Эней сбросил пальто, свитер, дорвал рубашку и туго перетянул рукавами две самые глубокие раны: на левом бедре, где лезвие глубоко вошло в мышцы, и на боку, почти на спине — он даже не мог рассмотреть эту рану, просто наощупь переложил рукавом и затянул рубаху вокруг пояса. В три захода влез в свитер. Ещё два усилия — надето пальто. Эней запахнулся поплотнее, сел у дерева, дыша в воротник. Ребята будут через пять-семь минут.

Соскочив с адреналинового пика, он снова ощутил боль — в разбитой голове, в израненном теле; и тошноту. Потрогал пальцами за левым ухом — там здорово набрякло и запеклась кровь. Эней смял немного снега в комок и приложил его к ушибленному месту. За шиворот потекла талая вода.

Он набрал еще снега и закинул в рот, чтобы справиться с тошнотой — но это не помогло. Едва проглоченная талая вода тут же поперла обратно с такой скоростью, что Эней еле успел склониться набок. После нескольких мучительных спазмов желудок успокоился, но это явно было что-то вроде ирландского мира 98-го года, готовое в любой момент снова взорваться бунтом. Андрей снова закинул в рот горсть снега — просто чтобы выполоскать блевотину — и услышал отдаленный гул двигателя.

Он не подал голоса и не пошевелился, когда фары приближающейся машины остановились — только сжал пальцы на рукояти ножа. И разжал их лишь тогда, когда одна из мелькнувших перед фарами теней сказала голосом Игоря:

— Он вон там, метрах в десяти.

Андрей, опираясь о ствол, поднялся им навстречу. Сейчас Кен увидит тела, скажет: довыёбывался. И будет прав.

Кен увидел тела и ничего не сказал. А Игорь сказал, склонившись к Анне:

— Ты удивительно негалантен с дамами, — и потянул из сумки два пластиковых пакета, предназначенных для хранения пальто от моли в летнее время.

— Нет, — сказал Андрей. — Ты слышишь? Нет. Убери подальше. И давай сюда железо.

— Ага, — Кен моментально въехал в замысел. — А не слишком рискованно?

— Нет. Хуже, если их будут искать. Енот, бинтуй прямо поверх штанов, всё равно сейчас в больницу поедем.

— Ну, и какая мизансцена? — спросил Игорь.

— Я двигался по дороге через парк. Ты — мне навстречу, — в плечо вошла игла. — Спасибо, Енот. Они атаковали сзади, удар по голове. Кстати, так оно и было. Футляр я выронил, а они не подобрали, торопились. Дорожка тут одна, разминуться негде. Ты увидел футляр, борозду, которую я пропахал, когда тащили, услышал возню в кустах, достал танто и иаи-то, кинулся на звук. Я пришел в себя, пока меня тащили, начал отбиваться. Занятые мной, они тебя не заметили. Ты ударил танто женщину в глаз, мужчину — в солнечное сплетение. Потом бросил мне иаи-то и занялся мужчиной, пока я атаковал женщину. Я зарубил ее довольно быстро, и помог тебе с мужчиной.

— Понял, — сказал Игорь. — Енот, иди отсюда.

— Чёрта с два.

— Енот, иди, — жестко сказал Эней. — Постороннюю рвоту еще легендировать…

— Так. Я прибежал от дороги, — ступая по собственным следам, Цумэ ушел к машине за Антоном, а потом примчался, бухая ботинками по незатоптанным местам, оставляя глубокие следы. — Выхватил оружие, отшвырнул футляр… — футляр полетел в сторону. — Прибежал сюда… Где ты был?

— Вон там. Отпечаток моей задницы ещё виден?

— Вполне. Ага, ты держал её ногами, она тебя полосовала, понятно. А почему я ударил её танто, а не мечом?

— Потому что меч у тебя был в левой, и ты его не вытащил из ножен. И вообще ты им владеешь плохо.

— Логично. Значит, я ударил ее танто, — Игорь погрузил клинок в выбитый глаз вампирки, тело дёрнулось. — Она упала и забилась. А тебе я сунул меч вот так, — держа иаи-то за ножны, он протянул его рукоятью вперёд к Энею. — Нет, сначала я навернул этого таварисча. Костя, подними его стоймя.

Кен осторожно, ступая по натоптанному, подошел к лежащему Славику и поднял его. Игорь, посветив себе фонариком, воткнул кончик танто в рану от стилета, один раз мягко провёл туда-сюда, расширяя раневой канал — а потом с хрустом всадил и провернул на 90 градусов, вынимая.

