– Если ты, медвежонок, сотворил такое с человеком, разбившим тебе кувшинчик с квасом, страшно представить, что ты сделал бы с тем, кто без спроса, ненароком посмел высморкаться в твой носовой платок…
– У меня их нет, Емеля, ибо сопли не беспокоят с рождения, – степенно проворчал в ответ Ратибор. – Здоровьем, слава Перуну, боги не обидели.
Начавшийся диалог растопил повисшее в трактире молчание: трое лиходеев, стоявших за спиной своего павшего вожака, затравленно переглянулись и, как по команде, сиганули к выходу. Но уйти удалось лишь двоим: Сызлюка словил Володий, встав у него на пути и ударив того в шею выхваченным из‑за кушака ножом. Судорожно схватившись за смертельную рану на горле, последний из пятерых головорезов, напавших на купцов на Степном тракте, противно хрипя, завалился набок, распластавшись чуть поодаль от тела почившего в небытие Карбуса.
– Это тебе за Зоркомира, погань! – зло бросил Володий. При этом руки его ходили ходуном; нож выпал из них, с глухим звоном шмякнувшись о пол.
– Первый раз?.. – Ратибор, наконец отодрав от косоворотки безжизненную длань сражённого им тучного бойца, равнодушно откинул её в сторону и понимающе посмотрел на сына Демидия, малость ошалевшего от произошедшего. – Поди хлебани чарку медовухи. Вскоре отпустит… А нет, так наверни ещё кувшинчик.
– Угу, до этого не убивал… Хотя всю жизнь мечтал витязем стать! Могучим воином… Как ты!..
– Какой мужчина! Силён, ничего не скажешь! Так легко уделать самого Карбуса!.. – резко перебивая юного торговца, изумлённо проскрипела на весь кабак Смиляна, не сводя восхищённого взгляда с Ратибора. – Фуфайку он тебе, правда, порвал… Давай зашью да постираю заодно, благо кровушку только холодная водица берёт, а у меня как раз пузатая кадка с таковой в сей миг имеется под рукой… – хозяйка снова с восторгом цокнула языком, на пару со стоящей рядом дочкой Агнешей, когда молодой богатырь стянул с себя косоворотку. – Ух, хорош! Женат, конечно? Жаль… Но каков мо́лодец, а! – беззастенчиво разглядывая голого по пояс, чуть смутившегося от такого пристального внимания к своей скромной персоне Ратибора, владелица приняла у него заляпанную рубашку, после чего сцапала со стойки кружку медовухи и подала Володию, добродушно проурчав: – На, держи, лапоть! За счёт заведения! Осуши залпом, полегчает!
– Ратиборушка, – тихо защебетал приятелю Емельян, лукаво при этом улыбаясь. – Кажись, хозяюшка и мелкая Агнешка запали на твою рыжую гриву! Притащу‑ка я запасную одёжку с нашего куля походного, покуда они тебя на голяшки не раздербанили! А то опосля Марфа одну ржавую задницу точно на холодец пустит, вследствие чего Мирград падёт ниц пред приближающимся к нам лютым ворогом, ибо без тебя не сдюжим… Но ента безобразие я сейчас предотвращу, не изволь волноваться! Эх, хорошо, что взяли и тебе парочку рубашонок про запас, а то бы до утра куковал голышом до пупа… Зная тебя, я ведь сразу сказал, что пригодятся в пути, ибо ты ж не можешь куда‑нибудь не вляпаться да не замараться! Э‑эх, и что бы ты без меня делал, Ратик! – с этими словами княжий племянник споро ломанулся на выход и, вскорости вернувшись, притащил с собой чистую одежду могучего витязя. К явному неудовольствию мамы с дочкой.
Таверна тем временем ожила. Люди радостно и вместе с тем опасливо шушукались, глядя, как Бождан, Златоуст, Любодар и подрядившийся им в помощь Володий, кряхтя от натуги, выволакивали из помещения неподъёмную тушу Карбуса. Тело Сызлюка уже вытащили наружу без проблем. Обоих тут же свалили в одну могилу у небольшого пригорка недалече, за трактиром, решив закопать не ранее, чем утром: сейчас уже стемнело, и возиться ночью с лопатами желающих не нашлось. Но срезать кошели у скоропостижно усопших не забыли, заодно прикарманив себе их кольца, ножи да булаву с топориком; они покойникам уже без надобности.
– А ты чего не помогал тулова мертвяков ворочать? Боялся уделать новую рубаху? – Смиляна без спроса подсела к Ратибору, Емельяну и воротившемуся Володию, поставив перед ними за счёт заведения по кувшинчику вина с медовухой и пивом.
