— Безобразие, — довольно тихо произнесла гламурная дама.

Я рассчитывал на более бурный выплеск эмоций со стороны госпожи Шнайдер, но она лишь спокойно добавила:

— Надо будет позвонить мужу, сообщить обо всех безобразиях.

Как бы в ответ ей Герман напомнил:

— Да, и еще. Опять же, поскольку мы в глухом средневековье, еще раз повторю, что ваши мобильники здесь работать не будут. Я об этом предупреждал вчера на инструктаже, надеюсь, все успели предупредить родных о том, что будете некоторое время недоступны для связи?

— И что, ни один оператор не имеет здесь роуминга? — удивился владелец фитнес-клубов.

— Да о чем вы говорите? Тут вообще нет никаких операторов.

— А Интернет? — поинтересовался Мокус.

— Естественно, тоже.

— Жесть!

— Господа, я же говорил, это путешествие в параллельный мир, в средневековье! Ну скажите, какие тут интернеты? Теперь-то вы убедились, что это не шутка?

— Отправьте меня немедленно обратно! — заявила госпожа Шнайдер.

— И меня, — поддержал программист.

— Я не могу переместить вас одних, — сказал Герман. — Кто еще хочет вернуться обратно?

Тишина.

— Голосуем, кто за то, чтоб остаться.

Мы с Катькой, Колобок, бизнесмен и девчонки подняли руки.

— Вот видите, — сказал Герман. — Вам придется подчиниться большинству.

И тихо произнес:

— Фу, первый раз такая группа попалась.

— Безобразие, — опять проворчала госпожа Шнайдер.

— Вот именно, — согласился с ней Герман.

Все время до обеда мы с Катькой пытались найти ответ на вопрос, каким образом амулет Золотого Льва попал к Герману? Без сомнения, при помощи этого амулета в наш мир перенесся наш недруг-толмач. Мы не знали, как звать-величать этого гада, поэтому между собой называли толмачом. Если вы помните, судьба впервые свела меня с ним, когда мы попали в плен к дикарям, а он как раз служил у них переводчиком. Если он решил навсегда остаться у нас, он мог просто продать амулет как ювелирное изделие, как антикварную вещь. В этом случае волшебной силы артефакт не имел бы, и открыть с его помощью портал было бы невозможно. Значит, он его подарил. Либо напрямую Герману, либо через третье лицо. Но зачем?

— Вариантов два, — сделала вывод моя супруга. — Первый: за магические свойства амулета можно запросить больше денег при его продаже. Толмач — мужик жадный, он своего не упустит, правильно?

— Правильно. Но для этого надо еще заставить покупателя поверить в магическую силу артефакта, а это в нашем прагматичном обществе сделать непросто.

— Тогда второй вариант: они с Германом сообщники. Ну, или компаньоны.

— Очень может быть. Правда, Герман говорил, что он один владеет фирмой.

— Он не говорил, что владеет, он говорил, что директор, а директора бывают и наемными. И потом, фирма может быть оформлена на него, а толмач — хозяин как бы теневой. Он же явился в наш мир без документов, без паспорта, без ИНН. Какой нотариус оформит его учредителем?

— При современном развитии печатного дела на Западе, да и у нас тоже…

— Понятно, но не факт. Может, он вернулся обратно, сюда, в этот мир и работает местным представителем компании.

— Погоди, погоди. Ведь когда я владел этим амулетом, он буквально преследовал меня. Бэдбэар запер его у себя в сейфе, а он снова оказался у меня в кармане. Быть может, продавая, толмач сказал «дарю», чтобы избавиться от него, а новый хозяин случайно…

— Зачем же тогда избавляться? Продавай и продавай себе, а он всякий раз снова у тебя. Так можно целое состояние сделать!

В конце концов, мы устали ломать головы над этим вопросом и решили: поживем — увидим. Во всяком случае, если мне удастся снова повстречаться с этим толмачом, ему ох как не поздоровится! Только бы он втихаря не начал бы строить нам с Катькой всякие пакости, прознав о том, что мы прибыли с этой группой.

