— И все-таки, Лешек, скажи, кто такой этот Бэдбэар?

Пока что меня разбирало простое любопытство, еще не перешедшее в идолопоклоннический страх или суеверный панический ужас, который, как я все больше убеждался, испытывало перед этим именем местное население.

— Великий Волшебник, Маг и Чародей, Властелин ночи, Повелитель Алмазной долины, — как хорошо заученный урок протараторил Лешек.

— Это я уже слышал. А поконкретнее?

— Без понятия. Он, типа, прилетел на огненном шаре. Он, как бы, всемогущ, почти что бог. И теперь стал ета, повелителем. А в Алмазной долине этой житуха, говорят, ну ва-ще! Кто там живет, у них что бабла, что алмазов этих — немерено! Хоть веником мети! Посуда золотая, ложки-вилки серебряные.

Дальше Лешек поведал мне о том, что сам Бэдбэар не просто великий маг и волшебник, это большой мудрец, вокруг которого околачиваются ученые мужи, колдуны и звездочеты. Он основал университет магов и чародеев, и теперь только выпускники этого университета могут получить престижную практику. А так, без диплома, сгниешь в глухомани, вроде той, из которой мы вышли пару часов назад.

— Чего ж ты бабке-то противился, идти не хотел?

— А чего она! Не люблю, когда понукают, типа, дураком обзывают. И как с малолеткой какой! Гордость-то надо иметь, вы как думаете, Иван Андреевич?

— Я думаю, Лешек, называй меня просто Ваня. И давай на «ты».

— О'кей. Только я буду звать тебя Андреич.

— Ну и прекрасно. Не люблю церемоний, тем более я не намного старше тебя. Кстати, сколько тебе лет?

— Двести два, а что? — он посмотрел на меня открытым ангельским взглядом и, заметив мое недоумение, быстро добавил: — Скоро будет двести три!

— Гхым-м! — вырвалось у меня при виде его, прямо так скажем, юношеского лица. — Да нет, ничего… На вид я бы дал тебе двести четыре.

Так что это я должен был с уважением относиться к такому почтенному долгожителю. Мне-то только двадцать семь через месяц стукнет! Ну ладно, продолжим нашу светскую беседу:

— А баба Яга, она как, на службе или уже на пенсии? Или натуральным хозяйством живет?

— Да она, как бы, сама по себе…

Из долгого и путаного рассказа Лешека я выяснил, что прошлое бабы Яги было темным и, прямо скажем, криминальным. Она спекулировала самопальным приворотным зельем и живой водой, получаемой контрабандой из заповедных лесов, занималась также киднеппингом, для чего держала стадо дрессированных гусей. Опаивала дурманом заезжих путников, обчищала их до нитки и отвозила на избе в глухомань, там и бросала волкам на съедение. Промышляла ворожбой и гаданием, это вроде как считалось ее основным легальным занятием, так сказать, прикрытием.

Однажды царь, за вельми серьезную услугу, отвалил ей полмешка золота и освободил от уплаты налогов на триста лет. И долгие годы текли спокойно и безмятежно, пока не появился этот Бэдбэар. Он обложил данью всех царей и королей, колдунов и магов, ведьм и гадалок, леших и домовых. Пустил в обращение новую монету, веля платить дань только ею. Близлежащие города и деревни очень быстро обнищали, киднеппинг перестал быть привлекательным бизнесом, ибо перевелись богатые родители, готовые отвалить за свое чадо солидный выкуп. За предсказаниями мало кто стал обращаться, все и так знали, что всё очень плохо, а будет еще хуже, да и путники обходили лес стороной. Подаренное царем золото тоже не нескончаемо (за триста лет-то!), а тут снова налоги. Тогда бабка заколдовала лес, и вот уже много лет они живут в уединении. Только им двоим известно, как войти и выйти из заколдованного круга. А ежели кто чужой захочет к ним попасть, будет кружить и возвращаться снова на одно и то же место.

— А Змей Горыныч как пролетел?

— Так он же по воздуху! Да и Кощей его послал. А Кощей, он в магии как бы разбирается.

— А изба? Гуляет где хочет, на нее колдовство не действует? Я имею в виду себя и своих друзей. Прошлой ночью мы-то как сюда попали?

