Помимо подготовки фургона, по нескольку часов в день были посвящены боевому слаживанию с десятком орков. Пришлось вырабатывать понятный для всех язык команд, отрабатывать действия и за рулем, и в пешем порядке в составе группы, и взаимодействие между пешей группой и движущимся фургоном. Что-то по тактике подсказал я, не зря меня учил капитан Домбровский, что-то подсказали орки, что-то подсказал Кар, вместе получился приемлемый результат. Хармин прислал молодых, но толковых и дисциплинированных бойцов. Поселились они в фургоне, обживая его и привнося в аскетичную спартанскую обстановку некий уют, днем же вовсю тренируясь со всеми видами имеющегося оружия и учась действовать в строю под мудрым наставничеством Кара. Наконец, все было готово к путешествию. Все-таки, мы не на войну собрались. Осталось последняя проверка нашего транспортного средства, и вся наша гоп-компания двинется на Черный Исток.

Танк — он и есть танк. Фургон пер в гору, не обращая внимания на камни, рытвины и ямы на дороге. Здоровенные зубастые колеса не замечали препятствий и легко несли здоровенную машину к перевалу, забуксовав всего один раз на небольшой наледи. Несколько лопат скопившегося под склоном щебня решили проблему, фургон медленно переполз со льда на каменистый грунт и спокойно попер дальше. Только у самого перевала мы застряли. Дорога здесь делала достаточно крутой поворот вокруг скалы, фургон в этот самый поворот немного не вписывался, пришлось импровизировать. Стучать киркой по камню дураков не было, тратить порох на его подрыв не хотелось, поэтому, памятуя опыт по сносу подобной скалы на склоне нашего холма, я всунул в камень плетение молнии, запитал его энергией от запасного накопителя, да активировал, отойдя на безопасное расстояние за поворот дороги. Раздался сухой треск, будто рвался парус, еще несколько минут слышался шум катящихся камней, потом все затихло. Кусок скалы исчез. Вместо него дорогу завалила куча щебня и некрупных камней, в которые этот самый кусок скалы и превратился. Не мудрствуя, мы дружно взялись за работу и быстро перекидали эту кучу в ближайшую расщелину. Путь был свободен. Осталось спуститься на равнину, а там уже рукой подать.

—Цель на одиннадцать часов, — раздалось из амулета внутренней громкой связи. Действительно, милях в трех слева по курсу наблюдалось облако пыли слишком маленькое для стада копытных, но слишком большое для одиночных животных. Расстояние пока было слишком большим для поискового плетения, так что пока едем и готовимся к возможному бою. Кто бы там ни был, двигаются они на перехват, сейчас они нас видят не хуже, чем мы их. Уйти на скорости пока никак, дорога виляет между скалами, уберешь ногу с тормоза, костей не соберешь. На мелком фургоне ехать было куда проще, этот же плохо вписывается в дорожный габарит, приходится ехать осторожнее. Выходит так, что мы окажемся на выезде с горной дороги и примерно в одно время. Пока едем, разбираться будем ближе к делу.

Дорога обогнула последнюю скалу на маршруте и вышла на простор прерии. Дальше шел очень пологий спуск без особенных препятствий, можно было прибавить скорость, но я пока не торопился. Условный противник сейчас был в полумиле от нас, как раз чтобы хорошо рассмотреть поисковым плетением.

Орки, две дюжины, уже разделились на два отряда, явно намереваясь охватить нас с двух сторон. Тем проще, когда враждебные намерения не вызывают сомнений, не надо никого жалеть. Особенно, если учесть, что здесь эта кодла могла оказаться только с одной целью — пойти пограбить на другой стороне хребта, в окрестностях Хара. Поэтому я скомандовал:

—К бою! Действуем по второй схеме.

Вторая схема — это когда я рулю, а командуют и воюют другие. Пока я вел фургон прямо, будто не замечая приближающихся орков. Сзади щелкнули тетивы арбалетов и раздалась команда «Вспышка слева спереди». Проследив полет болтов, я зажмурился в последний момент, наклонив голову, прикрывшись дополнительно полями шляпы от происходящего. Полыхнуло знатно, если бы не темные очки и закрытые веки, ослепило бы непременно. Несколько секунд два рукотворных солнца сияли слева впереди, отбрасывая причудливые тени по земле, а зубы ныли от акустического удара. Сзади в салоне и на крыше загрохотали выстрелы, и те нападающие, что еще сохранили боеспособность, мешками попадали на землю. Бой закончился, не успев начаться.

