До Даяны у него было несколько любовниц — как из азарок, так и бывших мокрозяв, — но Хадар чётко контролировал их цикл и, как только начинались сбои, сразу отправлял к повитухам, чтобы вытравить плод.

Но один ребёнок у него, всё же, был. Вот только Хадар представления не имел, где он теперь и жив ли.

Матерью ребёнка была Ани — так она назвала себя при первой встрече. Её глубокий чувственный голос по сей день звучал в голове Хадара, хотя со дня расставания прошло восемь лет.

Ани не была похожа на других женщин, она вообще не была женщиной в привычном понимании. Признаться, Хадар до сих пор в точности так и не узнал, с кем свела его судьба.

Они познакомились хмурым холодным вечером. Хадар поднялся на городскую стену, побыть в одиночестве и поразмышлять. Внезапно его внимание привлекло движение в реке. Волны прибивали к стенам тело обнажённой девушки с длинными светлыми волосами. Она то появлялась на поверхности и взмахивала руками, которые казались ослепительно-белыми в черничной воде, то полностью погружалась в воду, и тогда Хадару казалось, что он её тело меняет цвет и форму, становясь изумрудным и блестящим, похожим на угря. Пару минут агент наблюдал за такими метаморфозами, после послал одного из стражей Стены на поиски лодочника. Вскоре девушку спасли. Всё также, стоя на стене, Хадар наблюдал за тем, как лодочник затаскивает её в свою посудину. Ей было лет двадцать: длинные ноги, плавные изгибы тела, грудь как раз такая, как любил Хадар — чтобы помещалась в руку. Агент распорядился доставить её в Башню. Первым предположением было, что она из лодочниц (всех своих агентов он знал) и на неё напали.

Когда девушка пришла в себя, её осмотрели магини Одена. И пришли в глубокую растерянность: девушка не «считывалась». Её прошлое, её мысли оказались для них запечатаны. Сама незнакомка ничего о себе не помнила, кроме имени.

Магини предположили, что она мокрозява, появившаяся в водах реки не в срок. Это подтвердил опрос лодочников: девушку никто из них не знал. И никто из лодочниц не пропадал в последнее время.

Хадар навестил незнакомку. Она сидела на пучке соломы в рубище, которое выдавали мокрозявам, но даже убогая одежда не могла скрыть её красоту. Грубая ткань обтягивала крепкие бёдра, белые кудрявые волосы укрывали плечи и грудь, пухлые губы цвета спелого граната так и манили прикоснуться к ним, а глаза были голубыми с поволокой, точно небо в знойном мареве. Их взгляды встретились, и на Хадара будто взглянула не женщина из плоти и крови, а неведомое существо — старше всех живущих в Азаре на тысячи лет. Она опустила голову, волосы закрыли лицо; а когда подняла голову вновь, тысячелетие из взгляда исчезло. Но губы остались всё те же, и поволока в голубых глазах по-прежнему манила опрокинуться в их зной.

«Показалось?» — спросил он себя. Но ответа не нашёл.

— Вода — жизнь, — сказал Хадар, закрывая за собой дверь.

Он отметил, что Ани не похожа на других узниц. Обычно они напоминали напуганных, готовых взлететь птах. Вот только лететь в камере без окон было некуда. А эта смотрела на агента прямо и бесстрашно.

— Что значат ваши слова? — спросила она.

— Это здешнее приветствие, — ответил он и, приблизившись, сел рядом с Ани на солому.

Она ещё не успела пропитаться Башней, от неё пахло чистым женским телом, и Хадар почувствовал желание обладать этой женщиной.

Она скромно улыбнулась, показав ряд ровных белых зубок, и тихо произнесла:

— Вода — жизнь, Хадар.

Он удивлённо поднял брови:

— Откуда тебе известно моё имя?

— Сказали.

— Магини?

— Да, наверное.

Он осторожно отвёл за спину тяжёлую прядь её волос, и открылось обнажённое плечо девушки. Хадар с трудом подавил порыв прижаться к нему губами, почувствовать какова на вкус эта алебастрово-белая кожа. Только сглотнул подступивший к горлу ком.

Девушка повернула голову и смотрела на него огромными глазищами, будто неведомое непуганое животное. Длинные ресницы трепетали, но не от страха.

