка едва коснулась его губ. – Этого города и этой земли вместе с прилегающими к ней селениями и островами. Я – лэр крови. А ты станешь моей тиррадой!

Ухватив меня за запястье, парень, не интересуясь моим мнением, решительно потянул меня к лестнице.

– Если не хочешь, чтобы твой паричок держался только на суперклее, быстро отпусти! – Что-то не привыкла я к такому обращению!

Чтобы не быть голословной, я вонзила ногти в удерживающую меня руку. Он даже не вздрогнул, лишь тихо процедил:

– Ты хочешь, чтобы нашу высокую беседу услышали эти керхи?

Невольно оглядев пустынный зал, я словно почувствовала прикосновения множества взглядов. Сжав зубы, я заставила себя пойти за ним.

Поднявшись на огороженную площадку, я оценивающе хмыкнула. Тут явно бывали самые любимые, вернее пользующиеся спросом женщины. В небольшом зале среди цветов и вьющихся растений на полу, покрытом нежной, самой настоящей травкой, стояла большая, утопающая в крохотных подушечках кровать, а над всем этим раем для двоих раскинулся темный шатер звездного неба.