Марьюшка опять слегка зарумянилась.

— Да ну тебя, Емеля. Гостям такие подробности совсем не интересны.

С печки спрыгнула не то Муська, не то Дуська. Лешек показал ей козу.

— А я не боюсь, — заявила Муська и устроилась у Лешека на коленях.

Спрыгнувшая следом за сестрой с печи Дуська облюбовала колени Вольфа, предварительно поинтересовавшись:

— А ты правда можешь в волка превратиться?

— Угу, — честно признался Вольф. — А у тебя есть красная шапочка?

— Есть! Только сейчас не превращайся, ладно?

— Ладно. Я потом, когда с пирогами к бабушке пойдешь.

Тем временем, Емеля продолжал свой рассказ:

— У царя, понятно, свои в голове тараканы. Война, говорит, скоро. А наши пушки стреляют уж больно медленно и не метко. И заряжать их тяжело. Коли придумаешь, как пушки скорострельными сделать, озолочу, министром сделаю. Тут мне щука в голове подсказывает: «Ежели, мол, порох и ядра не в дуло класть, а наделать снарядов заранее, да через казенную часть их заряжать, то скорость стрельбы не в пример выше станет. А ежели еще и прицел соорудить, то и меткость повысится». Короче, сделал я, как щука велела, и артиллерия наша сразу мощнее стала. И еще одну штуку придумали: печеход мы железом огородили от стрел вражеских, да от пуль и пушку на него поставили.

— Так это танк, что ли? — сказал я.

— Во-во. По-нашему короб. Короче, к войне мы были готовы во всеоружии, и когда заморский принц попер на нас, мы теснили его только так. А потом, когда принц уже был готов к капитуляции, уж не знаю, какая Коляну Второму, батюшке-то Марьюшкиному, блажь в голову стукнула, да только начал он вести сепаратные переговоры о перемирии.

— Прикольно! — прокомментировал Лешек.

— Ага. Да ладно бы так, он еще перемирия ради и Марьющку заморскому принцу в жены пообещал отдать, словно контрибуцию какую.

— Не выражайся, пожалуйста, — опять залились краской Марьюшка.

— А что я такого сказал? Вот и пойми ж ты! Словно блоха его какая укусила. Ну, этого мы стерпеть не могли, и весь народ тоже заволновался. Короче, бунт начался. А сдается мне, неспроста все это, кому-то оченно на лапу эти волнения были, словно все подстроено: бунты, восстания, митинги, правые, левые… Боярская дума всю ночь в царских палатах просидела, якобы решали, как государство спасти. А сами взаперти там квасили! Царя-батюшку в башню под арест посадили, а Марьюшке воевода помог бежать, мы с ней на лесной заимке схоронились. Наутро царь от престола отрекся и тайно бежал в Заморское королевство, где, по слухам, через несколько лет и скончался, царствие ему небесное (Емеля перекрестился, Марьюшка и девочки тоже). А боярская дума самораспустилась, и началась в нашем уже не царстве, а непонятном государстве жуткая анархия. Дьяк Милюка тогда призывал ему временные полномочия на власть дать.

Мы с Марьюшкой не стали в царские хоромы возвращаться, а зажили здесь, в этой избе. Не захотели мы в эту драку за власть ввязываться. Лично я всегда был далек от политики, да и Марьюшка к власти не стремилась. Нам и тут хорошо, слуги нам без надобности, водопровод есть, сортир, я извиняюсь, теплый, до витру в поле не бегаем. Щука подсказала, как механизм сделать, чтоб белье само стиралось. А еще я одну штуку затеял: хочу в подполе печь сложить, чтоб в котле воду грела, а из этого котла по трубам по всей избе тепло бы шло. Изба-то большая, одной печью не натопишь, а пять печек замучаешься топить, ведь верно?

— Тоже щука подсказала? — спросил я.

— Не, сам допер. Но я отвлекся. Началась, значит, анархия. И вдруг, как снег на голову, появился этот Бэдбэар…

— Великий волшебник, маг и чародей… — начал перечислять Лева.

— Да брось ты, нет у нас жуков-тараканов.

— А как были бы? — спросил я.

— О, видать ты не местный. Жуки-то, они не простые бывают, обученные. Они все слышат, все запоминают. У них в жо… э… в заду есть, как бы это сказать…

— Флэшка? — подсказал я.

— Вроде того. Запоминалка. Посидит он, жучок, тута, а потом летит прямо в канцелярию Бэдбэара и садится там на чудо-печь. И печь рассказывает все, что этот жучок видел-слышал, кто какую крамолу говорил.

