Чен наклонился над экраном, от нетерпения постукивая пальцами по клавиатуре.

Первое, что там бросалось в глаза — огромная проплешина на зеленой шкуре леса. Даже с нашей высоты она выглядела немаленькой, а уж вблизи-то… По всей проплешине лежали обугленные поломанные деревья, перемешанные с землей. Вычислитель модуля выхватывал корабельной оптикой обломки обгорелых деревьев, глыбы камней, кучи земли и куски разорванного железа. Солнце тут уже клонилось к горизонту, но видели мы все это очень хорошо.

Раздраженно косясь на продолжавшее мигать предупреждение о нападении, Чен кивнул.

— Вот он!

Теперь ошибка полностью исключалась.

На мониторах красовалась выжженная до черноты площадка, а в самой её середке, в самом эпицентре торчал… Нет, не корабль, а всего лишь его половина. Обломок исчислялся высотой метров в тридцать-сорок.

— Это только половина. Где остальное?

— Да где угодно, — весело ответил Чен. Его пальцы бегали по приборной доске. — Мы нашли планету и половину объекта. Скорее всего, что и вторая половина тоже где-то тут.

— Тут?

— В смысле на планете, — поправился Чен. — Раз нашли половину, то почему бы нам не найти и всего остального?

Логика у него была такая же железная, как и наша находка. Китаец просто лучился довольством. Я, наверное, тоже. Удачный рейс. Хорошая работа. В самой ближайшей перспективе — солидная премия за найденный груз и место в Истории космонавтики за открытие обитаемой планеты. От таких перспектив у кого хочешь слюни закапают.

Удар обрушился на корабль внезапно. Мы словно в гору врезались, или, может быть, в гигантскую теннисную ракетку, что держал в руках местный великан. На теннисную ракетку это походило даже больше, чем на гору. Меня швырнуло вперед, ремни нехорошо захрустели, но уже через мгновение я перестал думать о том, выдержат ли они или нет. Пульт клацнул клавишами у самого носа, и меня отбросило назад. Приборная доска стала последним, что я увидел в корабле. Свет погас, но не успели глаза привыкнуть к темноте, как над головой затрещало, брызнули искры, до боли в глазах осветившие внутренности модуля, и на наши головы обрушился поток чего-то кислого и мерзкого на вкус. Темнота. Снова вспышка. Фонтан искр обжег щеку. Чен в волнении закричал что-то по-китайски и в следующее мгновение под шипение, смешанное с грохотом, корабль стал разваливаться на части. Несколько трещин рассекли темноту вокруг нас, полыхнуло и растеклось по стенам оранжевое пламя. Потом где-то внизу гулко взревело, я почувствовал еще один удар, во рту стало кисло, и я с облегчением понял, что сработала система спасения экипажа.

В одно мгновение мир вокруг стал больше, шире, прозрачнее. Его теперь не ограничивали стены корабля и, наблюдая, как куски модуля, обгоняя меня, валятся вниз, я, подумал, что слава Богу авария не превратилась в катастрофу. Неполадки дряхлой техники поставили крест на модуле, но мы оказались за рамками несчастливого для модуля уравнения.

Мы неслись вниз, земля летела навстречу, а страх ледяным комком отставал и висел где-то в полуметре над затылком. Кроме этого движения ничего в мире, не происходило.

Я проводил взглядом кусок обшивки, из которого фонтанировала, застывая на воздухе, струя пирофага. Над головой раздался щелчок и еле слышный за воем ветра свист — раскрылся жесткий парашют-крыло и я перестал быть игрушкой в ладонях ветра. Чуть в стороне, метрах в двухстах, я увидел второй парашют. Чен.

Обломки улетели вниз и в сторону. На фоне земли, точнее, зелени я ничего не мог разглядеть, но вдруг над нашими головами полыхнула тусклая вспышка. Гром метнулся от облаков к земле и обратно. Ага! Дождались! Теперь долгов у модуля перед нами не осталось. Чен летел метрах в пятидесяти от меня но я услышал крик товарища.

— Аварийный буй пошел! Нам везет.

В нашем положении сказать так мог только оптимист. Повезло, скорее бую. Он уходил в небо, а мы летели вниз к реке и берегу, усеянному поваленными друг на дружку стволами. Оттуда поднимался запах воды, гнили, потревоженной земли и пепла.

