Вдруг, перед дверным проемом с противоположной стороны возле трупа старшины склонилась фигура с винтовкой. Лебедев вскинул автомат, но, в последний момент услышал возглас:

— Колян! Ты хоть жив там?

— Черт, Рогов! Где ты шляешься? — закричал изнутри пропускного пункта краснофлотец с СВТ.

— Так это боец, которого старшина послал линию проверять? — спросил Лебедев.

Парень с СВТ кивнул.

— Да, я Рогов и есть, — подтвердил краснофлотец.

И тут же спросил:

— А это кто с тобой, Колян?

— А это начальство, Димка, неожиданно приехало с проверкой, так что не ори! — предупредил краснофлотец сослуживца.

Тот стушевался и спросил уже тихо:

— А кто Васю нашего застрелил?

Второй краснофлотец ответил:

— Местные гады какие-то. Про которых недавно на инструктаже предупреждали, что напасть могут.

— Так это они, что ли, стреляли? — уточнил Димка Рогов.

— А ты что, выстрелов не слышал? — спросил Лебедев, подойдя к парню вплотную.

Тот смущенно проговорил:

— Да я линию проверил и по нужде потом отошел метров на сто в кусты. А когда стрелять начали, там и просидел. И не видел ничего, потому что мне обзор грузовик загораживал, только выстрелы слышал.

Вскоре от второго КПП появился взвод охраны, который прочесывал всю местность перед забором.

Бойцы окружили КПП. Пулеметчики с ручными пулеметами взяли на прицел оба окна и дверной проем. Кто-то из темноты заорал командирским голосом:

— Выходите по одному с поднятыми руками!

— Здесь все свои! — прокричал в ответ краснофлотец, вооруженный СВТ.

— Это кто говорит? — задал вопрос все тот же командирский голос.

— Это я, старший матрос Николай Петренко, помощник начкара! Старшину Сергеева убили, а Димка Рогов со мной! — закричал в ответ краснофлотец.

— Ну, выходите тогда, чего там сидеть? — сказали из темноты уже совсем другим тоном.

Краснофлотец вышел из будки КПП, а следом за ним и Лебедев с Малевским.

— А это кто с тобой? — спросил подошедший командир взвода с зычным голосом, оказавшийся всего лишь молоденьким лейтенантом.

Малевский и Лебедев представились и рассказали в двух словах ситуацию.

— Вы тогда здесь побудьте, пока местность закончим прочесывать, а я о вас командиру доложу.

После такого серьезного происшествия со стрельбой весь аэродром, конечно, проснулся. Удалось застрелить троих диверсантов, а четвертого взяли раненым, но живым. И это, действительно, оказались местные антисоветские партизаны-подпольщики, которые активизировались сразу же после начала войны. Но разбиралось с ними НКВД, потому туда передали не только задержанного, но и трупы его погибших боевых товарищей, личности которых предстояло выяснить. Оказалось, что внутри территории аэродрома у врагов имелись пособники, потому что линии связи внешне остались целыми, но кто-то проник на узел связи, через который эти линии проходили, и попортил оборудование внутри.

Малевского и Лебедева, присутствовавших при всей этой заварухе, следователь пытался заставили написать объяснительные, пришлось Лебедеву предъявлять удостоверение разведчика и говорить, что прибыли они с капитаном первого ранга на аэродром как будто бы навестить племянника, а на самом деле для того, чтобы отправить очень важное срочное донесение в штаб флота самолетом. И что, вообще-то, это в рамках секретной операции разведки и никак не относится к произошедшему инциденту. На что следователь, сказав для устрашения: «мы обязательно проверим», отпустил их с миром. А аэродромное начальство, напротив, обрадовалось, увидев их. Оказалось, что командир эскадрильи майор Нечаев старый знакомый Малевского. После всего случившегося, они прошли в кабинет, где хозяин налил им по стопке коньяка. А вскоре подошел и племянник командира эсминцев.

