При одном воспоминании о рядах кукров, Миру передёрнуло.

— Там люди, — глухо сказала она. — Они не мёртвые, но и не живые.

— Вот! — воскликнула девушка. — Фрида говорила точно также.

— Кто? — удивилась Мира.

— Одна моя пациентка. Мы сдружились… Потом она умерла, но перед этим рассказала мне опещере и о людях, которые там внизу — не живые, но и не мёртвые.

— А Фрида откуда про них узнала? Она что там была?

— Она нет. Однажды один из этих зашёл в ней в комнату. Она сразу поняла, что он не совсем человек… А потом Киман рассказал ей, что был внизу в усыпальнице и видел там много таких.

Незнакомых имён становилось слишком много.

— Кто такой Киман? — спросила Мира.

— Ещё один пациент… Он погиб, упал в Реку…

«Как-то в их лечебнице часто умирают», — подумала Мира.

— Нам сказали, что это несчастный случай, — продолжала Камилла, — а я тогда подумала, что гибель Кимана связана с подземельем, ведь он там был и всё видел.

— Значит Фрида умерла после того, как к ней пришёл тот из подземелья?

Камилла покусала нижнюю губу, потом решившись ответила:

— Нет. Скорее после моего разговора с Хадаром.

— Хадара? — изумлённо переспросила Мира.

— Я говорила ей, чтобы она успокоилась и не докучала ему. Сразу было понятно, что они не ровня. Но она будто с ума сошла, даже слушать меня не хотела.

Мира поняла, что вновь перестала что-либо понимать.

— Так, подожди, — перебила она. — Давай всё по порядку. Итак, Фрида была твоей пациенкой.

— Да. И лежала в нижней комнате.

— Что значит, в нижней комнате?

— Наша лечебница платная. Но и здесь, есть комнаты получше, для богатых. Они наверху, сухие и убираются чаще. А есть комнаты для тех, кто беднее — сырые и тёмные. Фрида лежала как раз в такой. Её сестра часто задерживала оплату, и госпожа Маргарет, наша старшая, даже грозилась вовсе выгнать Фриду из лечебницы. Я рассказываю это, чтобы стало понятнее: Фрида была бедной. Она рассказывала, что в Элсаре у неё остался жених, писарь. Но он ни разу её не навещал. А какой же это жених, если ни разу к невесте не приходит? Поэтому все мы думали, что Фрида фантазёрка. Один её рассказ о пещере, полной сундуков с беляками чего стоил!

«Ну и тараторка же эта Камилла!» — подумала Мира.

— Ты опять слишком торопишься, — остановила она девушку. — Что за пещера?

— О, это очень странная история. Фрида попала к нам с раздавленными ногами. Она рассказала, что однажды нашла пещеру, полную сокровищ. Тогда она привела туда сестру и жениха — двух самых близких людей. Но в пещере случился обвал, жених сбежал, а сестёр засыпало. Вот только найти эту пещеру потом никто не сумел. Да и жених к Фриде ни разу не приходил. Поэтому мы все думали, что бедняжка тронулась рассудком и нафантазировала себе всякие сказки. Но однажды на прогулке Фрида вдруг схватила меня за руку и показала на знатного господина, который шёл по тропинке с главным Врачевателем. Она уверяла, что это и есть её жених, попросила меня подозвать его. Конечно же я испугалась и не стала этого делать. Сказала ей, что она ошибается, её жених простой писарь, а человек, которого мы увидели, очень знатный, на его плаще знак Старшего агента Хранителей. Но она стала плакать, говорить, что это Хадар, её Хадар, она узнает его среди всех мужчин Азара. Она была, словно помешанная, кричала, что разобьёт голову о стену, если я не пойду к нему и не скажу про неё. Я уступила её просьбам, дождалась, пока господин Старший агент пойдёт на выход и поймала его уже в воротах. Когда он повернул ко мне своё красивое лицо, все слова вылетели у меня из головы. Я понимала, как глупо выгляжу и какой ошибкой было окликнуть его. Потом всё же совладала с собой и сбивчиво рассказала ему про Фриду. Я извинилась за неё, сказала, что бедняжке пришлось пережить слишком много физических страданий, от которых у кого угодно может помутнеть рассудок. И пусть господин Хранитель не сердится на неё. Он внимательно выслушал, а когда я рассказывала о завале в пещере, мне показалось, что в его глазах промелькнуло что-то похожее на страх. Тогда у меня появилась мысль, что Фрида не обозналась, — Камилла взволнованно сжала пальцы.

