…В душевой кабине он осмотрел себя, провел ревизию синяков и ссадин. Ничего существенного, если не считать руки. Отлично били, мастерски.

— Хорош, — одобрительно сказал кто-то. Эней поискал глазами в зеркале, но гость там не отражался. Тогда Эней развернулся и увидел его на крышке унитаза. Тот листал журнал и раскуривал очередную вонючую сигарету.

— А на пыточном столе будешь выглядеть еще лучше. И уложит тебя туда Габриэлян. Собственными руками, — гость затянулся и выпустил дым тугой струйкой, прикрыв глаза, с таким выражением лица, словно внутреннему взору его предстала как минимум Земля в шестой день творения.

Эней продолжал спокойно мыться, не отвечая ни слова. Разговаривать с собственным

подсознанием — признак шизофрении. А разговаривать с дьяволом — признак глубокого идиотизма. С дьяволом даже Он не разговаривал, цитатами отбивался. «Написано…» — и далее по тексту. А Лютер пятую точку показывал. Эней развернулся к унитазу спиной.

— Что меня иногда раздражает в вашей овечьей братии, — проговорил визитер, — так это непрошибаемая уверенность в том, что вы хорошие люди. В то время как вам всего лишь досталось такое психосоматическое сложение, при котором вам страдания ближнего труднее терпеть, чем свои. Ну так значит, вы идете по пути наименьшего сопротивления — что в этом хорошего, спрашивается? И что из того, что вы, поймав себя на плохом, лупите кулаком в грудь и говорите «моя вина, моя великая вина»? Это только помогает вам лучше чувствовать себя хорошими.

Все, хватит плескаться. Эней вышел из-под душа и растерся полотенцем. Жаль, нижнего белья они в загашнике не держали — ладно, придется обойтись без. Цумэ же обходится.

— Доброй охоты, — гость снова закурил и выпустил струю дыма Энею в лицо.

— Доброй охоты… — «всем нам» тут не годилось, — всем людям доброй воли.

На выходе из ванной Энея перехватил Корж. Он был уже в курсе.

— Захар, ничего если я здесь полежу немного, почитаю? — спросил Эней. — Ноги болят кошмарно.

— Лежи, дивана не пролежишь, — согласился бывший покупатель и бывший начальник. — Слушай, да как же тебя угораздило-то?

— Да объект за собой хвост притащил. Случайно. А я на двоих не рассчитывал.

— Помощь нужна?

— Спасибо. Мне бы только упасть… где-нибудь.

Лежа на спине, Эней закинул гудящие ноги на подлокотник дивана. Что оказалось совершенно неожиданным — это почему подсознание или нечистый дух — или оба сразу — предстали в облике Габриэляна. Причем если это и в самом деле нечисть, оно хоть как-то объяснимо, а вот если подсознание… что моему подсознанию очкастая Гекуба? Впрочем, если и товарищ… зачем ему интересоваться? Если по имеющимся данным судить, этот хорек уже давно ему принадлежит с душой, потрохами и всем их содержимым.

Эней вспомнил плачущую Майю, которая думала, что на нее действует наркотик правды и говорила правду. Подсознание намекает, что он ревнует Майю? Бред собачий. Да, когда она рыдала у него на плече, его сердце забилось чаще, но это чистая физиология, потому что Майя — сгусток умопомрачительной женственности. Было бы странно, если бы этот черт в синих галифе заинтересовался чем-то менее убийственным.

А этот, без галифе… он сделал предложение. То есть, не сделал. Ему по штату положено делать — а он не сделал… Ах, как заманчиво — просто продолжать без помех то, что уже начал и собираешься довести до конца. Такое впечатление, что визитера устраивает любой исход… или что-то, запертое в голове, ломится наружу вот таким макаром, пытается донести до взбесившейся коры мозга, что оба варианта проигрышные, проигрышные, проигрышные…

Можно не верить черту, ему нельзя верить — а интуиции? Эней фыркнул. Все почему-то считали, что у него сильная интуиция. С какого бугра скатилось это всеобщее мнение — он не понимал. Интуиция — это что-то смутное, расплывчатое, за-хвост-неуловимое… А он как тактик всегда был силен конкретикой мышления. Тем, что мог удержать в голове множество разнообразных факторов и найти выход из фатальной воронки.

