Лебедев выслушал Добрынина и высказал то, что собирался:

— Меня другое смущает. Прослушивая радиоэфир на эсминце, я обнаружил, что обмен шифровками на частотах немецкого флота заметно усилился. Этого, вроде бы, не должно быть, потому что флот противника на Балтике, как я это помню, оставался в это время довольно пассивным. Тем более, сейчас немцы понесли значительные потери. Десяток потопленных минзагов и десяток катеров — это уже существенно, даже без учета потопленных подлодок и тральщиков. Значит, радиопереговоры, наоборот, должны идти гораздо менее интенсивно. А тут просто какие-то почти непрерывные потоки сообщений. Потому, есть у меня подозрение, что немцы готовят какую-нибудь военно-морскую операцию.

Дядя кивнул и проговорил:

— Мне вся эта активность тоже не нравится. Подводники сообщили, что видели на горизонте крупные немецкие военные корабли, идущие курсом на Гданьский залив. Вполне возможно, что они собирают где-то там свою эскадру.

— Так нужно послать разведывательный самолет, — предложил Саша.

— Посылал уже два. Так, оба сбили, гады, — сказал начальник РОШ.

— Значит, подлодку надо туда поближе подвести для наблюдения, — посоветовал Лебедев.

Дядя сказал ему:

— Там водный район хорошо охраняется. Вход в Гданьский залив постоянно патрулируют вражеская авиация и торпедные катера, так что подводники боятся близко лезть. Шифровки немцев прочитать невозможно. А никакой агентуры у нас там нет. Потому точно понять, что там кригсмарине готовят, пока не получается. Я только надеюсь на то, что ты рассказывал о слабости их флота на Балтике в прошлый раз.

— Так это в прошлый раз они флот на Балтике не наращивали, потому что и угрозы для них не было. Она почти исчезла, когда немцы вместе с финнами успешно наш флот минными заграждениями в Финском заливе заперли. А сейчас у них акваторию заминировать не получилось, и ситуация резко поменялась. Наш флот вышел на оперативный простор и представляет серьезную угрозу для коммуникаций, да и для их сухопутного фланга. Немцы это четко понимают, раз даже торпедоносцы с Крита перебросили сюда, — объяснил Александр.

Игорь проговорил:

— А что они могут выставить? Насколько я знаю, все основные надводные силы флота они задействовали против англичан. Перед самой войной я получил сообщение от своего агента в Польше, что у них в Гдыне только два старых броненосца стоят. Да и ты сказал то же самое. Конечно, я согласен, что, наблюдая нашу активность на воде, они могут пытаться менять ситуацию. Не удивлюсь, конечно, если и правда эскадру собирают против нас. Так что вспоминай, племяш, что там старина Редер может поближе к нам перебросить?

— Так, во-первых, новейший линкор Тирпиц у Редера есть. Линейный крейсер Шарнхорст, вроде бы, чинился во французском Бресте в это время, но немцы могут и ускорить завершение работ, ради такого случая, как подготовка к сражению на Балтике. Еще у них три или четыре относительно свободных крейсера, которые легко могут использовать. Ну, и несколько эсминцев. Например, те, которые в Норвегию предполагали отправить на помощь Бему, чтобы немного компенсировать разгром при Нарвике. Еще все те же два старых броненосца имеются. Вот и получается сильная эскадра. Их Тирпиц с Шарнхорстом легко могут потопить наши старые линкоры. Да и броненосцы все еще опасны. А по остальным силам, вроде подлодок и эсминцев, наверное, будет наше преимущество. Но, немцы, как всегда, будут надеяться победить за счет технического превосходства, — высказался Лебедев.

— И где по-твоему они могут ударить? — спросил Добрынин.

— Логично для них попробовать сходу захватить Моонзунд. Думаю, вполне могут попытаться. Тем более, что вся наша оборона Риги на этот раз, похоже, будет опираться на силы флота, базирующиеся на этих островах. Опять же, от немецких территорий недалеко. Кригсмарине вполне смогут обеспечить охрану коммуникаций своей эскадры, базируясь в Либаве, — высказал свое мнение Лебедев.

— А почему ты не думаешь, что они могут и на Кронштадт пойти? — спросил Игорь.

