– Если выберемся, бросай свою дурацкую работу и перебирайся жить ко мне, – шепнул Сандерс.

– Лучше ты бросай свою идиотскую Контору и переезжай на Фионимар, – так же шепотом ответила Виктория.

– Значит, ты меня не любишь.

– Нет, это ты меня не любишь.

Полубой доел бобы, забрал пустую банку у Лив, повертел в руках и отбросил в сторону. Скрывать следы уже не было смысла. Лив придвинулась к нему, положила ладонь ему на руку и заглянула в лицо.

– Поздно мы встретились, да, Лив? – спросил он.

– Да. – Она вздохнула. – Мне кажется, я бы могла прожить с тобой всю жизнь.

– Не загадывай. Хотя я бы на это согласился. – Мичман нахмурился, словно прислушивался к чему-то, отстранил Лив и встал во весь рост. – К нам гости, господа.

Сандерс отметил в голосе мичмана уже знакомую меланхоличность, вытащил из ножен «бастард» и встал рядом с ним.

Выдернув из земли абордажную саблю, Полубой извлек из-под плаща свой клинок. Зашипела, вылетая из ножен, ланскнетта Виктории, и как бы завершая приготовления к бою, резко щелкнул боевой таирский шест Лив.

– Тактика у нас простая, господа, – лениво процедил Полубой, – прикрываем друг другу спины, вот и всё. – Он посмотрел наверх. – А все-таки хорошо, что здесь светло.

Из тоннеля, нарастая, накатились скрежет и дробный топот двух десятков ног. Волна вони обогнала модификантов на несколько секунд, заставляя людей брезгливо морщиться.

Первыми из тоннеля вырвались пауки, следом, с ходу перебравшись на стену, появилась скорпион. Последним из темноты возник богомол – ему приходилось пробираться по тоннелю скорчившись, но в пещере он выпрямился, нависая над людьми вытянутым зеленоватым телом. Наиболее походила на людей скорпион, тогда как у богомола и пауков остались от человека только чудовищно раздутая, покрытая хитином грудная клетка и верхняя часть головы с вполне человеческими чертами. Выступающие вперед жвала постоянно шевелились, словно уже пережевывали куски порванной в клочья добычи.

Хватательные ноги богомола распрямились, как огромные складные ножи, и вновь сомкнулись с пронзительным скрежетом. Сандерс успел заметить, что усеянные мелкими шипами костяные лезвия не уступают по длине его палашу, и переместился, пытаясь прикрыть от богомола Викторию.

Инсекты напали одновременно с трех сторон.

Сандерс отбил удар хватательной ноги, присел, уходя от другой, и резко выбросил вперед руку с палашом. «Бастард» отскочил в сторону, словно наткнулся на камень. Сандерс оступился, взмахнул рукой и увидел падающий на голову шипастый костяной нож. Виктория из-за его плеча нанесла быстрый встречный удар, срубив треть занесенной над Сандерсом ноги богомола.

– В голову! Сказано было – бей в голову! – крикнула она.

– В голову я не достану. – Сандерс отскочил назад, сторожа взглядом каждое движение противника.

– Круг, круг держать! – взревел Полубой.

В левой руке у него был сабля Юсуфа, в правой – абордажная сабля верховного служителя «Братства Света». Отбив ею бросок паука, мичман мгновенным движением пиратского клинка отсек ему сразу две ноги. Ударила желтая кровь.

Вскрикнула Лив. Полубой обернулся, рубанул сбоку, но достал второго паука лишь кончиком сабли, отколов кусок панциря на боку. Лив что есть силы ударила паука в голову, заставив его отпрянуть. Шест хрустнул в мощных жвалах, и она с трудом выдернула его, оставив конец шеста в челюстях инсекта.

Модификанты изменили тактику – теперь они нападали попеременно, заставляя людей реагировать и стараясь вырвать кого-нибудь из ощетинившегося клинками круга.

Земля постепенно осыпалась под ногами, обнажая останки глидера, и подошвы скользили по ржавому металлу, мешая сохранять равновесие. Сандерс почувствовал, что начинает выдыхаться – сказывалось недавнее отравление; по лицу Полубоя катился пот; черные волосы Лив облепили лицо, и не было времени смахнуть их.

Скорпион, зацепившись колючками ног за стену, резкими выпадами выманивала на себя Викторию, угрожая огромными клешнями. Глаза женщины-инсекта светились яростью, гримаса искажала лицо, обнажая белоснежные клыки.

