Но, на этот раз все обошлось. Командиры кораблей вовремя распознали друг друга. Подлодка оказалась с бортовым номером «Щ-307». Это была счастливая «Щука» под командованием капитана-лейтенанта Николая Ивановича Петрова из «Стаи красных акул». Она выполняла задание по патрулированию водного района, охраняя дальние подступы к базе в Лиепае на широте Вентспилса. Всплыв, подлодка какое-то время следовала параллельным курсом. На ее мостике показались люди. Приветствуя «Яков Свердлов», подводники махали руками. Постепенно субмарина начала отставать и вскоре пропала вдали за кормой. За эсминцем ей было не угнаться, потому что надводная скорость составляла всего тринадцать узлов, а в подводном положении максимальная скорость была и того меньше, всего восемь с половиной узлов. Так что для охоты за минными заградителями и тральщиками противника такая тихоходная подлодка подходила плохо. Вот ее и отправили патрулировать, прикрывая главные силы флота, находящиеся сейчас в Либаве.

Конечно же, поняв, что подлодка советская, Малевский сразу дал отбой боевой тревоги, и экипаж эсминца начал готовиться к завтраку. В кают-компании подавали гречневую кашу с мясом, бутерброды с маслом и сыром, и компот. Чтобы тарелки и кружки не скользили по столу во время качки, скатерть специально мочили водой. А вскоре после завтрака сигнальщики заметили дымы на горизонте. Наконец-то они нагнали свой конвой. Погода, по-прежнему, не сильно радовала. Но, в данной ситуации, хмурое утро, затянутое плотной облачностью небо и пелена дождя были только к лучшему, надежно скрывая корабли от вражеской авиации.

Постепенно «Яков Свердлов» нагонял другие эсминцы, которые двигались малым ходом, выровняв свою скорость с охраняемыми транспортами и выдавая не более двенадцати узлов. Через час «Яков Свердлов» снова оказался впереди конвоя. В районе полудня с той стороны, куда они двигались, начала слышаться канонада. Напоминая поначалу тихие раскаты отдаленного грома, она усиливалась по мере приближения к порту. К трем часам дня вдали показались военные корабли, стоящие на рейде. Два линкора и крейсер в окружении эсминцев. Теперь, одновременно с громом выстрелов, слышимым уже отчетливо и мощно, над главными кораблями Балтфлота виднелись и всполохи залпов. Прибывших тоже заметили и встречали. Навстречу конвою с рейда вышли два новых эсминца проекта «7-У» «Стойкий» и «Сильный». Оба новые, постройки прошлого года. Имея водоизмещение почти две с половиной тысячи тонн, они обладали приличным артиллерийским вооружением, главный калибр которого составляли по четыре стотридцатимиллиметровых орудия, и могли развивать до тридцати шести узлов хода. Кроме того, на этих новых эсминцах имелось неплохое зенитное вооружение, по два трехтрубных торпедных аппараты и глубинные бомбы.

Подобных эсминцев первоначально планировалось построить много. И проект сначала назывался просто «7». Но, высшие чины сочли, что линейное расположение машинной установки слишком опасно, потому что один удачно попавший вражеский снаряд может обездвижить весь корабль, что наглядно продемонстрировал инцидент 13 мая 37-го года с британским эсминцем «Хантер», подорвавшимся на мине, наблюдая за военными действиями в Испании. Вследствие взрыва единственной мины британский эсминец, собранный по схеме, идентичной советскому проекту «7», лишился хода и ремонтировался потом целых полтора года. Сразу стали искать виновных. Обвинили разработчиков во вредительстве. Мол, специально применяют, гады, устаревшие схемы расположения механизмов для того, чтобы враги Советского Союза потом могли взорвать любой новый эсминец одной миной! Арестовали начальника КБ, главного инженера, начальника механического отдела, а также главного конструктора проекта. А все корабли проекта «7» постановили перезаложить, как «7-У». Вот и не успели к войне построить столько эсминцев, сколько первоначально задумывали. Хорошо еще, что успели оснастить ими Балтийский флот. Теперь восемь новых эсминцев прикрывали главные силы флота от вражеской авиации, от подлодок и от торпедных катеров.

