Возле бизнесмена стояла гламурная дама неопределенного возраста — ей можно было бы дать от двадцати пяти до сорока — в огромных темных очках, в вышитой золотом черной блузке и в бежевых брюках. На ней находилось не меньше полкило золота в виде перстней, сережек, браслетов, часов, кулонов и всяких цепочек, причем на одной из них висел католический крестик, а на другой — православный. Интересно, они муж и жена? Скорее всего — нет, а если да, то либо находятся в глубокой ссоре, либо делают вид, что незнакомы. Впрочем, вскоре выяснилось, что они и на самом деле незнакомы.

Следующего члена нашего коллектива я окрестил Колобок. Кругленький, примерно лет сорока с небольшим мужичок, одетый в простые льняные брючки, сандалеты и рубашку с короткими рукавами. Он, казалось, сошел к нам с кинолент середины прошлого века. Этакий бухгалтер на отдыхе. Не хватало только носового платка с завязанными в узлы уголками, вместо тюбетейки прикрывающего лысоватую голову.

Чуть поодаль стояли две молодые девицы с оголенными животами — чтобы продемонстрировать пупковый пирсинг — в джинсовых «мимо» юбочках, которые в приличном обществе обычно называют широкими поясами. Они слушали один плеер, вставив в ухо по наушнику, и синхронно делали челюстями жевательные движения, видимо набив рты резинкой.

Девиц украдкой рассматривал бизнесмен. При этом он старательно делал вид, что любуется пожарной каланчей на другой стороне вокзальной площади. Колобок тоже искоса поглядывал на колечки в пупках девчонок.

Катька ткнула меня кулаком под ребро и, взяв за редкую бороденку, которую я второй месяц пытался отрастить по ее же наставлению, навела мой взор на пожарную каланчу.

— Нечего пялиться! — прошипела она мне в ухо.

— Да я и не пялюсь вовсе, — тоже шепотом ответил я. — Очень надо, можно подумать мне не на кого больше пялиться!

Я обнял Катьку за плечи.

— А то я не вижу!

— Клянусь бородой! Смотри лучше, какой трамвай интересный!

— Ты мне зубы не заговаривай. Ой! Да.

По площади двигалась раритетная модель, наверно копия той «Аннушки», которая когда-то в Москве переехала Берлиоза. Все повернули головы к транспортному средству прошлого и не заметили, как, пыхтя и отдуваясь, к нашей группе присоединился последний ее участник. Им оказался худощавый высокий очкарик лет двадцати пяти с растрепанной шевелюрой курчавых волос, в мятой футболке и рваных джинсах, но разодранных вовсе не о гвоздь или колючую проволоку — такие продаются прямо в фирменных магазинах и совсем не «сэконд хэнд». На плече у него висела огромная бесформенная сумка.

— Прошу меня простить, — тяжело дыша, выпалил парень. — Жесть, ваще, я, кажется, перепутал выход с перрона.

Удивительно, что он умудрился не перепутать город. Это типичный представитель такой породы людей, этаких гениев, которые за шесть секунд, без единой ошибки, способны нащелкать клавишами сложнейший скрипт какой-нибудь программы, но при этом вместо взбитых сливок съесть на завтрак пену для бритья и не заметить разницы.

Герман повел нас на автостоянку и остановился возле синей пассажирской «Газели», вроде маршрутки, но девятиместной, с салоном «люкс». Гламурная дама сразу скривила рот, буркнув что-то типа «советский автопром» и «безобразие». Ну конечно, ее должны были встречать на «Роллс-ройсе». Наш провожатый пискнул сигнализацией и сел за руль. Рядом с ним на переднее сиденье забрался бизнесмен. Девчонки со своим плеером забились в уголок сзади, в другом уголке устроился очкарик, тут же достал из сумки ноутбук и застучал по клавишам. Между ними втиснулся Колобок, он вытащил из кармана сложенную в несколько раз газету и принялся решать кроссворд. Мы с Катькой заняли двухместное сиденье, гламурной даме, которая все еще продолжала что-то ворчать, досталось отдельное кресло.

Протолкавшись через городские пробки, машина выбралась на загородное шоссе. Отложив кроссворд, Колобок пытался нарушить молчание, царившее в салоне, каким-нибудь светским разговором на злободневные общественно-политические темы. Не встретив поддержки, он стал читать вслух занимательные заметки из газеты.