Ладно. Он смотрел на бело-синий, клетчатый потолок. Фактор первый — Кошелева нельзя упускать. Что бы там ни было — нельзя. Он после Краснодара должен ждать подвоха — они на то и рассчитывали, что он ждет подвоха, он будет копать — и леший знает, до чего варк с его аппаратом и опытом может докопаться. Фактор второй — Корбут. О Корбуте деятель не сказал ничего. А почему не сказал? Потому что он персональный… опекун Кошелева и Корбут ему безразличен — или потому, что это и есть ловушка? Я беру Кошелева, Корбут — меня. И задачка решена: Кошелев в муках и с полным багажником грехов отправляется по назначению, я — за ним следом, а у Корбута пополняется список… Но Кошелева-то он получал в любом случае. Зачем он показался? Зачем начал делать пропозиции? Он получит больше бонусов, если я соглашусь? У них там агентство, что ли? Чушь. Просто при моем согласии образуется какой-то расклад, где мы гибнем пакетом. Или… Какие у меня еще варианты? Мысли бегают по кругу и в уме круги считают… Отвлечься. Оно придет само.

Эней достал книжку, развернул.

Хагивара Сакутаро. Это я читал вчера. Это отсюда ко мне выкатился поезд… Эней перевернул страницу.

Эней закрыл книгу и сунул за пояс. Глаза тоже закрыл. Под веками на черно-красном фоне белела небесная сосна.

Нет. Я все понял, но — не могу. Не гожусь.

Стоп. Да зачем эта самодеятельность, когда в моем распоряжении профессионалы? Целых два. Набрать номер и сообщить, что мы берем Корбута — а Кошелева наоборот, отпускаем. По всем правилам. Ребята решат, что я спятил — но приказ выполнят. Правда, потом прижмут к стенке и потребуют объяснений…

Эней снял с пояса комм — и увидел одиннадцать пропущенных вызовов. Набрал код.

— Слушай, — сказал Цумэ. А тебя направлять совершенно бесполезно. Ты на вызовы не откликаешься.

— С какого момента вызывали?

— Как ты из кафе опять нырнул в метро.

— Меня пасут?

— А как же. Во-первых, тебя пасут люди Корбута, и как они это делают — просто цирк с конями. Во-вторых, тебя — и их — пасут люди Кошелева. Гораздо аккуратнее и чище, если бы я не был мной, мог бы их и пропустить. Они все бывшие или сущие СБшники.

— Как я и думал.

— Теперь скажи: ты в силах привести их на Таллинское шоссе часам к десяти вечера?

— Постараюсь. Бибоп…

— Да?

— Небольшие перемены в планах. Как бы ни складывалась ситуация, Фрол не должен и носа высовывать, пока на точке не покажутся оба объекта.

— Ты уверен? Кэп, подумай как следует. Первый — старик. Ходит днем. Второй, конечно, сегодня тоже вскочит раненько по случаю полнолуния, но между ними может быть люфт в час, а то и больше. И без Фрола мы первого не возьмем.

— Я подольше помотаюсь, — пообещал Эней.

— А не надорвешься?

— Постараюсь.

По левой босой ноге пробежало что-то маленькое, как минимум шестилапое. Эней открыл глаза — и увидел комфортно устроившегося на подъеме стопы скорпиона.

— Тебя не бывает, — сказал Эней вслух. — Тебе здесь холодно. Даже летом.

— Это ты кому? — насторожился Игорь.

— Ты представляешь, это хамло пугает меня скорпионами. И это еще не все. Знаешь, чью морду лица он нацепил?

— Попробую с трех раз угадать. Зодиак?