Они не взяли винтовки и пулемет, а пошли ловить немецких пилотов в чем были: в робах, но подпоясанные ремнями, на которых висели кобура с пистолетом «ТТ» и нож разведчика в ножнах. Александр решил, что для поимки сбитых летчиков, упавших в воду, такого вооружения вполне достаточно, ему не хотелось терять время на получение дополнительного оружия из оружейной эсминца. А то, вдруг, с других кораблей быстрее до летунов доберутся? А за поимку каждого из вражеских пилотов полагалась награда, об этом, почему-то, знал уже любой матрос, хотя, официально ничего подобного не объявлялось. Четко, как на учениях, они вчетвером спустили закрепленное за диверсантами плавсредство на воду с помощью шлюп-балок и, запустив двигатель моторки, который теперь постоянно поддерживался в хорошем состоянии, был отремонтирован, обслужен, как полагается, исправен и заправлен, отвалили от «Свердлова».

Быстро дошли на моторке, ориентируясь на белое шелковое полотно парашюта, распростершееся на поверхности воды, намокающее, но пока не тонущее. Чтобы не запутаться винтом в стропах, мотор заглушили и примерно полтора кабельтова прошли на веслах, пока не обнаружили первого из приводнившихся летчиков, барахтающегося в воде, в руке его сверкал нож, которым пилот-неудачник пытался перерезать стропы, запутавшись в них в момент приводнения. Но в воде, да еще при волнении моря, это плохо получалось. Так что, едва увидев диверсантов на лодке, немецкий пилот принял их за спасателей и, выбросив нож, с радостью вцепился в борт моторки. Тут уж Лебедеву пришлось перерезать стропы парашюта самому. Затащив немца в шлюпку, из воды вытянули и его парашют. Не пропадать же добру.

Отжимая ткань по мере вытаскивания, кое-как сложили шелковый купол вместе со стропами на баке лодки. И, вновь запустив мотор, пошли за вторым летчиком. А Лебедев сразу приступил к допросу. Немецкий лейтенант Ганс Шнитке, молодой рыжий парень, оказался словоохотливым. После перенесенного стресса, когда в его бомбардировщик попал зенитный снаряд, и все пространство внутри самолета загорелось, летчик был рад, что остался жив и что его так быстро вытащили из холодной воды, и он не успел замерзнуть. Немец даже поблагодарил Лебедева за четкую организацию спасения. Ганс прекрасно понимал, что война с Советским Союзом для него закончилась, не успев толком начаться. По словам Ганса, получалось, что успел он сделать всего три боевых вылета. И он уверял, что к русским относится хорошо, и что ни одна его бомба никуда не попала и никого не убила, что сбрасывал, мол, все свои бомбы просто в воду. Вскоре достали из волн и второго летуна. Им оказался стрелок-радист с того же бомбардировщика. Только, в отличие от Ганса, который совсем не пострадал, стрелок был ранен осколками зенитного снаряда и истекал кровью. Его перевязали и положили на дно лодки, потому что сидеть он не мог. Большинство осколков попали ему в ягодицы.

Тем временем, несмотря на авианалет, все пять больших сухогрузов, пришедшие из Ленинграда, благополучно пришвартовались к пирсам и разгружались. Немцы на этот раз бомбили боевые корабли, а порт не трогали. А это означало, что боеприпасами защитники Либавы теперь полностью обеспечены. Потому что разгрузка шла очень быстро, на нее портовые рабочие бросили все силы, понимая, насколько важны для обороны города припасы, привезенные транспортами. Сухогрузы доставили боепитание не только для сухопутных сил, но и для береговых батарей, и, даже, для флота. Доставлено в Лиепаю было и различное вооружение: пушки, пулеметы и минометы, а, кроме того, экспериментальные образцы, которые надлежало испытать в боевых условиях. С завода «Арсенал» поступили в количестве по пятьдесят единиц новейшие ручные гранатометы, автоматы, противотанковые ружья и пять экспериментальных самоходок конструкции Добрынина с 76-мм пушками.

