— База, база, я — Купец. Прием…

В ухе зашипело и радиоволна, пришедшая аж с самого Мульпа, донесла голос Главного Администратора еще не существующего Заповедника.

— Привет, Александр Алексеевич. Как дела?

Почти не шевеля губами, купец прошептал:

— Здравствуй, Игорь Григорьевич. Жду. Сижу во дворце и жду.

— Новости?

Александр Алексеевич Никулин, прогрессор Божьей милостью, представитель Земли в этих диких землях, посмотрел вокруг, на таких же, как и он сам, просителей, с тупым упрямством высиживающих в Императорской приемной свое счастье.

— Да какие тут новости…. Ногу вот отсидел.

Он шевельнулся. По бедру побежали колючие мурашки. От удовольствия он даже глаза прикрыл.

— У хорошего агента всегда новости есть! — Назидательно произнес Игорь Григорьевич. — Неужели ничего не произошло?

Не открывая глаз, Никулин отозвался:

— Возможно что-нибудь, где-нибудь и произошло… Может быть даже прямо сейчас происходит. Только не здесь…

Он вздохнул. Разговор был не необходимостью, а развлечением.

— А у вас, в заоблачных сферах что нового? Собрали что-нибудь для второго взноса?

— Не беспокойся. Нашли и на второй, и на третий… Час назад вернулись ребята, принесли…

В дальнем конце коридора послышался топот. Головы всех сидящих разом повернулись и глаза уставились в одну точку. Вряд ли тот, кто там топал, мог как-то продвинуть дело каждого из сидельцев — доподлинно известно, что Император сидит за этими вот дверями и держит совет с главными сановниками Империи — но зато топотун вполне мог стать развлечением.

Из темноты в зал вихрем ворвался монах. Не обращая внимания на собравшихся, он бросился к заветной двери.

Не тут-то было.

Каждый из сидельцев довольно хмыкнул. Конечно, каждый из них сидел сам по себе — у каждого своя нужда, своя просьба к Императору, но сейчас они чувствовали себя одним целым — очередью. Дорогу нарушителю очередности загородило древко копья. Страж, что держал его в руках, ничего не сказал, но поза его и так все объясняла. Его переполняло ощущение собственной силы и значимости, словно скалу посреди бушующего моря.

«Пост номер один, — подумал прогрессор. — Конечно, ответственно. Император за дверью…»

На стражнике, казалось, встопорщилась даже зеленая шерсть. Мысль Александра Алексеевича вильнула в сторону, ища развлечения, а не пользы.

«Есть на Волге утес. Диким мохом порос… Тьфу…Какая глупость в голову лезет!»

Брат по Вере наклонился к стражу, и что-то сказал прерывающимся шепотом. Страж никак не отреагировал — стоял словно каменный — не его, видно это оказалось дело. Брат по Вере попробовал еще раз, но быстро понял, что напрасно теряет время, и тогда заорал полным голосом:

— Дело Империи!

Крик, словно палка, засунутая в муравейник, всколыхнул Императорскую приемную. Купцы подобрались, словно заопасались, что им отдавят ноги, а на голос из-за портьеры выскочили сразу четверо. По оранжевому гребню на шлеме землянин узнал среди них начальника дворцовой охраны. Монах бросился к нему.

— Дело Империи, — повторил монах тем же страшным шепотом. — Жизнью заплатишь…

Землянин еще многого не знал, но он уже умел читать выражения здешних лиц. То, что он увидел на лице стражника, его успокоило. Этот тоже не зря получил от него немножко золота.

Но начальник охраны знал свое дело и даже без чужедальнего золота никого к Императору пускать не собирался. Его рука властно легла на плечо крикуна и развернул того боком к двери.

— Не ко времени ты Брат. Когда окажешься нужен Императору, я сам тебя найду, и даже если рад не будешь, то все равно придется прийти. А сейчас — нет.

Он говорил негромко, и вроде бы с почтительным наклоном, но в голосе его слышались лень и превосходство. Поглядев за спину монаха, он встретился глазами с прогрессором, улыбнулся, не иначе как, вспомнив кошелек, что презентовал ему заморский купец. Его рука описала полукруг, указывая на искателей Императорской милости.