— Без понятия. Кто знает, где они, врата эти. Может, она как бы за круг-то и не выходила…

— Ты знаешь, Лешек, а еще у меня такое чувство, что не так он и хорош, этот ваш Бэдбэар. Сколько он горя людям принес, власть узурпировал, налоги поднял, да еще и валюту новую выдумал…

— Тс-ч-щ! — зашипел Лешек, — Ты чё, Андреич! Беду накликаешь. Он Великий Волшебник, Маг и Чародей, Повелитель Ночи, Властелин Алмазной долины! Все, что он делает — как бы на благо людей и нелюдей, для свободы и народовластия.

Тем временем дорога постепенно сужалась и зарастала травой. Лес подступал все ближе, кое-где маленькие деревца росли прямо на дороге, по обочинам из зарослей крапивы и лопухов выглядывали кости, некоторые очень напоминали человеческие. Мы перестали разговаривать, становилось жутко, и возникало огромное желание повернуть обратно. Когда это желание стало совсем нестерпимым, из чащи прямо на нас вышел огромный волчара. Признаться честно, никогда в жизни не встречался нос к носу с диким зверем. Особенно с таким — волчище был размером с крупного сенбернара (или с мелкого пони). Оружия у меня при себе не было, ни ружья, ни пистолета, ни ножа. Даже консервный ножик и стропорез покоились где-то на дне рюкзака. Так что вся надежда на Лешека. Он, как лесной человек, может, сумеет с ним договориться.

Волк шумно втянул ноздрями воздух, пристально поглядел на нас, вздыбил холку и стал медленно приближаться, издавая тихое, но грозное утробное рычание. Я человек в общем-то не из пугливых, но теперь я точно узнал, что означает выражение «душа уходит в пятки».

— Не… не надо, волчик, фу, не надо… — зашептал Лешек, прячась за мою спину.

— Прекрасно! Чудесно! — заговорил вдруг волк на чистейшем русском языке. — Молодец на обед, а… другой молодец — на ужин. Раз уж коней вы где-то спрятали!

— М-мы к-коней не не п-рятали… у — у нас их нет! — заверил я серого хищника, раз уж представилась возможность вести диалог.

— Так я и поверил! Хотя это совершенно не меняет дело — вас-то я все равно съем!

Ну и дурак же я! Надо было ему наврать, что кони спрятаны в лесу, километрах в пяти отсюда. Пусть идет искать, а мы сами, тем временем, успеем дать деру. Впрочем, он мог не поддаться на провокацию и все равно начать трапезу с нас. Лучше ведь, как говорится, гусь в руках, чем слон на горизонте.

— Вы наверно голодны, — как можно участливее произнес я, решив несколько по-иному повлиять на тоскливую ситуацию. — Может не надо нас есть, пообедаем вместе, чем Бог послал?

Я поспешно скинул рюкзак, непослушными пальцами с трудом развязал узел и первое, что я нащупал, оказался батон копченой колбасы из нашей походной раскладки. Колбаса мгновенно исчезла в волчьей пасти, проглотил он ее, кажется, не жуя.

— Вкусно! А еще есть?

— Паштет есть, — ответил я.

— Давай!

Я открыл банку паштета и вывалил в миску. Волчара слизнул его в один миг. Потом он съел две банки говяжьей тушенки и, кажется, немного насытился. Таким образом я облегчил свою поклажу и нашу участь, отсрочив момент съедения нас самих.

— Так у вас и вправду нет коней? — спросил волк уже немного дружелюбнее.

Мы с Лешеком покрутили головами.

— Жаль. А тогда какого рожна вы сюда поперлись?

— Мы ищем дорогу в Алмазную долину.

— Зря вы сюда пошли. Там, впереди, тупик. То есть дремучий лес до самого Синя моря. Это дорога для дураков. Почему-то на перекрестке все всадники выбирают именно эту дорогу. Ну не жаль им своих коней, вот и едут под знак. Вы знак-то видели?

— Ага!

Действительно, сразу за перекрестком висел дорожный знак, круглый, с красным ободком и нарисованным всадником, перечеркнутым костью.

— А моя задача — отбирать коней и отправлять их в штрафной табун. Если владелец не предъявит права на своего скакуна в течение недели, лошадь переходит в собственность государства. Пока еще прав никто не предъявлял.

— Почему?

— Потому, что всадников я съедаю!!!

Похоже, мы с Лешеком были близки к состоянию обморока. По крайней мере, я очнулся от того, что кто-то хлопал меня по щекам. Это был седеющий крупный мужчина, лет тридцати пяти, одетый в форму французских кирасир времен Наполеона.