Начальство относилось к подготовке очень серьезно. Все понимали, что буря скоро начнется. Ведь с каждым днем войны Моонзунд приобретал все большее значение. С острова Эзель, он же Сааремаа, советская дальняя авиация регулярно вылетала бомбить Берлин и другие объекты в Германии. И эти бомбовые удары с каждым разом становились все более точными. А недостатка в авиабомбах не имелось. Их, как и другие боеприпасы, подвозили по железной дороге со стороны Эстонии, перегружали на морские транспорты и перевозили на острова. Все это происходило ночами, а потому немецкая авиация ничего не могла с этим поделать.

Войска группы армий «Север» застряли под Ригой окончательно, погрязнув в тяжелых позиционных боях на реке Даугава. И Гитлер теперь надеялся на успешный штурм архипелага, как на единственный приемлемый выход из создавшегося тупика на Прибалтийском фланге. Гросс-адмирал Эрих Редер понимал, что без обладания Моонзундом немцы никак не могли взять Ригу и начать продвижение дальше в сторону Таллина и Ленинграда. И ради того, чтобы попытаться переломить ситуацию при помощи штурма архипелага, фюрер согласился даже на переброску солдат из Франции. Хотя, конечно, военачальники Германии не могли не понимать, что потери в предстоящей десантной операции «Беовульф» их ожидают нешуточные.

Как только Редеру удалось договориться с Герингом, люфтваффе приступили к воздушным атакам русских кораблей, устраивая налеты на их рейды и стоянки. Но, все корабли тоже защищались краснозвездными истребителями, которые стали прилетать к местам немецких атак удивительно вовремя. Успехов у асов Геринга в действиях против Моонзундских островов к концу июля оказалось совсем немного. Удачу принесли лишь налеты на небольшой порт Триги, расположенный на северном побережье острова Эзель (Сааремаа). 20-го июля две немецкие бомбы там попали в транспортный пароход «Хельге», отчего на борту начался пожар, и, в результате, корабль, затопленный командой, сел на грунт возле берега. А через три дня на рейде этого порта немецкие пикировщики потопили грузо-пассажирский пароход «Густав» и серьезно повредили сухогруз «Тритон».

Если поначалу немецкий военно-морской штаб возлагал надежды на действия торпедных катеров, то после того, как в столкновениях с русскими катерами и эсминцами флотилия «шнельботов» понесла значительный урон, от идеи использовать для стремительных атак на русские боевые корабли «москитный флот» пока приходилось отказываться. И Редер приберегал оставшиеся торпедные катера для предстоящей десантной операции. В Восточной Пруссии он собирал десантные средства: специальные паромы, баржи, транспорты и даже обычные пароходы, яхты и катера. Отдельно готовилась флотилия тральщиков, задачей которых будет проводить разминирование, траление морских мин под вражеским огнем. А для прикрытия этой тральной флотилии готовились миноносцы и торпедные катера. Которые, в свою очередь, должны будут прикрываться эскадрой главных сил кригсмарине и авиацией, выделенной для проведения операции.

Блицкриг вермахта предполагал быстрый захват всей Прибалтики. Но, поскольку к концу июля немецким войскам удалось лишь занять Литву и половину Латвии, Эриху Редеру приходилось возвращаться к проработке нового варианта старой операции «Альбион», начатой немцами из Курляндии в Первую мировую войну. В сущности, операция «Беовульф» задумывалась германским командованием похожей. Вот только сил у немецкого флота на этот раз имелось значительно меньше. А русские, наоборот, укрепились на архипелаге получше, расставив там не только свои новые дальнобойные орудийные установки, но и подготовив другие сюрпризы.