Нас позвали на обед, который прошел в теплой, можно сказать, дружеской атмосфере. Скатерть-самобранка оказалась настоящая, как у Бабы-яги, поэтому выбор блюд — просто роскошный, даже госпоже Шнайдер не к чему было придраться. Стол просто ломился, хотелось попробовать и того, и того, так что к концу трапезы лично я просто получил серьезную травму — растяжение желудка. Остальные, видимо, тоже, поскольку все экскурсанты разбрелись по номерам и устроили тихий час. Точнее — два.

Через два часа удар в гонг возвестил о начале состязаний по бегу в сапогах-скороходах. Первый забег я выиграл без труда, поскольку уже пользовался в прошлом году этим транспортным средством, а хитрости там есть. Мои соперники повторили мою первую ошибку. Дело в том, что, надев сапоги, вставать надо очень аккуратно, перенеся вес своего тела сначала на носки, а потом, уже приготовившись к бегу, нажимать пяткой на супинатор. Если этого не сделать, то вмиг приземлишься на пятую точку и останешься сидеть на земле с босыми ногами, а сапоги самостоятельно пробегут несколько шагов.

Бегали в основном мужики, моя жена, как единственная участница женских состязаний, сразу стала чемпионкой. В финальном забеге мне пришлось попотеть — долговязый Мокус выжимал из своих сапог все, на что они были способны, но на последнем круге я его, все-таки, обошел. Мы с Катькой получили в качестве призов по глиняной чашке и деревянной ложке — возможно изготовленных в каком-нибудь тарусском кооперативе.

Следующим номером культурной программы был обзор окрестностей с высоты птичьего полета. Госпожа Шнайдер, сославшись на боязнь высоты, категорически от полета на ковре-самолете отказалась. Мне очень хотелось порулить ковром, но я не стал канючить, ибо не объяснять же Герману, что я не в первый раз в этой местности и уже летал на этой штуке в качестве пилота. Все экскурсанты, за исключением гламурной дамы, погрузились на ковер. Естественно, у каждого, кроме нас с Катькой, имелись большие сомнения в отношении летных возможностей данного устройства.

— Чушь собачья, — прокомментировал Колобков, усаживаясь. — Разве это полетит? Если только вертолет подцепит нас сверху.

Но когда мы оторвались от земли и стали набирать высоту, изумлению и восторгам не было предела. Я и сам испытал впервые это чувство в прошлом году, когда мы с Лешеком, Вольфом и Левой поднялись в воздух на ковре-самолете во время выполнения некой миссии. Интересно, как они тут, мои друзья, чем занимаются? Удастся ли мне с ними повстречаться? Как дать им знать, что я снова здесь, в этой стране? Ведь я не предполагал, уезжая из дома, что нас привезут, в смысле телепортируют, именно сюда, поэтому не захватил с собой корявый сучок, подаренный мне Лешеком. Эти сучки, кстати, изобретение Лешека, называются «дальнословы», они выполняют здесь функцию мобильной связи.

Мы летели вдоль береговой линии на север. Ничего такого сверхъестественного под нами не наблюдалось. Море как море, синее, волны с барашками. Берег как берег — то песчаные пляжи, то камни, то крутые скалы. Так что особо примечательно-сказочным это место не назовешь. Тем не менее, все кроме меня и Германа щелкали фотоаппаратами и жужжали видеокамерами. Герман управлял ковром, а я не занимался видеосъемкой, потому что мою камеру приватизировала Катька и снимала всё и вся с большим энтузиазмом.

— А где же замок Кощея Бессмертного? — спросил Константин.

— Туда мы полетим завтра, — ответил Герман. — Расстояние большое, лететь придется долго, четыре часа, и на очень большой скорости. Всем надо будет потеплее одеться и надеть мотоциклетные шлемы. А то встречный ветер будет дуть очень сильный. А сейчас под нами местная достопримечательность. Ковчег. Здесь тоже была своя легенда о потопе.

Уж мы-то знаем, что это за легенда! Легенда о несостоявшемся потопе.

— Какой-то он подозрительно новый, — недоверчиво произнес Колобков.

— Так ведь реставрируют каждый год.

— Чушь собачья.

— Хотите — верьте, хотите — нет.

Мы сделали круг над заброшенной территорией с бараками, обнесенной колючей проволокой с вышками, посреди которой стояло то самое сооружение — гигантская баржа размером с деревню. На ней Бэдбэар рассчитывал спастись от потопа, который сам же и собирался устроить.