—Док, давай налево и к ним поближе, топать неохота, — не по-уставному скомандовал Семп, командир первой пятерки, сейчас командующий всей операцией. Я выполнил приказ, остановившись в паре десятков шагов от валяющихся на земле трупов дикарей.

—Вторая пятерка на выход, — прозвучала новая команда, и группа моих орков выпрыгнула из боковой двери, прикрываясь щитами. Грамотно страхуя друг друга, они первым делом копьями добили раненых, оставив только пару для допроса, после чего умело поймали лошадей, временно ослепших от вспышки и теперь неуверенно топтавшихся вокруг.

Четверых лошадей пришлось добить, к сожалению. Допрошенных же пленных прирезали уже без всякого сожаления. Тут все было ожидаемо: группа молодых балбесов отправилась доказывать собственную мужественность и взрослость, решив пощипать бледнолицых. У них хватило благоразумия не лезть в конфликт со взводом Хана, но не хватило ума отказаться от похода за зипунами. Закономерным итогом стали брошенные на съедение койотам и кугуарам двадцать четыре раздетых догола трупа, ведь мертвецам одежда не нужна, два десятка лошадок, привязанных сейчас позади фургона, и куча свежей конины. Впрочем, здесь жалко только погибших лошадок, а придурки отлично понимали, на что шли. Если ты собрался кого-то убивать и грабить, будь готов к тому, что в ответ убьют и ограбят тебя самого.

Племя Опонги устроило праздник по поводу нашего прибытия. И неважно, что кое-кто больше радовался не нам, бледнолицым, а той дюжине винтовок, что мы привезли с собой. Тут все четко: раз племя влезло под гравийскую крышу, то крыша со своей стороны за весьма умеренную плату продает ему стволы с припасом. Но мне это все было по барабану, наконец-то рядом была любимая женщина! Вокруг творилась какая-то возбужденная суета, мы же сидели на подножке двери фургона и никого не замечали. Орани прижалась ко мне всем телом, я обнял ее, вдыхая цветочный запах ее волос. В отличие от земных индейцев, местные уделяли гигиене куда больше внимания.

Воистину, самый дорогой человек это тот, с кем можно вместе молчать.

Кто-то выгружал что-то из задних дверей фургона, потом кто-то принес нам еды, мы же это просто не замечали. Нам было хорошо вдвоем, и не было никакого дела до суеты вокруг. Мы разговаривали, мы молчали, мы целовались, и весь мир мог подождать. Идиллия кончилась только когда начало смеркаться и нас позвали на ужин. Пообещав отвесить пинков, если мы сейчас же не пойдем с ними, гадами. Племяннички пришли, вот такая мне надоедливая семейка досталась.

Если ты был на одном официальном ужине у индейцев или орков, ты был на них на всех. Та же обстановка, те же длинные нудные речи, те же возлияния, умеренные и осторожные. Вот и сейчас вождь Сэф уже десятую минуту подряд двигает мощную речугу насчет того, как повезло Гравии, что племя Опонги решило к ней присоединиться и какие ослепительные перспективы это открывает перед нами всеми. Проблема же заключалась в том, что еще на третьей минуте меня начало неудержимо клонить в сон, все силы душевные уходили на то, чтобы не зевнуть во всю пасть и не начать клевать носом. Хуже оскорбления придумать сложно. Нога опухла от постоянных щипков, которыми я пытался хоть как-то взбодриться. Тысячу раз был прав отец, когда говорил, что за это Лермонтова убили! Надо принять закон, запрещающий такие длинные речи! Но вот, наконец, Сэф заткнулся и сел на место, индейцы потянулись к разложенной на больших блюдах еде. Вертевшиеся вокруг столов юные подавальщицы навалили мне в тарелку разных яств. Тушеная конина, кстати, оказалась очень недурственной. Когда пузо было качественно набито, вождь решил, что настал подходящий момент для серьезных разговоров. Его интерес был понятен: да, сейчас ему обломились ружья с припасом, но это все своеобразный калым на его дочь, родственный подгон от меня лично, Сэф же хочет иметь постоянный источник доходов, и пока ни ему, ни мне не ясно, что племя может предложить королевству, кроме услуг своих воинов по наведению порядка на вверенной территории. Честно говоря, в меня не было ни малейших идей, на чем племя могло бы делать деньги, так что я обещал подумать и поспрашивать знающих людей. Вообще-то идеи у меня были, да только не понятно, как их воспримут индейцы. Все-таки для ведения сельского хозяйства нужно вести хотя бы полуоседлый образ жизни, пойдут ли на это кочевники?