— А чудо-печь тоже вы со щукой придумали?

— Не, это тролли. Они секрет знают, как делать чипы. Ни я, ни щука никак не допрем, в чем там фишка.

— Они выращивают биоорганическую культуру по планарно-нейрорефлекторной технологии, получается квазивитафибросгусток со свойствами логических элементов, запоминающих, либо арифметических устройств. Потом надо, чтобы на этот сгусток посмотрел василиск, сгусток каменеет и получается чип, в зависимости от функционального назначения размером от кирпича до макового зернышка, — выпалил Лешек.

Мы, разинув рты, не перебивая, выслушали эту тираду обычно немногословного и косноязычного Лешека. Яга была права, в чипах он разбирается.

— Тролли — очень обособленный народ, — продолжил Емеля. — Одни из немногих, они еще остались непокоренными. Если бы не секрет чипов, на них бы махнули рукой, а может, устроили бы им экономическую блокаду, и они бы вымерли. А так с ними приходится считаться, несмотря на то, что у них правит король, то есть монарх, и совсем нет свободы и народовластия. Так что Бэдбэар пока их не трогает.

Так вот, я и говорю, появился этот Бэдбэар. Говорят, он прилетел на огненном шаре и опустился прямо аккурат во дворе царского терема. И хоть мы уже, почитай, без малого тысячу лет не верим в древних языческих богов, народ заговорил, что это Ярилов посланник соизошел с небес. Короче, Бэдбэар быстренько приложил палец к носу и подобрал то, что плохо лежало — власть в нашем государстве.

— Позвольте, позвольте, — сказал я. — Я слышал, что Бэдбэар правит Алмазной долиной уже лет пятьдесят, а по вашему рассказу все это случилось сравнительно недавно.

— Двадцать пять лет, как минуло. Ну да, в этом году у нас с Марьюшкой серебряная свадьба, а все в тот год и случилось. А незадолго до того молва твердила, сойдет, значит, с неба получеловек, полубог и станет самым могущественным вершителем судеб людских, великим магом и чародеем станет.

— И стал?

— Почти. Он ввел свои порядки, развел канцелярщину и бюрократию, окружил себя серыми дьяками и этими, как их, секретарями. Он обюрократил всё! Придумал это, как его… Патентное бюро. Теперь все, что появляется в мире из научных открытий и изобретений — все должно вноситься в книгу патентов. Да вот беда: и славу, и деньги получает не тот, кто какую штуку выдумал, аль сделал, а тот, кто первый в книгу записался. Вот и получается, что печеход придумали не мы со щукой, а какой-то Стивыч, а дальнослов якобы изобрел некий Эдич, хотя я доподлинно знаю, что этот Эдич только в трубку алёкать изобрел, а дальнослов один леший выдумал.

— Я — леший, — сказал Лешек.

— Я знаю, что ты леший, — ответил Емеля.

Через минуту до него дошло.

— Ты?! Тот самый леший?!

— Ну да! Вот он, дальнослов-то, один из первых.

Лешек достал из кармана штанов корявый сучок.

— Могу тебе погудеть, могу еще куда. Бабе Яге только не могу, далеко больно, типа роуминга не хватает.

— Плохо без спутников, — съязвил я

Но мою реплику никто не расслышал. Или подумали, что я снова сетую на разлуку со своими друзьями.

Емеля долго тряс Лешеку руку и приговаривал:

— Рад, рад, очень рад! Не думал, что вот так вот, за этим вот столом… За это выпить надо! — и наполнил из кувшина наши кружки.

— Ну и вот, — продолжал он после небольшой паузы. — Стал он нами править, Бэдбэар-то. Первым делом, где огнем, где хитростью, подмял под себя все окрестные царства. Обозвал эти земли Алмазной долиной, а себя — ее Повелителем.

— А почему Властелин ночи?

— Не знаю. Для красного словца, наверное. Вот, потом принялся за покорение дальних государств. Говорил, что это святое дело, что мы приносим и людям, и нелюдям счастье, свободу и народовластие, что скоро все мы заживем богато и счастливо. Кое-кто, конечно, погрел на этом руки, но в целом мало что изменилось, только богатые стали еще богаче, а бедные — беднее. Непокоренными сейчас остались тролли, Шема Ханство, Кощеево царство и Заморское королевство Троллей он не трогает, потому что они тогда уничтожат секрет своей умной техники. Кощей силен, он ему просто не по зубам. Заморское княжество далеко, а Шема Ханство вот-вот падет, уж не мытьем, так катаньем он его достанет, будет еще одна провинция Алмазной долины.