И все-таки рано Чен за нас радовался.

Где-то правее, за не поваленным еще лесом, звонко взвизгнуло. Этот визг трудно было перепутать с чем-нибудь другим. У пусковых установок типа «Флейта» выхлоп звучал удивительно своеобразно. Я хоть и думал о том, что такое может произойти, но это всеже оказалось неожиданным. Вспышки в той стороне я, конечно, не увидел, зато оба мы, и я, и Чен углядели быструю черточку ракеты-перехватчика, мелькнувшую в небе. Отметить надо, что в той стороне ничего кроме Солнца и нашего аварийного буя не имелось, поэтому, во что целил невидимый стрелок, стало понятно нам одновременно.

Еще не осознав, что происходит, подумал, что зря Чен ругал древность оборудования, напрасно. Скорее всего, система оповещения оказалась права на счет ракет, ибо объяснить случившееся чем-либо другим я не мог. Кто-то же и нас сбил. И вряд ли стрелой или копьём.

— Сволочи! — заорал Чен. Это я услышал безо всякого радио. Услышал и согласился.

Вряд ли неведомым ракетчикам хотелось, чтоб аварийный буй вышел на орбиту «Тараканьего угла». Выйди он туда, он передал бы сигнал «СОС» и через два-три дня Адам Иванович явился бы перед нами во всем блеске своей славы и трюмами, полными премий и бонусов, а теперь…. Утешится, конечно, мы могли. Вне всякого сомнения, нас, конечно найдут… Или нас, или то, что от нас останется. За те почти два десятка дней, через которые за нами должны были прибыть коллеги, при соседстве таких вот ракетчиков жизнь наша на планете могла повернуться по-разному.

В ушах свистел воздух, подомной вращалась чужая земля, на которой нас ждали неведомые ракетчики, оснащенные высокоточным оружием, а мысль как привязанная крутилась вокруг одного — кто же это так с нами?

Аборигены исключались. За последние пару дней мы вполне представляли уровень здешних технологий и понимали, что серьезнее камнемета тут военной техники нет. Оставались космические пришельцы, но сам факт того, что система оповещения идентифицировала ракету, говорил не в их пользу. Вряд ли пришельцы из невообразимых космических далей стали бы лупить по нам из земного оружия.

Разве что из глубокого уважения?

Наше падение продолжалось и теперь неведомые враги видели нас. После открытия парашютов мы перестали быть для них обычными кусками обшивки.

Вертя головой, я каждую секунду ожидал на земле стартовой вспышки и новой ракеты. Страх, наконец, настиг меня и холодным ручейком скользнул вдоль спины. То, что мы уцелели после атаки на модуль не удивительно — система защиты постаралась за нас, а тут мы были открыты не только всем ветрам, но и всем ракетам. Если после модуля они примутся за нас…. Несколько томительных мгновений мы висели между смертью и надеждой.

То, что они больше не палили по нам, внушало надежду. Я приободрился, страх схлынул нервной дрожью.

Глупых вопросов типа, откуда тут ракеты никто не задавал. Понятно откуда — от верблюда. Гораздо интереснее было подумать откуда тут такой верблюд взялся и о том, почему он решил ограничиться одной ракетой.

Сверху я видел, как Чен тоже вертит головой. Вряд ли его мысли веселее моих.

Куски железа и пластика растворялись на фоне зелени, становясь невидимыми. Поверхность молчала. Ракетчики то ли стеснялись, то ли ждали, когда мы подлетим поближе. Чтоб наверняка уж…

Ветер настойчиво толкал нас в сторону от металлической громады. Теперь мы видели её и невооруженным глазом. Ни о какой посадке речи там не шло. Обломок корпуса, головная часть просто воткнулся в землю, словно брошенный кем-то нож. Вокруг гигантского обломка все обратилось в пепел и перекорежелось. Я профессионально подумал, что если у этого леса найдется собственник, то он может вчинить немалый иск владельцам груза и быть уверенным, что любой суд встанет на его сторону, едва только посмотрит, во что превратился лес.

Каким он был совсем недавно, я увидел, посмотрев за реку.

Зелень там перекатывалась волнами, то темнея, то светлея. Что-то там вроде бы шевелилось, но слишком высоко мы летели, да и далековато…