— Наблюдать за этим приятнее и спокойнее, чем видеть, как сжигают на костре людей, которые шли за тобой, — продолжал Гай.

— Но тогда зачем ты возглавил его в самом начале?!

— Потому что сопротивление было необходимо. Но я знал, что передам полномочия, как только найдётся хороший преемник.

«Значит и бороться с Хадаром за власть в Элсаре ты тоже не будешь,» — подумала Мира.

Её накрыла волна смущения за то, что она долгое время считала Гая не тем, кем он был на самом деле.

— Знаешь, Гай, ты самый непонятный человек из всех, кого я знаю, — призналась она. — Потратить столько времени и сил на создание чего-либо, и когда оно заработало, уплыть смотреть на закат... Это... я даже не знаю, как это назвать!

— Раздолбайством, — подсказал Гай.

Судя по интонации, он улыбался.

— Абсолютным, — согласилась Мира. — Но за это я тебя и люблю.

Гай ласково погладил её по голове. Мира опустила голову ему на грудь и слушала, как мерно стучит его сердце до тех пор, пока не уснула — без кошмаров и голоса Колдуна.

...

А утром Владыка объявил, что будет пир — могучий и антисанитарный, как и всё у лесных. На площади за чанами прямо на земле разложили широкие доски — на них разделывали мясо — и вскоре в котлах закипело-забурлило ароматное варево.

Все женщины радостно засуетились, отчего Мире казалось, что она попала на конкурс «Лучшая хозяйка», где каждая участница пыталась показать, чего она стоит. Площадь наполнилась многоголосыми трелями женщин, их смехом. В больших корытах заводили тесто из фиолетовой муки (наверняка из высушенных грибочков сделана) и молока канжди. Отдельно измельчали до состояния каши большие оранжевые плоды, напоминающие капусту. На досках раскатывали лепёшки, клали на них «капусту», сворачивали в ком и снова раскатывали, а затем жарили на сковородах. Получалось похоже на фиолетово-оранжевые хычины. Всё это лесные делали так быстро, что Мира лишь диву давалась. Словно завороженная она наблюдала за движениями множества рук — тонких, пухлых, жилистых, бледных или смуглых. Если долго за ними наблюдать, то начинало казаться, что все они принадлежали одной многорукой богине, успевавшей всё и везде.

Сидя чуть в стороне, Мира подумала, что за всё время в Азаре ещё ни разу не кулинарила. Как-то всё не до кухни было: то Башня, то тюряга, то снова Башня. Дела, бега, магический махач. Ей вдруг сильно захотелось присоединиться к лесным женщинам и занять руки простыми движениями. Готовить еду, как это делали многие века до неё и будут делать многие века после. Мира поняла, как остро ей не хватало всего того, что называется бытом. Помнится, в своём мире она терпеть не могла готовить, считая: зачем тратить жизнь на приготовление еды, если можно заказать суши или зажевать бургер с колой, а освободившее время использовать более увлекательно и посетить интересное место?

Теперь она посетила «интересных мест» столько, что хватит на три жизни вперёд. Хотелось уже осесть там, где будет хорошо и спокойно, создавать уют в своём доме, ждать по вечерам любимого мужчину, готовить еду, а потом вместе ужинать. И чтобы вокруг бегали дети и, несмотря на ворчание родителей, таскали с тарелок куски пирога. Такая простая-простая жизнь, но как раз за ней Мира соскучилась так, что сильнее некуда. Вот только что-то ей подсказывало, что и Лес не то место, где она задержится надолго. А, может быть, её дом находится вовсе не в Азаре?

Прикрыв глаза, Мира попыталась воссоздать в памяти кухню в квартирке, которая находилась в Прачечном переулке, где она прожила последние три года. Но почему-то кроме синего цветка газа и большой кошки в окне дома напротив ничего не вспомнилось. Остальное было словно окутано туманом. Тогда Мира решилась вспомнить квартиру, где прошли её детство и юность. Эти воспоминания были тяжелы приносили с собой острую боль утраты — как там мама и папа? Смирились ли с тем, что их дочь пропала без вести или ещё верят, надеются, ждут?