– Вроде того… Кто ента такие были? – рыжеволосый исполин вопросительно поднял левую бровь.
– Я как раз хотела вас предупредить… – Смиляна тревожно сверкнула кофейными очами. – Разворачивались бы вы да скакали взад, как приехали… Тем более, как я поняла, вас уже дважды пронесло: первый, когда встретили этих лиходеев на Степном тракте и отделались лёгким испугом, а второй – сейчас… В третий раз так может и не свезти, ибо вы мчите в Змейград, то есть туда, где вас наверняка будут поджидать их дружки, ведь двое‑то успели сигануть вон… Ай, да даже если бы вы им уйти и не дали, свидетелей в кабаке, как карасиков в тихой запруде!.. Эх, кабы знала с самого начала, на кого вы на Степном тракте наткнулись, предостерегла бы сразу, что тут их собутыльники сиживают…
– Уж не из Ночного Братства ли эти головотяпы? – мрачно протянул Емельян, под неодобрительным взглядом Ратибора наливший себе чарку пива. – Я так, горло промочить… Взбудоражился весь, понимаешь?.. Неспокойность моя повысилась!.. Разрядка необходима… – промямлил неуверенно глава Тайной Канцелярии, на всякий случай отсев от нахмурившегося товарища на пару метров. Чтоб не дотянулся в случае чего.
– Ну да, из него самого, из ентого проклятого братства разбойников! Откель вынюхал?.. – удивлённо крякнула Смиляна. – Карбус их грубой силой… был. Со своей семёркой отпетых душегубов! Местных‑то они особо не цепляли, мы ж и взбунтоваться можем… А вот приезжих периодически тормошили прям на дороге, когда на хмель не хватало!.. На этот раз не повезло тебе, мальчик…
– Я уже давно не мальчик! – обиженно протянул Володий, осушивший залпом, как и было рекомендовано, кружку с медовухой и тут же принявшийся за кувшин.
– Прости, боец, не дуйся! – уголки губ повидавшей на своём веку Смиляны расплылись в грустной улыбке. – Уже не мальчик, тут ты прав… Только не давно, а совсем недавно стал ты мужчиной, а точнее, с сегодняшнего вечера… Как убил своего первого врага.
– Тебе‑то ничего не будет за то, что нас привечаешь? Каморку для ночёвки выделила…
– Переживаешь за меня, красавчик? – Смиляна довольно захихикала, сама прикладываясь к жбанчику с вином. – Пущай попробуют тронуть! Меня все в этих краях знают, даже князь Таислав, сам правитель Змейграда, пару раз останавливался! Да и разве виновата я, что этих нелюдей у меня отоварили⁈ Те ещё твари были… Но на всякий случай, – поначалу принявшаяся беззаботно рассуждать вслух корчмарка к концу монолога посерьёзнела, – утречком прошу покинуть мою харчевню. В ночь не выставлю на порог, так уж и быть, но завтра чтоб ноги вашей здесь к обеду не было! Что от этих душегубов ожидать, не ясно… Но ничего хорошего, ента уж точно!
– Не волнуйся, уважаемая, – Емельян согласно икнул, осушая кувшинчик с пивом. – Завтра с утреца улетим прочь, аки воробушки в тёплые края…
– А что, воробьи на юга кочуют? – вымолвил изумлённо Володий. – Не знал…
– В Емелькиной голове и не такие чудеса происходят… – Ратибор придержал за руку собравшуюся уходить Смиляну. – Благодарим, хозяйка. Утром свалим. Ежели не случится непредвиденного… А с ночными недотёпами я погутарю. Ну, чтоб не смели тебя тревожить. Знаешь, я порой бываю очень убедителен.
– Ух, какой смельчак! Но не стоит, мы сами как‑нибудь разгребём… Ну а ты можешь опосля, как всё утихнет, воротиться да хоть жить у нас остаться, косолапик! – владелица игриво подмигнула рыжебородому воину и убежала хлопотать по хозяйству, благо ещё несколько продрогших путников показалось на пороге.
– Ратиборушка, меня интересует один вопрос: сколечко ты заплатишь?.. – дождавшись, когда Смиляна отойдёт, ехидно вопросил раскрасневшийся княжий племянник, плеснув себе пред тем в кубок медовухи.
– Э‑э‑э, не понял? За что?
– Как за что? Конечно, за моё молчание! За то, шатун рыжезадый, что Марфа не узнает, как ты тут, далеко от неё крутил амурные шашни с кабатчицей и ейной милой дочуркой…