— Так. Я его навернул, отшвырнул назад и протянул тебе меч.

Эней взялся за рукоять, вытащил клинок из ножен, оставив ножны Цумэ.

— Я поднялся и добил её, упавшую. Клинок затуплен. Я рубил не помню сколько раз.

Затупленный клинок превратил шею Анны просто в кашу, прежде чем перерубить. Тела вампиров разлагаются быстро, через несколько часов ни один судмедэксперт не возьмется восстановить точную картину смерти.

Энею снова стало плохо от резких движений. Он остановился и согнулся, опираясь на рукоять.

— Можно и так, — сказал Игорь. — Можно даже сблевать для вящего правдоподобия.

— Нечем, — прохрипел Эней.

— Тогда ладно. В это время я, Большая Нога, тесню этого хрена и сажаю его танто в разные стратегические места. Сначала он пытается контратаковать. Кстати. Почему на мне нет ни одной царапины?

— Потому что на тебе кожаное пальто, а не шерстяное. И на нём царапины есть.

— Ага, — Игорь взял руку мертвеца и с силой провел каждым ногтем несколько раз от локтя к обшлагу пальто. Потом проделал те же манипуляции со второй рукой, чтобы под ногтями остались следы кожи и красителя. А потом уже сам изодрал рукава в свое удовольствие. — Испортил дорогую хорошую вещь, кровосос… — для полноты картины Игорь оторвал обшлаг с мясом, вложил в кулак мертвеца.

— А еще ты его сдерживаешь при помощи ножен.

— Схвачено. Костя, держи его крепче, — Игорь ударил труп несколько раз по плечам и в грудь. Ключица хрустнула. — И тут он возбздел и пытается бежать. Я его догоняю, кидаюсь на спину. Он валится мордой вниз. Я втыкаю танто в затылочную впадину. Потом переворачиваю и для верности сажаю в сердце.

Кен вернул труп в первобытное состояние, Цумэ оседлал его, как недавно Эней, и проделал все описанное.

— И наконец подходишь ты, Маленькая Нога, и даешь меч мне, потому что тебе уже совсем-совсем плохо..

Эней прошатался в ту сторону, кое-где волоча кончик иаи-то по снегу, Игорь взял оружие и разрубил шею вампира.

— Я поднимаюсь, — Цумэ встал. — Для верности откидываю голову подальше, — он пнул голову Славика ногой. — Веду тебя к дереву и усаживаю, и мы чистим оружие о снег, — оба несколько раз вогнали клинки в снег и землю, вытерли об одежду. Все равно экспертиза найдет следы крови, костного мозга и стекловидного тела. — Возвращаю иаи-то в ножны, иду за футляром, — Игорь отправился за футляром неспешными шагами, вернулся. — Мы вкладываем оружие на место. Звоним, ждём, пока приедет Кен. В твоём телефоне и нашем компьютере зарегистрировано время звонка. Тебе плохо, тебя рвёт. Приезжают Кен и Енот. И, оказав тебе первую помощь, мы, законопослушные граждане, звоним господину Шаталову, — Цумэ достал телефон. — Если ты, конечно, имел в виду именно это.

Эней кивнул.

— Только пусть звонит Кен.

— Хорошо, — согласился Игорь. — У нас с тобой шок, в конце концов. Идём к машине греться.

За рулём сидела Оксана. Увидев брата, она без лишних слов достала откуда-то одеяло, и это было очень кстати — Андрея, вымокшего от снега и от крови, изрядно трясло.

Он улыбнулся сестре, вполз на сиденье. Собственная несамодостаточность отчего-то радовала. Они у меня есть, — думал он, глядя на коротко подстриженный затылок сестры, её глаза в зеркале заднего обзора, на профиль Енота, на силуэт Цумэ и огонёк его сигареты за окном — они у меня есть, как хорошо. Его переполняли благодарность и счастье. Частью сознания он понимал, что это неуместно в данной ситуации, что он подвергся огромной опасности, и подверг всех остальных, что, умри он там же от потери крови — расследование вскрыло бы «Луну» как консервную банку, и скорбь друзей была бы наименьшей из неприятностей, и эта эмоция, в конце концов — всего лишь следствие долгого нервного напряжения и неуместной эйфории от потери крови и удара по башке. Но поделать с этим он ничего не мог.

— Если согрелся, то дай, я тебя раздену и перевяжу как следует, — сказала Оксана. Эней не возражал.