В Азаре Мира совершенно потеряла счёт времени и оценивала его, как не смешно это прозвучит, по длине отросших волос. Если она попала сюда с короткой стрижкой, то теперь коса спускалась ниже пояса. Притом, что волосы у неё всегда росли очень и очень медленно. Парикмахерша, у которой Мира стриглась, частенько шутила, что на ней толком не заработать. Но по словам Гая, время в Азаре текло в четыре раза медленнее, получается, дома прошли годы.

Дома.

Вспомнились слова Оямото о том, что других миров не существует, а значит до того, как попасть сюда Мира, Гай, Хадар и все остальные мокрозявы находились в чём-то вроде инкубатора из фильма «Матрица», где им снились красочные сны о жизни, которой нет. Несмотря на всё невероятное магическое, что с ней произошло, Мира не могла в это поверить. Что-то в этом было неправильным и фальшивым, как фарс с доброй богиней Праматерью.

«У меня было прошлое, — подумала она. — То, которое я помню. Просто кое-кому выгодно представить его вымыслом и заставить поверить, что не существует другой жизни, чем эта».

Мира было поднялась, чтобы присоединиться к женщинам и тоже раскатать фиолетово-оранжевую лепёшку, но опять села, не зная, примут ли её. Лесные явно ощущали себя рядом с ней неловко и лишь украдкой бросали такие взгляды, как будто она была официальным лицом из районного центра, которое посетило их деревню с проверкой.

Среди женщин Мира видела Найру, но та избегала смотреть в её сторону. То ли хотела забыть о ночном происшествии, то ли просто не знала, как себя вести после всего...

Заметив движение Миры, одна из женщин вытерла лоб тыльной стороной ладони, оставляя на коже оранжевый след от кашицы.

— Иди к нам, Избранная, — позвала она.

Похоже, от этого прозвища уже не избавиться. Ну и ладно. Теперь оно перестало раздражать, как раньше. Встав, Мира подошла к лесным.

— Присоединяйся, — сказала женщина с улыбкой и, отделив от общего теста кусок, передала Мире. Затем показала, как раскатывать лепёшку.

— Спасибо, — проронила Мира.

Закатав рукава платья, она взяла из миски немного оранжевой каши и размазала по лепёшке.

— Ты неправильно делаешь, — раздался над головой строгий голос Найры.

Мира подняла голову и увидела азарку.

— Надо насыпать левой рукой, а ты правой, — заявила Найра, щедро зачерпнула левой рукой из миски оранжевую кашу и размазала по тесту.

— В этом есть какой-то сакральный смысл? — хмыкнула Мира.

— Не знаю, что за кральный смысл, но делать нужно вкуснее, — упёрто заявила Найра.

«Ну да, ну да, если правой рукой, то совсем другой вкус получится», — мысленно хмыкнула Мира, но вслух говорить ничего не стала. Не хотелось снова испортить с азаркой отношения.

Найра уселась на землю рядом с ней и некоторое время обе сосредоточенно раскатывали лепёшки. Мира чувствовала, что Найре хочется о чём-то сказать, но она сдерживается.

— Спасибо, что выпустила меня из клетки, — сделала Мира шаг навстречу.

И невольно улыбнулась при воспоминании, как Найра пёрла на руках Вилюна. Азарка открыла рот, и Мира думала, что вот сейчас она признает, как сильно ошибалась на её счёт и попросит прощение. Однако Найра тихо и ласково произнесла:

— Вилюн говорит, у нас девочка будет.

— А... Ну, раз Вилюн сказал, значит точно будет. Главный дохтур Азара не может ошибаться, — хмыкнула Мира и тут же торопливо поправилась: — Поздравляю!

Найра кивнула и улыбнулась, а глаза её затуманились, как будто она вела ментальный разговор с зародившейся в ней новой жизнью. Её руки мерными неспешными движениями раскатывали тесто. Мире представилось, что вот также она скоро будет качать колыбель — спокойно и неспешно.

— Уверена, ты станешь хорошей мамой, — сказала Мира.

Найра бросила на неё взгляд и залилась краской до корней рыжих волос.

— Я боялась, что после того как не сберегла Фриду и Атию, боги уже не доверят мне детей, — сказала она дрогнувшим голосом.

«Боги, — мысленно повторила Мира. — Она же знает, что Праматери не существует и всё равно...»