«Новикам» пока приказали занять место на рейде и быть готовыми к отражению воздушных атак. А проводку транспортов к причалам «Стойкий» и «Сильный» взяли на себя. С рейда база флота хорошо просматривалась в бинокль. В городе с шестидесятитысячным населением в нескольких местах виднелся дым от пожаров. Хорошо просматривались пирсы, склады, портовые краны, корпуса судоремонтного завода, маяк, крупное здание мельницы и возвышающиеся над малоэтажной застройкой строения городского центра. Лишь где-то у горизонта грохотала канонада, и шел бой. Время от времени куда-то туда, за горизонт, подняв стволы орудий, направляли свои залпы два линкора и крейсер, создавая те самые громоподобные раскаты, слышимые за многие километры.

Над портом все еще висела низкая облачность, но ветер переменился с северного на западный, и облака начали расходиться. Так что вражеского авианалета долго ждать не придется.

Горели в Лиепае-Либаве резервуары с топливом, которые немцы старались разбомбить в первую очередь. Хорошо еще, что перед самой войной успели вывезти с помощью танкеров и железнодорожных цистерн половину всех топливных запасов, сосредоточенных в Либаве. А там их накопилось немало. Почему-то неразумные снабженцы, то ли из-за собственной глупости, то ли из вредительских соображений, сосредоточили в передовой базе три четверти всех топливных запасов Балтийского флота. Немцы об этом знали от своего «Абвера» и сразу после начала войны начали интенсивно бомбить большие круглые топливные емкости, которые были хорошо заметны с воздуха. К третьему дню войны, несмотря на все усилия зенитчиков и «сталинских соколов» истребительного прикрытия, бомбардировщики «люфтваффе» добились некоторых успехов, разбомбив два больших резервуара из десяти. Потому и начался пожар рядом с портом в нефтеналивном терминале. Густой дым горящей нефти поднимался высоко в небо, а языки пламени взмывали выше портовых кранов. Хорошо еще, что те резервуары, в которые угодили бомбы, были уже почти пустыми и располагались отдельно от других. В противоположном районе порта горел элеватор. А в самом городе пылали несколько домов.

Городок, расположенный на песчаной косе между морем и озерами был достаточно древним. Поселение на месте Либавы с названием «Лива» существовало уже тогда, когда немецкий орден Меченосцев пришел в эти земли в тринадцатом веке. Тогда и было дано немецкое название «Либау», которое потом, с течением веков, изменилось на польский манер в «Либаву». А «Лиепая» — это уже название латышское. К 1300-му году немцы, преобразовавшие остатки ордена Меченосцев, разгромленного в войнах с местными жителями, в Ливонский орден, являющийся отделением более мощного Тевтонского ордена, сначала построили собор, а потом возвели замок и обнесли поселение оборонительной стеной. В начале пятнадцатого века, во время войны Литвы с Тевтонским орденом, Либава была сожжена литовцами, при этом, почти все жители погибли. Постепенно поселение возродилось. При разделе наследства прибалтийских рыцарских орденов Либава оказалась на землях Курляндии. Статус города был выдан поселению герцогом Курляндским в 1625-м году.

Российская Империя получила Курляндию в 1795-м году и вложила в развитие городка огромные деньги. В начале девятнадцатого века достроили порт и прорыли судоходный канал. Благодаря усилиям русских властей и купцов, к началу двадцатого века Либава стала третьим по значению торговым городом-портом на Балтийском море, уступая по товарообороту лишь Петербургу и Риге. До 1915-го года были построены судоремонтный завод, паровая мельница, элеваторы, водонапорная башня и корпуса госпиталя, оборудованы портовые причалы и оборонительные сооружения береговых батарей. Впрочем, последние пришлось взорвать, отступая от немцев во время Первой Мировой войны.

Историю Лиепаи Александр Лебедев знал, как знал и то, что в городке имелись Морской собор, несколько церквей и два рынка. И что именно из этой базы в начале октября 1904-го года на Русско-Японскую войну отправлялась печально знаменитая 2-ая Тихоокеанская эскадра. Отсюда же начинался и отечественный подводный флот: с 1906-го года и до самого ухода из Либавы Росийской Империи, функционировал Учебный отряд подводного плавания. Теперь же, в 1940-м, с присоединением Латвии к Советскому Союзу, укрепрайон вокруг Либавы начали возводить заново, но не успели его доделать, как началась новая война. И сейчас на подступах к городу гремели бои. Местная легенда гласила, что именно в этом прибалтийском городе рождается ветер. Как бы то ни было, боевой опыт оборонительной войны рождался здесь однозначно.