Вернувшись в деревню и расспросив селян, я восстановил картину происходившего. Здесь имело место обычное банальное деревенское сведение счетов. Дурак я был, что повелся на ее разводку и исправил ей форму носа. Завистницы такого ей простить не могли и, когда пришли кратовцы с Искореняющими, тут же вложили ее монахам по полной. Да, от Искореняющих нам достался сюрприз, отпечатанные в типографии листовки с карандашными портретами Мило и вашего покорного слуги, подробным описанием внешности и обещанной наградой в пару сотен золотых талеров. О награде объявили сразу, листовки же привез позже тот самый монах, которого мы убили при захвате фургона. Так вот, практичные умы завистниц быстро сложили два и два, и пришли к выводу, что раз я исчадие ада и вообще сама Скверна, то ринопластика это тоже дело рук демонов. Святоши же в очередной раз подтвердили репутацию конченных садистов, схватив не только несчастную вдову, но и еще четверых, на которых донесли завистливые соседи. Разумеется, под пытками те подтвердили все обвинения, у святош по-другому не бывает. Но ничего, я это так не оставлю.

Вызвав пятерку легионеров, я приказал им найти и привести всех стукачей по списку. Через полчаса приказ был выполнен. Остальные деревенские вовсю помогали солдатам. И вот они передо мной стоят, опасливо косясь на клинки алебард и гизарм. Две девахи наглого вида примерно того же возраста, что и покойная вдова, четверо мужиков постарше и две пожилые женщины. Им выдали лопаты и погнали к месту казни. Пусть сначала похоронят тех, кто по их вине принял столь лютую смерть.

Смотреть на то, как роют могилы и закапывают останки казненных, сбежалась вся деревня. Маловато тут развлечений, телевизора нет, а тут явно что-то затевается. Пока рылись могилы, остальные деревенские донесли мне в подробностях, что было мотивом сдать односельчан. Дележка земли, что может быть банальнее. Особо шустрые селяне решили приподняться за счет соседей, заодно посчитаться за давние споры, о которых все остальные уже успели забыть. Ну что же, посчитались. А теперь я с ними посчитаюсь, осталось придумать как. Повесить? Банально и слишком быстро. Сжечь? Сварить в масле? Нет, все это не то. Впрочем, я же маг жизни? По профилю все сделаю.

Когда могилы были засыпаны, я поманил пальцем стукачей, сразу отделив двух молодых девах, достал из кошелька медную монетку и объявил:

—Каждый из вас кидает вот эту монетку, как выпадет, такое и наказание будет. Кому выпадет король, тот будет жить плохо, зато долго, кому решетка*, тот будет жить еще хуже, зато короче. Кидай! — я бросил монетку на землю перед заросшим бородой мужиком.

*) В этой местности привычные нам орел и решка именуются король и решетка.

Король. Решетка. Решетка. Король. Решетка. Решетка. Первому мужику и одной тетке повезло пожить подольше. Пусть радуются, пока могут. Отделив их от остальных, я хлестнул по ним плетением и озвучил наказание:

—Вас полностью парализует к завтрашнему полудню. Паралич наступит постепенно. Сначала будет пропадать чувствительность в пальцах, потом постепенно перестанут слушаться конечности, наконец, вы сможете только говорить, есть и пить. И проживете ровно столько, сколько вас будут кормить и поить. И говно за вами выносить. А теперь свободны, исчезните!

Солдаты прогнали их древками алебард. Повернувшись к остальным, я смотрел на них с минуту, потом произнес:

—С вами проще. Полная кишечная непроходимость. Сдохните за пару суток, может, поймете, каково это, гореть на костре, — плетение сорвалось с моей левой руки, эти четверо заорали, схватившись руками за задницы. Ну да, сейчас прямая кишка зарастает по всей длине, создавая им массу неприятных ощущений.

Я повернулся с двум девицам, они сильно побледнели, но пытались хорохориться.

—Вы тоже помрете, но не сразу. Может, целую неделю протянете, а может и нет. Мне без разницы, — я сделал паузу, — Не пойму я вас, баб. Ну сделал я ей другой нос, кто вам мешал ко мне обратиться за тем же? Правильно, никто. Ну, да демоны пусть вас рассудят.