— Откуда ты такая взялась? — спросил он.

Она пожала плечами, и широкий ворот платья сполз по руке ещё ниже.

— Не знаю, — сказала Ани. — Может, ты расскажешь? Это ведь ты меня нашёл.

Он улыбнулся. Хотел сделать замечание не «тыкать», но не стал. Из её губ это звучало очаровательно.

— Ты поможешь мне убежать отсюда? — вдруг спросила Ани.

Хадар решил, что ослышался. Неужели можно вот так прямо спрашивать? Однако девушка смотрела на него в ожидании ответа.

— Отсюда нельзя сбежать, милое дитя, — ответил он.

— Почему? — спросила она, по-прежнему не отводя от него глаз.

— Это ещё никому не удавалось, — сказал он, удивляясь, зачем продолжает столь несуразный разговор. — Башня очень хорошо охраняется.

— Как же ты поможешь мне?

В любой другой раз и любой другой женщине он бы ответил цинично и грубо, но этой почему-то не смог.

— Отсюда нельзя убежать, — произнёс Хадар, обводя взглядом её проступающие сквозь ткань груди. И добавил: — Но можно выйти.

— Как?

— Нужно победить в турнире мокрозяв.

По её губам скользнула улыбка.

— Какое смешное слово — мокрозявы. Кто они?

Хадар подумал, что довольно. Пора прекратить эту бессмысленную беседу. Наверняка девушку хорошо приложило головой о скалу, и теперь память бедняжки чиста, как у младенца. Что он хочет от неё добиться?

— Ани, это слишком долго рассказывать, — сказал он и хотел встать на ноги.

— Я никуда не спешу. А ты? — в её интонации промелькнуло что-то скорее присущее взрослой женщине, чем наивной девочке.

Хадар, отвернувшийся было, вновь взглянул в её лицо. И опять этот взгляд, в котором соединились разумы многих людей. Мудрый, древний, немного насмешливый.

Он вдруг понял, что тоже никуда не спешит — пока не раскроет её загадку. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

— Мокрозявы это люди, которые делают здешнюю отравленную воду живой для других людей — не мокрозяв. Но для этого должны быть способности.

— Я очень способная, — сказала она просто и искренно.

Хадар усмехнулся.

— Ани, тебя осматривали магини. Ты не мокрозява.

Девушка склонила голову набок, в лице появилось лукавство.

— Пусть осмотрят ещё раз, я быстро учусь. Но мне нужно больше узнать о вас, мокрозявах, — сказала она и, подцепив двумя пальчиками ворот платья, освободила второе плечо. Платье спустилось, открыв взгляду Хадара всё, что он до сих пор только представлял.

…

Она, в самом деле, оказалась очень способной — и не только в сексе.

При повторном осмотре, на котором настоял Хадар, магини смогли считать её. Как у всех мокрозяв, у Ани появилось прошлое — банальная, ничем не привлекательная история про маму-папу-школьных подружек. И, самое главное, она смогла кукрить. Не очень хорошо, но достаточно для того, чтобы её держали среди других мокрозяв, а не отправили в переработку на кукра. Затем Ани победила в турнире, безжалостно расправившись с противницей: отпилила ей голову ржавой пилой. Глядя на то, как она потрясает головой, держа её за окровавленные волосы, Хадар, повидавший в жизни много зверств и сам немало совершивший, почувствовал, как вдоль хребта пробежал мороз. Было что-то невыразимо жуткое в этом ангельском, забрызганном чужой кровью лице и чистом, открытом взгляде, с каким она смотрела на судей турнира. Ани не испытывала ни к кому ненависти или хотя бы раздражения. Она просто убивала — без страха и сомнений.

Порой, занимаясь с ней сексом, у Хадара мелькала мысль, что он трахает андроида. Но Ани, конечно, не была роботом, в Азаре их не существовало. Она не была не кукром и не человеком, не мокрозявой и не азаркой. Она была тем, чего не может быть, однако, это не мешало ей жить полноценной жизнью.

После победы в турнире Ани выбрала путь агента и вскоре переехала к Хадару. Она по-прежнему не помнила своё настоящее прошлое, первым воспоминанием были волны, швыряющие её на скалу, а потом человек в лодке, который вытащил Ани из воды и привёз в Элсар.