— Вот, слушайте: «Очередное открытие совершил доктор медицины профессор Рвачкин. Он открыл новый филиал своего коммерческого медицинского центра в самом центре города». Ха-ха! Прикольно, да? А вот еще: «Удивительную находку сделал археолог Кузькин. В недрах… ящика письменного стола он обнаружил двадцать долларов, заначенные еще в прошлом году». Ха-ха-ха! Рекламное объявление: «ПРОДАЕТСЯ ЗЕМЛЯ! Каждому сотому покупателю Луна в подарок!»

Но публика юмор не воспринимала. Мы с Катькой для приличия поулыбались и хмыкнули. Гламурная дама сердито смотрела в окно, девчонки слушали плеер, очкарик стучал по клавишам, бизнесмен комментировал действия других участников дорожного движения, обзывая козлами водителей нагло подрезающих нас иномарок. Хотя я уверен, что сам он за рулем ведет себя точно так же по-козлиному.

Через некоторое время Герман свернул на проселок, а потом и вовсе в лес на разбитую колею грунтовой дороги. Кузов «Газели» раскачивался на ухабах как карета ее королевского величества Изабеллы Кастильской.

— Это возмутительно! — не выдержали нервы у гламурной дамы. — Безобразие! Шеф, мы скоро приедем? Меня укачивает!

— Потерпите немного, — ответил Герман, — осталась проехать еще пару километров. Если вам плохо, можете выйти и прогуляться пешочком. Прямо по дороге, здесь не заблудитесь.

— Ну уж нет! Это безобразие, и за что я только деньги платила! Минут через пять дорога уперлась в высокий частокол из бревен, в котором имелись тесовые ворота, украшенные по бокам деревянными фигурами воинов в шлемах и с копьями. Перетяжка, закрепленная между копьями, гласила, что это турбаза «Алтайские зори». Не выключая мотора, Герман выскочил и распахнул ворота, потом загнал машину внутрь и произнес:

— Приехали!

Мы выгрузились на широкий просторный двор, на котором имелось множество различных сооружений: волейбольно-баскетбольная площадка, грибок с детской песочницей, открытая беседка с доминошным столом, какой-то помост типа трибуны с флагштоком и несколько строений различного назначения. Одно из них с двумя дверцами и маленькими окошками сердечком не вызывало сомнений в своем назначении. Наверняка тот факт, что удобства в данной обители во дворе, повергнет в шок нашу гламурную спутницу.

Главное строение, бревенчатое, ничем не обшитое и почерневшее от времени, имело два крыла и два этажа — такими еще в тридцатые годы прошлого века строили жилые дома. В окне первого этажа приоткрылась и быстро задернулась занавеска. Через минуту на крыльце показалась долговязая тощая девица в синем платье и белом кружевном переднике. Круглыми очками в металлической оправе и собранными в тугой пучок волосами она напоминала строгую школьную учительницу. Сходству еще способствовал и тот факт, что в профиль, из-за длинного утиного носа, она была похожа на единицу.

— Сейчас Лера покажет вам комнаты, — сказал Герман. — Располагайтесь. В четырнадцать ноль-ноль — обед. Потом у вас свободное время, к вашим услугам бильярд, карты, домино, шашки-шахматы, футбол-волейбол, кому что нравится. В холле есть телевизор с большим экраном, DVD-плеер, там же — библиотека. Короче, развлекайтесь. В восемь — ужин. Но попрошу всех собраться в половине восьмого, я проведу инструктаж по поводу завтрашнего дня.

— Позвольте, — возмутилась гламурная наша спутница. — И это всё? Это безобразие! А где обещанная изба на куриных ногах? Ковры-скороходы, сапоги-самолеты? Гусли, эти… самоцветы, то есть самоплясы?

— Не волнуйтесь, все это будет. Завтра. В сказку мы отправляемся завтра. Нас ожидает ответственный этап перемещения, обо всем вы узнаете на инструктаже. Здесь у нас перевалочная база, только на одну ночь. Так что, располагайтесь, всем приятного отдыха.

— Одноместных комнат у нас немного, — пояснила Лера, ведя нас по лестнице на второй этаж.

— Это безобразие! — тут же подала голос гламурная дама. — Вы что, хотите поселить меня с кем-нибудь еще?!