— Что он ответил на твой рассказ? — спросила Мира.

— Сказал, что не знаком с Фридой, но сочувствует её страданиям. Попросил как-то утешить бедняжку. После чего протянул мне два беляка и добавил: «Я понимаю, как тяжело бывает с такими больными». Потом ещё что-то говорил, только я была очень сконфужена и смысл слов до меня не доходил. Понимала лишь, что мне заплатили за молчание — и я взяла плату.

— Ты передала разговор Фриде?

Камилла покусала губу, тише сказала:

— Нет. Сначала хотела сказать, что не встретилась с Хадаром. Но она смотрела на меня с такой надеждой, что я не смогла произнести такие слова. Солгала, что видела его и он согласился поговоритьзавтра, — на глазах врачевательницы заблестели слёзы. — Я понимала, что делаю только хуже. А беляки, которые я положила в карман, казалось, прожигали рясу насквозь, так что ноге было больно. Но Фрида обрадовалась моим словам, ещё никогда я не видела на её лице такую радость… Я решила тогда, что скажу на следующий день, будто господина Хадара вызвали по службе, и мы не смогли встретиться, а одним из беляков заплачу за её пребывание в лечебнице — сестра Фриды как раз задержала оплату. Той же ночью Фриде стало плохо. Несчастная металась в бреду, а под утро умерла. Умирая, она шептала только одно имя — Хадар.

Камилла замолчала и беспомощно сжала руки.

— Отчего наступила смерть?

— Пришло её время.

Мира изумлённо вскинула на врачевательницу глаза: с первого дня её поражала в азарцах эта покорность судьбе. Ни вскрытия, ни расследования, просто «пришло её время» или «так угодно богам».

— С тех пор я не могу найти себе покоя, — говорила между тем Камилла. — Те беляки, что я взяла как плату за молчание… Я их так и не потратила. Они до сих пор лежат у меня в комнате, я не могу к ним прикоснуться. И мне сильнее чем прежде хочется узнать, что здесь происходит.

— Ты видела Хадара после смерти Фриды? — спросила Мира.

— Да. Он приезжает к господину Окато и они вместе скрываются в подземелье. Потом он уезжает. Ты знаешь, что он там делает? — её широко распахнутые, горящие любопытством глаза пытливо всматривались в лицо Миры.

«Создаёт универсальных солдат», — подумала та.

Вспомнился подслушанный разговор Хадара с Окато, слова о том, что Хадару нужны люди, которые могут действовать автономно.

Неожиданно в коридоре раздались взволнованные женские голоса.

Мира с врачевательницей переглянулись.

— Вот, возьми, — Камилла развернула свёрток одежды и протянула Мире длинное бесформенное одеяние, похожее на рясу. — В этом ты можешь затеряться среди сестёр и убежать из Лечебницы.

После того, как Мира надела рясу, Камилла протянула ей большой платок.

— Ещё покрывало, — сказала она. — У нас не положено ходить с непокрытой головой.

Одевшись, Мира спросила:

— Я всё же не понимаю, почему ты рискуешь из-за меня, по сути незнакомого тебе человека? Вдруг кто-то видел нас вместе?

Девушка улыбнулась:

— Большого риска нет. Я скажу, что ты представилась мне новенькой пациенткой и сказала, что потерялась. Я завела тебя в лечебницу и больше не видела. Конечно, меня пожурят, назовут дурой, и сестра Маргарет будет в ярости. Но самое страшное, что могут со мной сделать — это оставить без жалования.

В её словах был резон. Кивнув, Мира надела рясу. Та оказалась велика и волочилась по полу, так что пришлось немного приподнять её.

— Ты пойдёшь сейчас домой? — спросила Камилла.

— Да, — ответила Мира, подумав, что в Азаре нет места, которое она может назвать своим домом.

— С кем ты живёшь? — продолжала допытываться врачевательница.

— С родителями. Они у меня хорошие, наверняка уже испереживались.

Как всегда при мысли о родителях, горло сдавило от подступивших слёз. Мира часто заморгала и отвернулась. До недавнего времени она считала себя обычной девчонкой из обычной семьи. Да, у них, как и увсех, были свои траблы и непонимание, но Мира твёрдо знала, что есть спасительный причал, где её всегда поймути примут… И вот в одночасье привычный мир рухнул. Даже хуже: оказалось, что никакого того мира нет, а есть другой, непонятно какой. И как в нём жить — тоже непонятно.