Еще одно плетение хлестнуло по ним. Сейчас в желчных пузырях начнется небольшое воспаление, при этом сфинктер Одди полностью закроется и зарастет. Потом либо они скопытятся от печеночной недостаточности, когда организм отравится собственной не имеющей выхода желчью, либо разорвется желчный пузырь, тогда перитонит и тоже смерть. При местном уровне хирургии шансов выжить у них нет, разве что мимо пройдет добрый маг жизни и спасет их. Я жестом прогнал их и пошел обратно в деревню, сопровождаемый пятеркой легионеров.

Я вернулся в дом старосты. На душе было пусто, месть зарвавшимся деревенским не грела. Не в них проблема, деревенские всегда такими были и всегда такими будут, в любой стране и на любой планете. Вот Искореняющие это другое дело. Это как раковая опухоль. Раньше, до войны, король Азариус держал орден Искореняющих Скверну под контролем, не давая резвиться. Теперь же королевской власти нет, а занявший ее место генерал Крат вовсю спелся с орденом, и монахи получили карт-бланш. Я уже наслушался историй о регулярных казнях даже в рядах армии Крата. Надо с этим что-то делать.

Дверь распахнулась, вошел Рют.

—Док, тебя лейтенант зовет, пойдем, провожу.

Лейтенант это Мило, ясное дело, раз зовет, то я схожу. Мы прошли до ворот, вышли за околицу и прошли в сторону перекрестка, как раз по направлению к уже пустующей виселице. Снятые с нее селяне лежали рядком на траве. Чуть дальше стоял Мило, радом с ним из земли торчал ряд кольев, на которые были насажены отрубленные головы. Пока сюда ехали, я их даже не заметил. Вот голова капитана Берга, вот голова Ларена, вот головы еще шестерых наших товарищей.

—Как они умерли? — спросил Мило. Я внимательно осмотрел головы, пробежался диагностическими плетениями и ответил:

—Они были уже давно мертвы, когда отрубили головы, все восемь. Капитана убили какой-то магией, ее остатки до сих пор чувствуются, не могу разобрать, какой именно. Голову отрубили на следующий день. Ларена и остальных, судя по всему, взяли живыми и решили сначала допросить, да он активировал сюрприз. На всех четко видны следы кровяного кулака.

—Теперь понятно, отчего святоши всполошились. Когда Ларен активировал его, рядом были трое этих ублюдков и еще четверо охранников-кратовцев. Положило всех, кто был в доме, еще и собаку во дворе убило. Герой он. Надо похоронить, как полагается.

Головы наших товарищей мы похоронили по другую сторону перекрестка, поставив знак святого круга над могилой. Кратовцев же, обвиненных в мародерстве и тут же осужденных, отправили на эту самую виселицу. Она крепкая, должна выдержать. И снова вся деревня сбежалась смотреть на представление. Ко мне подошла делегация из деревенских женщин с просьбой дать им проститься с казнимыми, услышав которую кратовцы дружно побледнели. Я разрешил. Сначала бабы свалили на землю сержанта и стащили с него штаны, одна из них достала ножницы для стрижки овец и решительно ими воспользовалась, раздался дикий крик сержанта, дама же подняла в руке его отрезанные гениталии. Толпа селян одобрительно заревела. Сержанта вздернули на виселицу, женщины занялись следующим кратовцем. А не надо было насильничать.

Распределив караулы на ночь, Мило, Рют и я занялись изучением захваченного у кратовцев имущества. Оружие мы перебрали сразу после захвата деревни, несколько мечей и алебард оказались отличного качества, их сразу взяли себе легионеры, поменяв на собственное вооружение, остальную груду железа свалили в трофейный ящик с пространственным карманом, который погрузили в фургон. Огнестрельного оружия у кратовцев не нашлось, оно здесь большой дефицит, зато Онно нашел себе отличный блочный арбалет с непривычной полупистолетной ложей, как на наших кентуккийках. Что характерно, тоже производства «Сайлер и Лигус». Остальные арбалеты ничем от наших не отличались и отправились в тот же ящик с пространственным карманом. Сейчас мы занялись сортировкой остальных припасов на местном армейском складе. Было обнаружено много вещей, очевидно отобранных у селян, одежда, обувь, разные бытовые предметы, много всего. Я сразу заявил, что это нужно вернуть владельцам. На меня странно посмотрели, но согласились. Также было много съестных припасов, часть решили взять в дорогу, остальное тоже отдать местным.