– Ох, ну ты и набедокурил, засранец мелкий!.. – трое приятелей застыли на пороге, удручённо рассматривая беспорядок, устроенный юным турсом в комнате на втором этаже их домишки. – Что за запах? Емеля, кажись, он нагадил тебе в сапоги, с чем тебя и поздравляю… Точнее, в один испражнился, а в другой, похоже, по‑маленькому сходил… И где же он сам, негодяй такой, а?.. – пакостного сорванца было не видать. Ратибор внимательно осмотрелся, прошёл вперёд и, пригнувшись, заглянул под кровать. Оттуда на него сверкнули два красных испуганных глаза. Малец явно понимал, что наделал дел, и потому залез под койку, надеясь спрятаться от неминуемого возмездия.

– Нагадил мне в сапоги⁈ Это же моя любимая пара была, я берёг её как зеницу ока… – Емельян стоял, растерянно хлопая глазами. Княжий племянник даже трезветь начал от открывшегося перед ним душераздирающего зрелища. – А мой кафтан… Рубаха!.. Штаны меховые, в них так тепло было!.. Боги, за что⁈ Ах ты, гнусная жаба, да я тебе сейчас все космы повыдёргиваю!..

– Тише ты, тише, не кипятись! – остановил разошедшегося под винными парами молодого лоботряса Ратибор. – Во‑первых, косматые лягушки существуют только в ночных сновидениях юных забулдыжных летописцев. Всё оттого, что те – не просыхают!.. А во‑вторых, ну пошалило дитятко, с кем не бывает…

– Ну конечно, это ведь не в твои сапожищи этот мерзкий гадёныш с удовольствием нужду справил! – хрюкнул зло Емельян, доставая из перекинутой через плечо котомки небольшую фляжку с кедровой настойкой и мигом делая несколько больших глотков.

Поймав на себе недобрый взгляд Ратибора, княжий племяш хмуро прошамкал:

– Нервишки пошаливают… Хорошо, что это не весь мой гардероб был…

– Действительно, а то пропал бы совсем тут без тряпья своего разноцветного, фазанчик ты наш расфуфыренный! Мясо давай сюда и воду! – Ратибор взял протянутые Емельяном добрую голяшку молодого кабанчика да кувшин с водой и, расстелив на полу перед кроватью пёстрый полотняный платок, быстро найденный тут же в разбросанном по комнате барахле захмелевшего повесы, аккуратно положил на него свежий поросячий окорок. После чего поставил рядом жбан с водицей и тихо отошёл назад.

Трое друзей замерли в ожидании. С минуту‑другую ничего не происходило. Наконец, из‑под кровати медленно показалась белёсая голова. Настороженно озираясь по сторонам и недоверчиво поглядывая на людей, лохматый малец подозрительно понюхал сначала еду, потом воду. Тут же обхватив кувшин двумя тонкими лапками, молодое существо приподняло и чуть наклонило сосуд со свежей водицей, принявшись жадно глотать живительную влагу, проливая при этом часть себе на грудь.

– Ты смотри, почти как человек пьёт! – толкнув Ратибора в бок, удивлённо прошептал до сих пор молчавший Мирослав. – Как думаешь, сколько ему?

– Да кто ж его знает, – задумчиво пробасил тот в ответ. – Полгода, год или около того, наверно… Не ведаем мы, сколько живут эти любопытнейшие создания…

Юный турс тем временем, вдоволь напившись, вцепился крепкими зубами в сочный кусок кабанчика, принявшись с завидным аппетитом его поглощать. При этом он довольно урчал, что выглядело очень мило и забавно.

– Эх, и всё‑таки я его в качестве питомца взял бы… – тяжело вздохнув, Емельян со слабой надеждой покосился на Ратибора с Мирославом.

– Мелкие зверушки все милы глазу, Емеля, – буркнул Мирослав. – Но это тебе не щеночек какой, это хорошо понимать надо! Когда он вырастет, то станет могучим хищником, которому человека убить проще, чем тебе окропить снежок жёлтеньким…

– Ну так отрежь ему голову и посади на кол! – с этими словами Ратибор, испытующе глядя на приятеля, медленно достал из‑за пояса здоровенный нож и протянул его рукояткой вперёд Мирославу. – Ты же хотел⁈ Так давай, сделай это. Ну⁈ – рыжеволосый витязь настойчиво сунул другу свой огромный тесак.

Пленённый детёныш же, увидев, что происходит, тихо зашипел, испуганно переводя взгляд с Мирослава на Ратибора, и мигом забился назад под кровать, не забыв однако при этом и кусок мяса прихватить с собой.

