– Ты его видел, почтенный? Разве такому откажешь? – Емельян скорчил унылую мину, после чего неловко спрыгнул с облучка и крепко пожал руку прищурившемуся Радосвету, тихо прошелестев на ухо: – Ента любимой жене и деткам. Выручи, прошу. Мы правда очень спешим!.. У меня любимая на седьмом месяце, ты должен понять… – не моргнув глазом набрехал княжий племяшек. Одновременно с этим пять полновесных золотых незаметно перекочевали в ладонь ушлому стражнику. Тут же попробовав одну из монет на зуб, Радосвет расплылся в довольной улыбке, споро убрав заветные кругляши в мошну на поясе: для него это было трёхмесячное жалование.

– Божеслав, козлина такая, место моё занял, когда я оступился разик да налакался в дозоре, отмечая рождение дочки… Сам же на меня донос и накалякал Звенимиру, тварь сутулая! – неприязненно прошипел начальник караула, с презрением сплюнув на мостовую. – Проезжайте уж… – Радосвет махнул своей четвёрке подчинённых, давая разрешение на выезд повозке Володия. – Ну а вы, ента… Ежели вдруг повстречаете ещё того рыжего витязя… Мало ли, всякое случается в жизни!.. Передайте уж ему на словах моё почтение и уважение! Избавил град наш любимый от кучи бешеных псов!

– Обязательно, досточтимый! – залезший в конце концов на козлы Емельян согласно хрюкнул. – Шепнём этому увальню… Ежели пересечёмся, не приведи Сварог, конечно…

– Естественно, если встретитесь! – Радосвет ухмыльнулся уголками губ. – Ну усё, пришлые, бывайте! Славному Мирграду привет!

– И тебе не хворать! – с ликованием ухнул Володий, направляя повозку на выход. Беспрепятственно выехав за ворота, странники припустили по Степному тракту в обратную дорогу, то бишь домой, в Мирградское княжество.

* * *

– Слава Велесу, уползли, наконец, баловни!.. – буркнул Ратибор облегчённо, всё это время наблюдавший из‑за угла одного из домишек за тем, как его друзья пытаются покинуть Змейград. – Ну что, моя очередь подёргать госпожу удачу за все нежности, выпуклости да неровности…

Начало темнеть, и до закрытия городских врат оставалось всего ничего, когда к стоящей в карауле пятёрке бойцов неторопливо подошла, ведя на поводу красавца вороного, огромного роста тень, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся здоровущим воином, укутанным с ног до головы в изрядно поношенный полотняный плащ. Стражники, только что впустив внутрь гружённую под завязку четырёхколёсную повозку с довольно редким для Змейграда товаром, багрово‑розовым обожжённым кирпичом, аккуратно уложенным ровными стопками и явно предназначавшимся для кого‑то из местных богатеев, уже собрались расслабиться да пустить бутыль с медовухой по кругу, когда неожиданный визит молчаливого незнакомца спутал все их планы.

– Тебе чего надобно, любезный? – Радосвет нахмурился, с расстояния в несколько шагов пытаясь в отблеске настенного факела разглядеть скрывающуюся под просторным капюшоном ряху. – Пройти хочешь? Колпак свой сдёрни взад!

Дюжий витязь не шелохнулся. В это мгновение мимо него как раз проезжала телега с красными каменьями, не без труда двигаемая аж шестью тяжеловозами. Дождавшись, когда повозка будет с ним вровень, громадный воин протянул руку и взял один из крепких продолговатых кирпичей, щёлкнув в возничего, открывшего было возмущённо рот, серебряной монетой и заставив того тут же заткнуться. Вытянув перед собой правую длань с камнем, великан вскинул голову и обежал быстрым взором настороженно переглянувшихся стражников, медленно потянувшихся за оружием. Убедившись, что всецело завладел их вниманием, Ратибор отвёл левый кулак для короткого замаха и тут же всадил его в кровавого цвета брикет, с глухим стуком, легко отломав от него половину. Не успели ватажники удивлённо охнуть, как он поднял десницу с оставшимся в ней вторым куском кирпича и сильно сжал ладонь. Раздался неприятный, режущий уши скрежет. Пальцы молодого богатыря не спеша задвигались, как жернова, перемалывая в пыль остатки обожжённого искусственного камушка.

– Очуметь! – ошарашенно ахнул поражённый торговец, правивший повозкой. – Он же ненамного рыхлее гранита и славится своей крепостью! Первый сорт! Никогда не видел ничего подобного… Невероятно!..

