Лента панцирной пехоты двинулась к лесу только около полудня.

Воевать с пришельцами туземцы собрались всерьез, по-настоящему.

Первые отряды уже достигли леса, а из ворот Гэйля все выходили и выходили вооруженные люди. К удивлению Сергея, впереди шли не воины, а какие-то связанные люди. У них не было ни брони, ни вооружения.

— «Вояки…» пренебрежительно подумал Сергей.

Следом за ними, шагах в пятидесяти шли монахи, окружая плотным кольцом массивную деревянную башню. Усилиями братьев она катилась на толстых деревянных колесах, напоминая вездеход.

Сергей покачал головой, восхищаясь достижением местной конструкторской мысли, и связался с «Усадьбой».

— Игорь Григорьевич! Они выходят из города!

— Много? — Помолчав, спросил Игорь Григорьевич.

— Все, что есть… — ответил егерь. — По моим подсчетам их тут тысяч двенадцать.

— Дай картинку…

Сергей направил объектив вниз, на людской поток. Шеф несколько минут наблюдал за ними.

— Покажи опушку…

От передового отряда до опушки оставалось метров двести.

Систему безопасности Сергей настраивал сам и прекрасно знал, что сейчас происходит и что произойдет через несколько минут.

В эти самые мгновения, автоматика инфразвуковых излучателей, прощупывая пространство вокруг себя, обнаружила приближающихся туземцев. Несколько секунд у автоматики уйдет на то, чтоб определить массу приближающегося тела, рассчитать импульс, накопить его и приготовится выплеснуть на непрошеных гостей, совсем недавно бывших тут хозяевами.

Сергей представлял, что там творится, и словно бы управлял автоматикой. Он чувствовал, как энергия удара накапливается, как поступает на эмиттеры, как импульс…

Первый ряд остановился. Стало видно, как они завертели головами, еще не слыша, но уже чувствуя незримую опасность. Напор беспричинного страха становился все сильнее. Он стал плотным как ветер, а потом превратился в ураган, погнавший их назад, к городским воротам, словно кучу сухих листьев.

— Ничего, — сказал Игорь Григорьевич, глядя на бегство. — Как всегда началось, как всегда и кончилось. Наивно с их стороны рассчитывать, что связанные руки уберегут кого-то от инфразвука.

Он ошибся.

Монахи не получившие своей доли ужаса остались на месте, окружая колесную башню. Их танец не прекратился ни на секунду. Пируэт сменялся пируэтом и Сергей тут же вспомнил братьев, плясавших вокруг дворца в Эмиргергере, в тот роковой день, когда они воспитывали инфразвуком несговорчивого Императора.

Сергей привстал. Не прекращая танца, монахи уперлись в башню и слегка развернули ее.

Егерь хотел сказать Игорю Григорьевичу, что туземцы сейчас достанут что-нибудь вроде чудотворных мощей или изображения Кархи в какой-нибудь зловещей ипостаси, но ничего этого не успел.

Из черной щели на самой верхушки башни вылетел огненный луч и полоснул по кустам и деревьям около дороги, по связанным людям, что бежали навстречу, одержимые ужасом. В небо взлетели птицы, но уже через несколько секунд небо занавесил дым, подсвеченный снизу языками оранжевого пламени. Кричали обожженные и перерезанные люди. В огне что-то оглушительно грохало, волнами плотного воздуха разбрасывая беспрепятственно бежавших вперед монахов. Вспышки ослепительно-голубого света озаряли коричневые рясы, делая их угольно-черными.

Своим глазам следовало верить, но Сергей отказывался делать это. На его глазах происходило настоящее чудо, происходило невозможное.

— Что это у них? — заорал Главный Администратор. — Что ты видишь?

— Видимо, то же что и вы, — медленно ответил Сергей. — Применение Братьями по Вере боевого лазера.

С земли кто-то проорал, упиваясь всесилием.

— Победим Зло Злом… Они боятся крови — мы нет! Мы ничего не боимся!

Лао в небе напоминал небрежно подброшенный какими-то спорщиками золотой.

Сходства с монетой добавляли облака, что бежали по небу и, при известном напряжении ума, можно было представить, что она кувыркается в небе, не решаясь упасть на землю, чтоб показать, кто из спорщиков выиграет.