– Ха! Клянусь лаптями Велеса, он ведь, ик, понял, о чём вы сейчас! – воскликнул поражённо Емельян, опять начавший слегка икать. – Может, не дословно, но суть‑то он уловил, ик, точно! Ратибор был прав! Они разумны, Сварог свидетель! Возможно, даже ненамного глупее, чем люди!

– А может, будут и поумнее некоторых человеческих особей, что любят обожраться хмелем душистым… – степенно пророкотал Ратибор, убирая нож назад, к себе за пояс. Мирослав молчал. Оружие рыжеволосого гиганта он так и не взял.

– Это на кого ента ты сейчас намекаешь, ик, чудо‑юдо рыжее⁈ – возмутился Емельян. – Тебя, косолапый, в снегу обвалять, так ты сам не сильно, ик, отличаться от них будешь!..

– Мне очень жаль, что так вышло с твоим отцом, Мирка, – Ратибор, проигнорировав гневное сопение пьяного княжьего племянника, пристально зыркал на старого товарища. – Но разве наш мелкий проказник в этом виноват?

– Твоя правда, дружище, – тяжело вздохнув, Мирослав взглянул прямо в глаза Ратибору. – Гнев и ярость до сих пор застилают мои очи и мешают мыслить разумно да ясно…

– Я понимаю, братка, – Ратибор сочувственно хлопнул Мирослава по плечу, аж слегка влетевшего в стену их комнатушки от столь дружеского проявления чувств.

– Меня не враги на поле брани достанут, – криво улыбнувшись, крякнул Мирослав, потирая предплечье, – а скорее, в окно я выпаду и сверну себе шею от очередного твоего подобного приятельского похлопывания…

– Ну, не серчай уж, – Ратибор несколько смущённо хмыкнул. – Это я не со зла, ты же знаешь!

– Да это понятно! – Мирослав внимательно посмотрел на своего друга. – Одного я не пойму: то ль я старею, то ль ты становишься с каждым днём всё сильнее и сильнее… По крайней мере, раньше, по молодости, я не припомню, чтобы так впечатывался в стену от твоих разудалых хлопков… Да и не столь ощутимы они были! – Мирослав ещё раз потёр своё плечо. – Синяк, поди, оставил, медвежара рыжеголовый!..

– Бывает… Но вообще, как по мне, так ты всегда отлетал лихо, например, от моих щелбанов… Ну а от дружеской плюхи сам Перун велел… – машинально ответил Ратибор, опускаясь на одно колено и снова заглядывая под кровать.

Их лохматый пленник закончил трапезничать, умяв свой ужин подчистую, и теперь, облизываясь, настороженно взирал из‑под койки на рыжебородую физиономию вторгнувшегося к нему Ратибора. Красные и синие зрачки встретились друг с дружкой. В них не было гнева или страха, лишь осторожное взаимное любопытство светилось в уголках глаз человека и маленького йотуна.

– Это потому, что твоими щелбанами кабана завалить можно, – тем временем промямлил кисло Мирослав. – Уверен, ты на них так бы и охотился, если бы догнать мог…

– Давайте всё же имя ему дадим, а⁈ Ну, нашему гостю подневольному?.. – брякнул вдруг Емельян, прерывая начинающуюся было очередную вялую перебранку двоих приятелей. – Предлагаю: Косматый Повелитель Бури или Суровый Хозяин Леса…

– Это скорее не имена, а титулы иль звания! – фыркнул иронично Мирослав. – Твоё первое прозвище было куда интереснее и, главное, короче! Ну и звучит Снежок гармоничнее… Да и не дорос ещё наш малец чудный до того, чтоб повелителем да хозяином его величали!..

– У Снежка, поди, и своё‑то имя есть, только он его нам сказать не может… – Ратибор хмуро взглянул на Емельяна. – А спать нам с ним в одной комнате нельзя, Емеля, ибо ночью он в глотку любому из нас вцепиться может… Коготки‑то у него ещё не окрепли, а вот с клыками полный порядок, уже как у матёрого волчары какого! Если только связать его опять… Но где гарантия, что он снова не освободится от пут? Если бы не цепь железная, он давно бы уже в окно сиганул, и поминай как звали…

– Берите свои пуховые перины или что там от них осталось, – саркастически ухмыльнувшись, Мирослав кивнул на изодранные медвежьи шкуры, – да пошли вниз. На первом этаже, на полу переночуете сегодня, ничего с вами не случится! А завтра будем думать, куда его перевести да что вообще делать с нашим Снежком…