А я грешил на тульпу, но она плоть от плоти Спящего и не может быть высшим существом сама по себе. Вот на самом деле тот, о ком меня предупреждал Зик.

В голове раздался смешок узницы из осколка разума. Она задолго до чуяла собрата, и поэтому поддавалась мне, позволяя качать ментальную стойкость. Только по прежнему неясно зачем. Видимо, какие-то их семейные тёрки.

Аватар ринулся на нас, на ходу закручиваясь в спираль, и образуя портал. И нас затянуло внутрь.

Подумать только. Мы копили уровни, думали, что здесь все будут решать именно они, но скорее всего сила противников в этом одинадцатизвездочном данже подстроилась бы под нас, даже если бы мы пришли нубами десятого левела.

Самым важным качеством здесь стала адаптивность. Возможность перестроиться на ходу. И даже не стрессоустойчивость, нет, тут какое-то особое понятие нужно. Такая частая смена локаций и обстоятельств, в которых тебе нужно мгновенно сориентироваться, это требует отдельного термина. Текущие никуда не годятся и не отображают всю сложность.

Вот каким словом объяснить ощущение психологической тошноты от постоянной смены картинки?

— Депресивненько, — сказал Жора.

— Мы что в аду? — спросил Артур. — Я туда не должен был попасть.

— Скорее в чистилище, — изрекла Завеса. — Хотя здесь самое место разрабам.

— Может, нас в Соулс игру закинуло? — предположила Лея.

— Вряд ли, — покачал я головой. — Там всё куда радужнее было, как мне помнится.

— Это похоже на картинку Босха, если бы он работал в реализме и попытался изобразить апокалипсис, — высказался Тихон.

— Не хочу здесь находиться, — подвела итог нашим оценкам Мегида.

Внизу экрана появилась новая шкала — Безумие. Она пока была пустой.

Интересно, за прохождение этой локации, мы тоже получим осколок разума безумного бога? А смогу ли я нести два осколка сразу, или мгновенно съеду с катушек? А кому тогда отдать другой, кто самый стойкий? А будет ли вторая личность безумца похожа на первую? Черт! Слишком много вопросов, на которые сейчас нет ответов. Надо сосредоточиться на окружении.

Серое небо, в некоторых частях отдающее розовым и красным. Ландшафт с перепадами. Почти всё состоит из органики. Если гора, то огромная окаменелая голова или спина. Река, конечно же, кровавая. Дорога — кожное полотно. Деревья — ветвящиеся приросшие друг к другу руки. Трава — волосы разных цветов. Камни — черепа. Щебень — зубы и дробленые кости.

Обитатели исключительно страшилища. Мутанты всех мастей, вывернутые наизнанку существа, неправильно собранные после расчленения, гибриды из нескольких особей.

Во время того, как мы осматривались Безумие уже подскочило на один процент. И кто знает, что случится, если шкала заполнится полностью.

Далеко впереди виднелись шпили какого-то сооружения. Так как других ориентиров тут нет, решили отправиться туда.

Из-за горы обезличенных трупов, выскочил красный скелет без ребер с совершенно здоровой головой. Он был невраждебен, а потому его подпустили.

— Дай мне монеточку, мальчик, — залепетало существо, дергая Лею за рукав. — Мне не хватает всего лишь трех зубов на крыжовник. Гав! Гав! Гав! — он переключился на собачий лай, щелкая челюстями до хруста зубов, у самой ладони девушки. Это было так противно, что она попросту раскола ему голову жезлом, лишь бы перестать на это смотреть и прекратить бесячее гавканье.

Артур передернул плечами. Я просто скривился.

— Ну нахер! — заявил Жора с интонацией священника из известного мема, доставая при этом бутылку.

Упавшего замертво мутанта подхватили вывернутые наизнанку огромные крысы и потащили в неизвестном направлении.

— Верховный подзаборник! — прохрипел очередной мутант, вылезая и кустов, безжалостно ломая растущие руки. Вместо торса у него было одно большое легкое. Конечности обычные, а вот голова просто гигантский рот с глазами. — Симофорки ен придется?