Племянник Малевского походил на своего дядю формой носа и цветом глаз. Но лицо его имело мягкие округлые очертания и казалось не суровым, а, напротив, весьма добродушным. Звали его Олегом. И, как выяснилось, он уже дослужился до капитана, а по возрасту подходил к тридцатилетнему рубежу. Летал он на истребителе И-16, на том самом «ишачке». Только вот подбили его машину в первый же день войны, хотя до родного аэродрома он дотянул и самолет посадил, несмотря на то, что масло вытекало, а мотор работал с перебоями после того, как туда угодила очередь немецкого «Мессершмидта». Он не один за эти трое суток остался «безлошадным». И завтра рано утром группа летчиков, оставшихся без своих боевых машин, вылетала в Ленинград на транспортном самолете переучиваться на новые истребители «Як-1». Об этом командир знал, когда предлагал Александру передать отцу письмо, потому что до этого уже переговорил со своим племянником по телефону. Так что приезд дяди на аэродром и его просьба передать конверт в Ленинград члену военного совета флота Евгению Лебедеву не стали для Олега неожиданностью. И конечно, он с радостью согласился угодить дяде. Отношения у них между собой оказались примерно такими же, как и у самого Лебедева с его дядей Игорем. Потому Александр совсем не удивился всей этой ситуации. В любом случае, он был рад, что удалось отправить письмо отцу.

Обратно с аэродрома Лебедев и Малевский выехали только в третьем часу ночи. Когда они садились в свой грузовик, который, к счастью, не пострадал во время перестрелки, то оба слышали, как где-то в высоте гудели самолеты. Только вот, наши это летят, или немецкие было не разобрать. Вроде бы, звук появился откуда-то со стороны Риги. По дороге командир поведал Александру, что на совещании комсостава говорилось о том, что флот скоро придет в движение и начнет курсировать вдоль берега. Потому что на якорях кораблям оставаться опасно, и они не должны быть неподвижными целями для авиации противника. Под большим секретом Малевский сообщил, что и десант на врага готовится.

И действительно, несмотря на ночное время, в порту ощущалась суета. Маленькие каботажные сухогрузы подвозили к боевым кораблям боеприпасы, а танкеры-бункеровщики загружались топливом и тоже шли на рейд, чтобы прямо там производить бункеровку, перекачивая нефть на корабли прямо в море. Волнения на Балтике в эти сутки стихло почти до полного штиля, и командование хотело воспользоваться этим, подготовив за ночь эскадру к последующему выдвижению.

Проводив Малевского на пирсе, где он сел на разъездной катер, направляясь на «Яков Свердлов», Александр поспешил в казарму к своим бойцам. Там, прежде, чем отправиться спать, он написал два рапорта. Один на имя командующего базой Михаила Сергеевича Клевенского, а второй для своего дяди, начальника РОШ. В них Лебедев указывал на недостатки в боевом применении корректировочных групп. Зарегистрировав бумаги у оперативного дежурного, спать Саша улегся только в половине четвертого.

Утро 25-го июня началось с хороших новостей, которые передали по радио из Москвы. Оказалось, что самолеты советской дальней авиации ночью успешно бомбили Берлин, вернувшись без потерь обратно. И это известие обсуждали буквально все в городе. Была и вторая, еще более приятная для защитников базы весть. Вчерашний контрудар Красной армии под Либавой принес тактический успех. Впервые с начала войны войскам Красной армии при поддержке Краснознаменного Балтийского флота удалось отбросить противника на тридцать километров и закрепиться на достигнутых рубежах. Об этом тоже сказали по центральному радио. В этот день звуки боев действительно сильно отдалились и почти не были слышны в городе.

Но, вражеская авиация не оставляла попыток разбомбить порт. Утренний налет для немцев оказался неудачным, потеряв еще пару машин от огня зениток, они ретировались, но в обед снова прилетели, смогли удачно скинуть несколько бомб и подожгли оставшиеся емкости с горючим в порту. К счастью, к этому моменту основная часть топлива из этих баков уже была перекачана на корабли. Тем не менее, пожар в нефтеналивном терминале разгорелся с новой силой. Досталось и элеватору. После бомбежки он тоже горел.