— Да сам посмотри, сколько достойных людей ищет милости у нашего Императора.

На монаха это не подействовало. Он и головы не повернул. Ухватив живую преграду за плечи, попытался отбросить воина от двери, но тот устоял и легко расцепил монашеские кулаки.

— Дело Империи, — повторил монах, словно других слов не знал. Его пальцы снова вцепились в одежду стражника.

— Там государственный совет. — В голосе воина уже слышался металл, не суливший упрямому монаху ничего хорошего. — Уймись, Брат!

Кулаки монаха еще держали его за одежду. Он нажал на них большими пальцами, и те, помимо монашеской воли, разжались. Брат затрясся.

— Так не пустишь?

Стражник не ответил. Только плечом небрежно повел, отчего монаха снесло в сторону.

В бессильной ярости монах затряс кулаками. Голова повернулась раз-другой, словно его душила петля. Купец привстал и увидел глаза монаха — дикие, безумные… «И впрямь видно что-то серьезное…»

Он собрался поделиться мыслями с Игорем Григорьевичем, но, похоже, на Мульпе уже поняли, что стали свидетелями чего-то неординарного.

— Что там у вас такое? — заинтересованно спросили с орбиты. Похоже, что в ожидании вестей из дворца, на Мульпе тоже маялись скукой.

— Подождите… Разберусь.

— А ты говоришь, что ничего не происходит. Дай-ка изображение…

Купец коснулся пальцем золоченой сетки, что покрывала голову и включил передатчик. Через спутники-ретрансляторы сигнал дошел до Базы и там превратился в картинку.

— Хорошо. Вижу… Это монах там что ли? Щуплый он какой-то…

Не сводя взгляда с начальника стражи, монах сделал шаг назад и спиной наткнулся на скульптуру, изображавшую девушку с цветком в руке. Не помня себя от возбуждения, он подхватил статую, и бросил ее на пол. Стражники не успели помешать. По залу пролетел грохот, покатились куски мрамора.

Все, кто ждал встречи с Императором, поспешно вскочили, словно и впрямь испугались за скульптуру, и на всякий случай отошли подальше к стенам. Опустив короткие копья, стражи с двух сторон начали обходить безумца.

Не обращая на них внимания, монах задрал голову вверх, словно собака или волк, монах взвыл:

— Мовсий! Император! Отец наш! Беда пришла в наш благословенный край!

— «Шмеля»! — пискнуло за ухом у купца, он и сам уже полез в карман, поняв, что происходит что-то необычное.

— Нет «шмелей». Кончились.

— Тогда «горошину».

— Не бубни…

Вынув из кармана руку, купец катнул по полу «горошину» — панорамный телевизионный передатчик. К счастью для него, архитектура тут оставалась еще та, и щель между полом и дверью толщиной в палец и щелью-то не считалась. Так что между полом и краем двери оказалось достаточно места, чтобы микропередатчик проскользнул внутрь Императорских покоев.

Воздух над столом колыхнулся, словно кондиционер, включившись, погнал по каюте ветер, но Игорь Григорьевич знал, что это не так. Какие сквозняки могли быть на станции?

Воздух сгустился, и перед ним возникли новые действующие лица. Точнее, сперва это проявилось мельтешением цветных пятен, круговертью вспышек, но когда «горошина» остановилась и сориентировалась в пространстве, он увидел внутренность большого зала уставленного добротной, тяжелой мебелью. Вслед за изображением появился и звук. Местный язык резанул ухо, но переводчик тут же заглушил его. Не до конца, разумеется, давая слушателю возможность оценить эмоциональную составляющую разговора.

— …ничего ему другого и не оставалось, только отдать ей деньги. Представляешь? Отдал все, что нашел в карманах, и только тогда муж сделал вид, что ничего не заметил!

За длинным столом, уставленным посудой и блюдами с чем-то съедобным, сидело несколько мужчин. Главный Администратор заповедника никого из них не знал. Несколько секунд он смотрел на них, соображая, что делать, потом скомандовал.