Больше никто не произносил ни слова – берегли силы. Только звон клинков и хриплое дыхание, только скрежет хитина и скрип жвал…

Модифицированные мышцы не знали усталости. Инсекты одновременно бросились вперед, сдавив людей в плотную груду. И уже некогда сделать выпад, и негде размахнуться, и возле самого лица яростные горящие глаза, и со жвал брызжет зловонная слюна…

Полубой зарычал от боли – вырвавшаяся из глотки паука игла ударила его в грудь. Он перехватил пиратский клинок и ударом сверху пронзил хитин панциря, пригвоздив паука к земле, краем глаза заметил, как второй паук опрокинул Лив, и, развернувшись, со страшной силой ударил его в голову эфесом абордажной сабли. Инсект отпрянул, повалился на спину, суча лапами, перевернулся и вновь бросился вперед.

Сандерс схватил голой рукой ногу богомола. Ладонь рвануло болью, по запястью хлынула кровь. Парируя палашом удары второй ноги, он успел оглянуться. Нет, помощи не будет – Полубой катался но земле, выламывая лапы модификанту, Лив лежала скорчившись, прижав руки к животу, Виктория танцевала, кружилась, уворачиваясь от ударов хвоста и клацающих клешней скорпиона. Не было больше команды – каждый бился за себя…

Закричав от ярости, Сандерс отчаянным усилием рванулся в сторону, неловко выставил «бастард», и тот взлетел, выбитый из руки мощным ударом. Блеснул над головой клинок ланскнетты, и богомол отпрянул назад.

– Вставай, – Виктория протянула Дику левую руку, – быстрее…

Она охнула, выгнулась назад. Длинный хвостовой шип скорпиона ударил ее в спину, пробил лопатку и вышел под левой грудью. В лицо Сандерсу плеснуло кровью. Виктория попыталась улыбнуться, на губах выступила кровавая пена. Последним усилием она протянула ему ланскнетту и даже успела перевернуть ее рукоятью вперед.

– Возьми…

Как во сне Сандерс обхватил пальцами теплую рукоять шпаги.

Скорпион рванула шип, ломая Виктории ребра и разрывая сердце…

– Сзади, сзади!!! – ревел Сандерсу Полубой, придавленный к земле агонизирующим телом паука.

Развернувшись, Дик нырнул под ноги-ножи, широким ударом разрубил надвое длинное тело богомола, и тут небо обрушилось на него, поглотив сознание зияющей бездной…

Полубой смотрел, как скорпион подходит к нему, поочередно переставляя псевдоруки, почти человеческие ноги и клешнястые конечности. Сил, чтобы сбросить с себя труп паука, уже не было. Казалось, будто оранжевое тело модификанта светится в падающем сверху свете. Хвост подрагивал, выбирая место для удара окровавленным шипом. Светились торжеством глаза на женском лице, обнаженная грудь вздымалась спокойно – инсект, похоже, совсем не устал. Лицо склонилось к мичману – она в упор разглядывала поверженного противника. Раздвинулись в улыбке полные губы. Затем она обернулась, словно проверяя, нет ли кого за спиной, выпрямилась, занося хвост для удара…

Голова с точеными чертами лица вдруг взлетела в воздух, таща за собой струю крови. Тело свернулось клубком, мощный хвост забил по земле, свиваясь в кольцо и распрямляясь во всю длину.

Полубой моргнул, пытаясь стряхнуть с ресниц кровь. Над ним склонилось знакомое лицо. Он криво усмехнулся:

– Что, Сашка, добить пришел?

– Заткнись. – Алекс О’Доннел свалил с Полубоя труп паука и присел рядом. Контурная куртка у него на груди была рассечена, в прорехе запеклась кровь.

– Ты-то с кем схватился? – спросил Полубой.

– Пришлось объяснить кое-кому, кто главный, потому и опоздал. Твоих всех побили?

– Сейчас посмотрим. – Полубой перекатился на живот, поднялся, помогая себе руками, подошел к лежащей без движения Лив и перевернул ее. – Жива. Жива, каботажница моя милая, – он отвел ее руки от живота, – жалом вскользь попал. Перевязать – и как новая будет. – Он присел возле Сандерса, покачал головой: – Тоже вроде живой. Голову разбили. – Полубой выпрямился, перешел к Виктории, склонился, рассматривая рану, и вдруг с маху сел на землю и обхватил голову руками.