Александр продолжил:

— Мне кажется, что эскадра кригсмарине так далеко не пойдет, потому что, во-первых, чем ближе к Ленинграду, тем больше шансов у них нарваться на мины, а во-вторых, они наверняка учитывают наше преимущество в подводных лодках. А на узких фарватерах их большие корабли станут отличными мишенями не только для торпед, но и для снарядов береговых батарей, а также для авиабомб нашей авиации. А возле Моонзунда немцы, наоборот, вполне могут организовать эффективное авиационное прикрытие своей эскадры.

— Значит, снова будет битва за Моонзунд, как и в Империалистическую, — задумчиво протянул дядя.

— Но, все это пока на уровне гадания на кофейной гуще, — возразил Лебедев.

— А что ты предлагаешь? — спросил Игорь.

Александр ответил:

— Предлагаю задействовать боевых пловцов, чтобы точно выяснить, что готовят немцы в Гданьском заливе.

— И как ты себе такое представляешь? — удивился начальник РОШ.

Саша не смутился, развив мысль:

— Очень просто представляю. Нужна подводная лодка. Желательно, небольшая и малошумная. На нее погрузим боевых пловцов со снаряжением из Выборгской водолазной школы, которая подчиняется РОШ. Ночью лодка всплывет в заливе и выпустит пловцов. Они проникнут во вражеские гавани и визуально определят, что там находится. Им даже близко подплывать не нужно, а только на расстояние визуального контакта определения кораблей в бинокль. Светлое время пловцы переждут, сидя под каким-нибудь мостом, или внутри любой береговой сточной трубы, а в темноте выйдут в заданную точку, где их заберет подлодка. После чего мы сразу будем знать состав флота противника.

Дядя посмотрел на него скептически. Потом сказал:

— Да, есть у нас такая школа водолазная в Выборге. И она, действительно, подчиняется разведке флота. Но только готовят там именно водолазов, а не пловцов. Как они по-твоему будут плавать на километры от подлодки, если обучены только ходить по дну в тяжелом водолазном снаряжении?

— Не беда! — возразил Александр. Потом добавил:

— Мы выдадим им акваланги, ласты и управляемые торпеды.

— Так, где же мы все эти замечательные вещи возьмем? — удивился дядя. И добавил:

— Я, конечно, видел твою докладную записку про акваланг, но ничего такого пока не изготовили. Война началась, не до этого стало. Какое к черту подводное плаванье хоть с аквалангами, хоть без них? Я бы уже выяснил и сам, что там в Гданьском заливе немцы затевают. Да только после начала войны невозможно сделалось связаться с агентурой в Польше. Там у меня был один лоцман прикормленный. Не знаю, что с ним теперь.

Лебедев такого поворота не ожидал. Строя свои планы о применении подводных пловцов, он, разумеется, надеялся на то, что тот подробный чертеж акваланга, ласт и торпеды для доставки аквалангистов, который он оставил дяде перед своим отправлением в первый военный поход на эсминце из Ленинграда, уже изготовлен. Потому Александр расстроенно проговорил:

— Тогда дело, конечно, сильно усложняется. Придется с нуля все создавать.

Но, Игорь Добрынин немного ободрил его:

— Изготовить акваланг не успели. Это да. Но, я консультировался по этому вопросу с самим начальником ЭПРОНа, с контр-адмиралом Фотием Ивановичем Крыловым. Мне он сказал, что акваланги и ласты по твоим эскизам сделать для них не так уж и долго. Я-то, конечно, рассказал адмиралу, что это мои разведчики секретные немецкие чертежи перерисовали. Так вот, ЭПРОНцы сумеют собрать подобный акваланг, потому что мастерские по изготовлению водолазного снаряжения у них есть, и опыт кое-какой имеется. Да и баллоны со сжатым воздухом для дыхания и редуктор к ним — тоже изготовят. Уверен, что и управляемые торпеды сделают, если надо. Там нет ничего сверхсложного. Но, сделать мало. Надо еще людей обучить всем этим пользоваться. Вот, в чем проблема. А компетентных кадров у нас в этой области мало. Есть водолазы, привыкшие ходить по дну со свинцовым грузом на поясе, а вот именно подводных пловцов пока нету.