Не простыми, надо думать, оказались эти схлестнувшиеся в споре люди, если не пожелали обойтись медной или серебряной монетой! И вопрос, наверное, решали не простой, а какой-то особенный, раз золоту поручили быть судьей в споре…

Наверное, Лао тоже чувствовал особенность этой ночи, как ее чувствовал Трульд.

Ночь эта должна была стать особенной по многим причинам и монета в воздухе напоминала брайхкамеру не просто о риске проигрыша — о смертельной опасности.

Она может упасть так, что стража, что стояла на стене Императорского дворца, не смотря на свою малочисленность, проявит чудеса храбрости или стойкости, и тогда все кончится очень быстро и нехорошо для него и его людей, а может упасть и так, что выгорит дело, выгорит!

Он медленно потер ладонь о ладонь.

Ну, что бы Судьба ни готовила, это решится сегодня.

Трульд поднял руку. Из-за спины послышалось.

— Здесь…

— Подскоки.

Справа и слева зашуршало. Быстрыми тенями Проникатели бросились к стенам, неся на руках пружинящие куски кожи, натянутые на стальные обручи. Все они отрепетировали и повторили несчетное число раз. Каждый, из тех, кто стоял сегодня под вертящейся в небе монетой знал, что есть у них всего с десяток мгновений, чтоб свершить небывалое.

Раз!

Двое поставили подскок на землю и ухватились за края.

Два!

Отстававший от них на четыре шага человек ни на мгновение не остановившись и не растратив силы движения, подпрыгнул, целя наступить на растянутую кожу. В одной руке он держал лук, а другая, ухватив стрелу, повторяя заученное движение, уже натягивала тетиву.

Три!

Наперекор Богам человек взлетел в небо. Он поднимался все выше и выше, а рука оттягивала тетиву все дальше и дальше к уху.

Трульд словно сам почувствовал, как перья щекочут щеку, а стрела рвется из пальцев. Он не спускал глаз с Найкера, но краем глаза видел, как взлетают над землей другие.

Четыре!

Фигуры в воздухе на мгновение застыли, и правые руки их безвольно упали. Несколько мгновений спустя он услышал чуть растянутый во времени щелчок — стрелы ушли в темноту, в поисках намеченных целей. Не оборачиваясь назад, спросил.

— Где Маввей?

— Позади. С ним Момул.

— Спит?

— Спит…

Где-то сбоку квакнула лягушка. Сигнал!

Трульд оторвался от земли и рванулся вперед, к стене. Если все получилось, как надо, если его люди не зря ели его хлеб, то на стене не должно остаться ни одного живого стражника.

Все они высмотрели еще вчера — и число стражников, и их оружие, и даже особенности походок тех, кто не стоял на месте, а предпочитал бродить по стене, коротая службу в карауле… А сегодня им осталось сделать совсем немного — сперва превратить это знание в чужую смерть, а чуть позже — во власть…

Выучка не подвела. Стрелки сделали свое дело.

В этом молчаливом беге они не потеряли ни одного человека. Как он не спешил, его обогнали двое и, прикрывая от случайной стрелы, повели к тайной калитке, что предусмотрительный предок Императора врезал в стену на беду своему потомку. Трульд улыбнулся. Счастье дышало совсем рядом. В нескольких шагах, в одном калиточном скрипе.

Длинный двор лежал перед ним, как путь к славе и могуществу, а в самом конце, там, где поляна двора упиралась в стену дворца, что-то блестело. Трульд мельком подумал о том, что это блестит, поднимаясь над землей, звезда, его славы…

Похоже, он зазевался. Эйтель коротким тычком вернул его из будущего в настоящее. Они уже стояли около стены. Да… Не подумал Мовсий об этом… Хотя, как подумаешь? Ели не знаешь беды, то от нее и не обережешься. Чтоб защититься от того, что он уже почти сделал, Мовсию нужно иметь кое-что получше тех стражей, которые стояли во дворце. Против разбойников или даже наемных убийц альригийцев они, возможно, чего-то стоили, но чтоб защитить себя от проникателей, нужны были другие проникатели. Императорские проникатели. А их у Мовсия не нашлось.