– Меня зовут Ратибор! Я из Мирграда! – могучий витязь слегка разжал руку, и красный порошок – всё, что осталось от кирпича, – тоненькой струйкой посыпался на мостовую, слегка сносимый в сторону порывами ветра. – Это я положил сегодня головную свору Ночного Братства, – лениво отряхнув ладонь от розовой крошки и откинув капюшон, продолжил с ледяным спокойствием вещать дюжий ратник, сурово уставившись на враз оробевших ватажников. – Мне треба наружу, и я пройду сейчас через эти ворота, даже не сомневайтесь. Но мне не хочется убивать и калечить простой обережный люд, по долгу службы вставший на моём пути, потому предлагаю вам выбор: я могу уйти по‑хорошему, а могу и по‑плохому. Ну а как это будет, решайте сами. Но мне всё же хотелось бы по‑хорошему!.. – пухлый кошель с монетами, вырученными сегодня у старьёвщика за продажу разбойничьих побрякушек и оружия, глухо шлёпнулся на землю перед застывшими в нерешительности бойцами Змейграда. – Ента за хлопоты. А теперича предлагаю вам зажмуриться и посчитать пять раз по сто каждому. Медленно. Подумайте над этим, если хотите сегодня вернуться домой живыми и здоровыми. Я, конечно, вас не тороплю… Посему на пару‑другую вздохов выделю вам времечко…

– Всем закрыть зенки и считать как велено! – тихо прошелестел Радосвет своим товарищам. – Под мою ответственность! Выполнять! Живо!

– Ты поедешь со мной, служивый. Позади, на крупе. Саженей семьдесят, не более, – Ратибор взлетел на Балагура. Его вороной явно нервничал, чувствуя повисшее в воздухе напряжение. – Дабы твои молодцы меня на выезде в дикобраза не превратили…

– Никто тебе в спину стрелять не будет, воин! – светло‑серые зеницы начальника караула уверенно встретились с голубым пламенем, сверкнувшим в бездонных очах рыжебородого гиганта. – Даю слово!

– Что ж, посмотрим, чего оно стоит… – несколько секунд побуравив правильное, волевое лицо Радосвета хмурым взглядом, Ратибор не спеша направил своего вороного на выход, оставив позади зажмурившихся, считавших про себя до пятисот ватажников. Лишь чуть‑чуть прибавив ход, он так же спокойно пересёк линию ворот и неторопливой рысью направился прочь из Змейграда, навстречу новым приключениям.

– Да как вы смеете его выпускать⁈ Это же тот самый головорез!.. Радосвет, ты ещё поплатишься за ента, пёс! Все в погоню, обормо…

Договорить суетливо подскочивший к выходу Божеслав не смог. Из тени близлежащего домишки стремительно вышел широкоплечий, высокий, ладно сложённый Звенимир, всеми уважаемый воевода Змейграда, а по совместительству и глава городской стражи, который молча, двумя резкими, сильными ударами в мордаху отправил своего шельмоватого заместителя на слякотную мостовую.

– Радосвет, его должность теперь твоя, – поднимаясь по крутой каменной лестнице на стену, бросил через плечо воевода, удостоив лишь презрительным взором ошалело затрясшего рылом бывшего зама, нелепо распластавшегося в грязевой кашице. – А этого вонючего прихлебателя воровской гильдии бросить в темницу! Давно я терпел, да всему есть предел…

– Слушаюсь, тысяцкий! – Радосвет пинком под рёбра по новой опрокинул навзничь попытавшегося подняться, ошарашенного Божеслава, начавшего было жалобно умолять о пощаде. – Ну что, скотина, кажись, отподличал ты своё! Не ной, тварь, не поможет! Сволоките в острог этого шакала плешивого!.. – рыкнул новоиспечённый заместитель командира городских ватажников.

– Радосвет отпустил его, как и условились. Но мы всё ещё можем достать этого рыжего шатуна, только прикажи… – Звенимир поднялся на стену и встал рядом с Таиславом, пристально наблюдавшим с верхотуры за неспешно удалявшимся прочь Ратибором.

– Нет! – владыка Змеиного княжества, крепкий муж лет пятидесяти на вид, в очередной раз повертел в руках письмецо, на котором виднелась вскрытая пломба в виде головы медведя, сжимающей в пасти двуручную секиру. – Святослав попросил отпустить своего лучшего воина с миром. Негоже отказывать в столь незначительной просьбе могущественному зятю. Тем более что этот Ратибор и нам подмогнул невероятно: мы чужими руками избавились от той дикой своры шакалья, что как кость в горле стояла у меня все эти годы! Да я и без прошения Свята дал бы уйти этому витязю! Каков боец, а⁈