И тут Редеру и его штабу важно было не ошибиться с оценкой средств береговой обороны русских. Система русских батарей, размещенных на острове до начала июня 1941-го года, была вскрыта разведкой и не вызывала особых вопросов. Гросс-адмирал знал, что еще в конце сентября 1939-го года Эстония дала разрешение Советскому Союзу разместить своих военных на Моонзунде. При этом, численность личного состава заявлялась в двадцать пять тысяч. Эстонцы давали право русским в рамках договора о взаимопомощи расположить на архипелаге военные аэродромы, военно-морские базы, береговые батареи, наблюдательные посты и силы ПВО.

Еще Редер знал, что решением наркомата военно-морского флота СССР русские создали специальную комиссию по восстановлению укреплений на островах, назначив руководить ее деятельностью опытного артиллериста, начальника Артиллерийского научно-исследовательского морского института по фамилии Грен. Этот человек участвовал в Первой мировой войне, повоевав на Моонзунде против немцев. И у Редера не имелось сомнений, что, для определения огневых позиций новых береговых батарей, комиссия под его руководством подняла из архивов старые планы царского времени по укреплению архипелага. Во всяком случае, разведывательные сведения, полученные от Абвера за 1940-й и в начале 41-го года, подтверждали эти предположения.

Несомненно, эта комиссия, намечая строительство укреплений, пользовалась старыми планами, разработанными еще царскими военачальниками. Новая дислокация батарей на Моонзунде мало отличалась от плана адмирала Эссена. Лишь минно-артиллерийские позиции красные теперь называли оборонительными секторами. Редер точно знал, что на Балтике перед войной с Германией русские сформировали Кронштадтский, Выборгский и Гогландский сектора обороны, которые подчинялись Кронштадтской военно-морской базе. Также красные сформировали Прибалтийскую военно-морскую базу с Ирбенским, Эзельским и Либавским секторами обороны. А еще у русских имелась Таллинская база с сектором обороны на финском полуострове Ханко.

Редер даже располагал сведениями о том, как шло у русских строительство на Моонзунде. Они начали строить новые береговые укрепления в конце 1939-го года. Агентурой Абвера были добыты сведения о том, что народный комиссар военно-морского флота распорядился создать Особые Стройотделы, которые подчинялись Управлению главного военно-морского строительства. Им и предписывалось начать работы по возведению береговых оборонительных сооружений и сопутствующих объектов в Прибалтике по заказу Главного инженерного управления советского ВМФ.

Русские предполагали строить в довольно хорошем темпе. Эстонцы выделили им почти семь тысяч своих строителей. К тому же, русские использовали свои инженерные батальоны. Для строительства стационарных береговых батарей открытого типа они отводили шесть месяцев. А для создания батарей башенных предполагали не больше года. Начав работы довольно быстро по этому плану, первую очередь объектов русские военные строители должны были закончить к сентябрю 1941-го, а полностью завершить строительство всех объектов предполагалось до середины 42-го года.

Но, похоже, русские уже за месяц до войны что-то почуяли, а потому невероятно ускорились, завезя на архипелаг, помимо штатных военных строителей, многие тысячи заключенных, которым поставили задачу завершить строительство в кратчайший срок. В сущности, у русских имелось совсем немного времени. Но, перестрелка, произведенная «Тирпицем» и «Шарнхорстом» с батареями Моонзунда показала, что русские успели воплотить свои планы. Более того, на островах они установили достаточно серьезную и дальнобойную артиллерию, имеющую современную систему управления огнем.

Но, с начала июня русские приняли срочные дополнительные меры и установили еще какие-то батареи. Вот только немецкая агентура Абвера на архипелаге оказалась вычищена, что мешало точно узнать новую конфигурацию островной артиллерии. И тогда гросс-адмирал попытался наладить разведку самостоятельно. Вот только разведгруппа Макса Бауэра так и не вышла на точку эвакуации. А потому Редеру предстояло утвердить план десантной операции без доразведки.

Время лечебных процедур и оздоровительных прогулок пролетело быстро, и настал день, когда за Сергеем Платоновичем Малевским прислали машину с шофером прямо к Военно-медицинской академии. А в главном штабе флота его уже ждали Трибуц, Пантелеев и комиссар Лебедев.