Местный обитатель катал во рту палец как сигаретку. Он ловко подкурил его от огненного артефакта. Плоть начала обугливаться, запахло жареным мясом, а существо жадно затянулось. Горела не только кожа с мясом, но и кость. Добив до второй фаланги, он затушил «сигаретку». Торс его почернел, и он присел на землю, благостно улыбнувшись.

— Какое, сука, всё мерзкое, — выругался я, наступив на что-то склизкое и лопнувшее с противным чавком. Стоило поднять голову и сразу всё стало понятно. Рядом, оказывается, росло дерево, где вместо плодов болтались моргающие в разном темпе глазные яблоки. От этих постоянных морганий становилось неловко. Тошнотворно-гипнотический эффект. Одновременно хочется залипнуть и отвернуться, чтобы больше никогда не видеть ничего подобного.

Я посмотрел на побледневших товарищей. Всех кроме Завесы начинало мутить. Моя шкала безумия уже на двух процентах. У других, думаю, не лучше. Если не хуже.

— Ускоряемся! — рыкнул я. — Нечего эти пейзажи разглядывать.

Мы ускорились и перешли на легкий бег. Под ногами периодически мелькали ползающие вены и артерии, размером со змею. Один раз Мегида не успела перепрыгнуть через такую и наступила. Ползучая гадина лопнула, забрызгав всех багровой жидкостью. Это полбеды, но кровью завоняло так, что мне пришлось выдыхать, пытаясь успокоиться, казалось, сейчас желудок не выдержит, хоть это и невозможно по программным ограничениям. Но тут были сомнения. Кто этих больных ублюдков, что гордо зовут себя разрабами, знает.

Это уже было давление не на психику, а на инстинкты. Когда мозг чувствует такое обилие запаха крови, он невольно усиливает выброс адреналина. Мы вбежали в какой-то парк, населенный бегающими назад гнилыми кошками, плавающими кверху брюхом ощипанными утками, прыгающими на перебитых крыльях голубями и воронами, которых рвали на части большие хлебные мякиши.

Безумие стремительно росло.

Эти твари были слабые, редко проявляли агрессию, никакие некротические заклинания контроля на них не действовали, как и святая аура паладина. Они имели совершенно другое происхождение.

Вскоре стали попадаться антропоморфные собаки выгуливающие бегающих на четвереньках голых людей. Если такая парочка была одна она проходила мимо. Но вот две уже спускали с поводков питомцев, а затем и сами кидались на нас.

Артур ловко оглушал первого щитом, разрубал второго, я бросал Колыбельную на третьего, а затем мы подбегали и добивали остальных.

На мосту через реку на постаменте в виде татами стояло два огромных пульсирующих сердца в борцовских костюмах. Они пытались вытолкнуть друг друга за ковер, проводили зацепы и броски, истекая кровавым потом.

Зрителей тут и без нас хватало. Люди, разбившись на пары, стояли напротив друг друга по разные стороны моста возле перил. Они с душераздирающим криком пробивали себе ладонью грудь, вырывали сердце и перебрасывали избраннику. Затем ставили пойманное на место, всё мигом зарастало, чтобы через секунду, снова быть вырванным под аккомпанемент ужаса и боли.

Эти твари нас не пропустили, они стали швыряться сердцами, а потом шли врукопашную. Удар пальцами прямой руки оставлял вмятины на доспехах паладина. Бешеная регенерация позволила им даже отогнать нас, пока мы не выработали тактику растягивания. Если бессердечные не давили количеством, мы вполне успели разрубить их на части.

Два сердца-борца перестали валять друг друга, лишь когда мы развалили всех защитников моста. Они плюнули кровавым фонтаном, сбив нас с ног. Жидкость оказалась невероятно скользкая. Мы вскакивали и снова падали. А мини-босы хватали нас, били о землю, швыряли прогибом.

Я все же смог призвать Фантомного Барда, что теперь без моего участия умел кастовать. Из всех умений он выбрал Звуковую Волну, но попал лишь по одному противнику. От вибраций, мышечные волокна лопнули, сердечные клапаны не выдержали, давление крови внутри нарушилось, и одно из сердец сдулось, как футбольный мячик. Второе, увидев это, тут же начало скукоживаться и сохнуть, как мгновенное завяленное мясо.