Получив должность Главкома Западного направления, Жуков почувствовал, что руки у него развязаны. Теперь организация обороны страны против немцев зависела именно от его воли. Впервые ни Сталин, ни Тимошенко не мешали ему. Первый сбросил на него всю ответственность за принятие военных решений, а последний, наоборот, теперь оказался в подчиненном положении. Но ссориться с Тимошенко Георгий Константинович не собирался. Наоборот, видел в нем сильного военачальника, вполне способного остановить вермахт на порученном направлении. И пока Семен Константинович Жукова не разочаровывал. Едва получив новое назначение, маршал Тимошенко активно включился в боевую работу. И, несмотря на неравенство сил, против немецкой группы армий «Север», оборонительные действия велись пока вполне грамотно и успешно.

Прибыв на Северо-Западный фронт к полудню 23-го июня, бывший нарком обороны сразу же наладил взаимодействие с Федором Исидоровичем Кузнецовым, командовавшим ПрибОВО, а теперь назначенным заместителем Тимошенко, и с его штабом. Поначалу ситуация с обороной выглядела довольно проблематично. Войска границу удержать не могли и, оставляя засады и минные ловушки на перекрестках дорог, быстро отходили под напором противника, взрывая при отходе мосты. Часть оборудования и техники успели с границы вывезти, строящиеся укрепления взорвали. А инженерные части, строившие их, быстро отводили назад в тыл.

Перед Северо-Западным фронтом ставилась задача защиты рубежа, протяженностью более трехсот километров, от побережья Балтики и до Белоруссии. Для обороны фронтом было развернуто девятнадцать стрелковых дивизий, четыре танковых и две моторизованных дивизии. Воздушное пространство прикрывали пять авиационных дивизий смешанного состава. Оборона берега Балтийского моря и тридцатикилометровой полосы вдоль него возлагалась на Краснознаменный Балтийский флот, подчиненные ему части береговой обороны, включая охрану баз и морскую пехоту, а для усиления обороны побережья из состава войск фронта было выделено две стрелковых дивизии.

Общая численность войск Северо-Западного фронта на 23 июня 1941 года, не считая силы флота, составляла около трехсот пятидесяти тысяч человек. В двух механизированных корпусах фронта, 3-м и 12-м, имелось почти полторы тысячи танков, большая часть которых устарела. Фронт имел и почти тысячу триста боевых самолетов, большинство из которых были старых моделей, и около трех тысяч орудий. Но Тимошенко понимал, что этого недостаточно, чтобы, хотя бы, сровнять боевые возможности с противником. А немцы сосредоточили на линии соприкосновения тысячу семьсот танков, более пяти тысяч орудий, больше тысячи новых самолетов и более полумиллиона личного состава. И это, не считая тыловых частей и резервов. Полагаться можно было только на новый хитрый план обороны, разработанный Генштабом, зная планы противника.

Немецкий танковый клин, устремившийся на штурм Либавы в первый же день войны, намеренно не задерживали, а, согласно новому плану обороны, утвержденному Жуковым и подписанному Сталиным, пропустили к городу, заманив, таким образом, в огневую ловушку, где танки вермахта попали под плотный артиллерийский огонь, поддержанный вовремя подошедшим флотом. В результате, во время двух неудачных попыток штурма Либавы немецкая группа армий «Север» лишилась почти четырех десятков танков и двух батальонов мотопехоты.

Конечно, очень хорошо проявил себя генерал-майор Дедаев, хладнокровно удержавший позиции. А вот командующий базой флота Клеванский запаниковал, бросив в бой сразу всех, до кого мог дотянуться своим начальственным указующим перстом. Даже курсантов не пожалел. Он не был в курсе планов высшего командования и не знал, что отказ от попытки задержать танки вермахта силами стрелковых дивизий привел к минимизации потерь. Пропустив мимо вражеские танки и мотопехоту, стрелковые части смогли, сдерживая натиск наступающих пехотинцев врага, планомерно отходить на предусмотренные рубежи. Это и позволило к вечеру 23-го июня окружить прорвавшихся немцев, закрепившихся на железнодорожной насыпи возле озера Ярданс. Они держались в маленькой деревне Аланде, но, под артиллерийским огнем корабельных орудий деваться им было некуда. Потеряв половину личного состава, пришлось сдаваться.