Все происходило достаточно быстро, и финны, выжившие на батарее после бомбежки и обстрела корабельной артиллерии, по-прежнему не спешили выходить наружу из железобетонных казематов. Они не знали, что на поверхности их острова уже вовсю хозяйничают советские водолазы, которые успели заложить и второй заряд. Они подсунули взрывчатку прямо в погон главной башни с ее тыльной стороны. Взрыватели имели часовые механизмы, а сами мины крепились на магнитах к вражеской броне.

Водолазы ушли в укрытие за скалы, а через пару минут прогремел сначала первый взрыв, от которого железобетонная башенка вздрогнула и рассыпалась на куски, подняв в воздух пыльное облако строительного мусора. Второй взрыв последовал через несколько секунд следом за первым. Произошла яркая вспышка, от которой огромная бронированная орудийная башня вздрогнула и перекосилась. Больше поворачиваться она не могла. Но ее стволы все еще оставались исправными.

Старший лейтенант Прихватилов, который тоже уже перешел с катера на берег, дал команду своим бойцам подорвать и стволы. Но, тут финны начали вылезать из всех щелей, словно тараканы. Они, по-видимому, до последнего думали, что в их батарею все-таки попали снаряды линкора, разнеся последнюю дальномерно-наблюдательную башенку и заклинив главную башню. Они ничего толком не видели, потому что все перископы разбило взрывами. И финские военнослужащие испытали настоящий шок, увидев перед собой на Куйвасаари водолазов, вооруженных ручными пулеметами.

Поняли враги или нет, что два последних взрыва были делом рук этих водолазов, казалось уже неважным, потому что финны сдавались. Их оказалось внутри батареи тридцать девять бойцов. Хотя, по штату на одно двенадцатидюймовое орудие полагалась обслуга численностью двадцать пять военнослужащих. Наверное, финны сэкономили на количестве личного состава, а, может быть, часть орудийной прислуги погибла при взрыве наблюдательно-дальномерной башни. Так или иначе, из оставшихся многие были контужены, из ушей и носов у них текла кровь. Водолазы согнали их к кромке берега.

На всякий случай на стволы орудий наложили заряды. И водолазы-разведчики по команде Прихватилова полезли внутрь вражеских казематов. Прихватилов шел на риск, желая теперь уже не взорвать вражескую бронебашню, а захватить ее. Потому что с Куйвасаари легко можно было обстреливать крепость Свеаборг и даже всю финскую столицу. Если заклиненный взрывом поворотный механизм возможно восстановить, то пятидесятитонные стволы так просто не починишь. Только старлей не подумал, что прежде, чем сдаваться, финны свою орудийную башню заминировали.

Когда двое разведчиков исчезли в глубине казематов, прогремел взрыв такой силы, что показалось, будто на воздух взлетел весь островок. Все люди, стоящие в этот момент на ногах, как водолазы, так и пленные финны не только попадали, но и подверглись удару взрывной волны, хотя находились метрах в ста от нее за бруствером бетонных капониров. Бронированная башня весом восемьсот тонн подпрыгнула в столбе пламени, а толстые броневые листы слетели с нее, словно листья с осеннего дерева под порывом ветра. Взрывом стальные плиты и куски орудийных механизмов разбросало по острову на десятки метров, а на месте подземного укрепления вспучился изнутри мощный железобетон.

Старший лейтенант находился в этот момент на берегу за выступом прибрежной скалы у телефона, соединенного с командирским катером третьего отряда, застопорившим машину в паре кабельтовых от островка. Он как раз отдавал распоряжение на катера о том, чтобы прекратить высадку водолазов на остров, потому что и того взвода, который уже высадился, оказалось вполне достаточно. Потому сам Прихватилов не пострадал от взрывной волны. Но, увидев гибель своих разведчиков, командир водолазной роты пришел в ярость и, схватив ручной пулемет, самолично перестрелял всех пленных финнов. Это было, наверное, очень жестоко, потому что финны лежали на земле безоружные и контуженные, после взрыва они попадали и их контузило еще раз. Они закрывали головы руками, когда старлей стрелял в них почти в упор. Но Прихватилов в тот момент не думал о гуманизме и человеколюбии. Жажда мести за погибших товарищей застилала ему глаза. Впрочем, в рапорте он потом указал, что все финны погибли во время боя на островке. И никто из его подчиненных не опроверг этого факта. Боевые водолазы умели хранить тайны своего подразделения и не стучали друг на друга. И даже намного позже никогда никто из них не обсуждал этот случай.

А с торпедных катеров происходящее на острове не видели из-за дымовой завесы, долго висящей в воздухе над водой в отсутствии ветра. Она начала рассеиваться только после того, как прогремел взрыв и по акватории от острова прокатилась взрывная волна. Так что на катерах слышали пулеметные очереди, но кто там кого убивал не видели. Как бы там ни было, а боевую задачу Прихватилов выполнил. Береговая батарея на острове Куйвасааре была уничтожена, а сам остров зачищен от противника и захвачен.

Пока Прихватилов со своими водолазами зачищал Куйвасааре, Александр Лебедев, Андрей Дубилов, Владимир Гуманенко и два отряда катеров, которые не высаживали водолазов-десантников, решали иную боевую задачу. Финские и немецкие торпедные катера попробовали атаковать, неожиданно выйдя встречным курсом от Свеаборга, в то время, как крейсер и лидеры были заняты обстрелом самой крепости, а эсминцы ПВО охраняли поврежденный линкор.

Финский «москитный флот» к началу новой большой войны выглядел весьма скромно. Финляндия не могла выделить достаточные средства для оснащения флота современными торпедными катерами, потому первые финские деревянные торпедники «Хуръя» («Hurja») и «Сису» («Sisu»), купленные у Италии еще в 1920-м и получившие бортовые номера MTV-1 и MTV-2, к 1941-му году представляли собой довольно обветшалые суденышки шестнадцати метров длинной и водоизмещением тринадцать тонн с экипажами по семь человек. Из вооружения имелись две торпеды калибром 450-мм в бугельных аппаратах и четыре глубинные бомбы, вместо которых могли при необходимости устанавливаться две морские мины. Пулемет винтовочного калибра не мог обеспечить сколько-нибудь серьезное противодействие вражеским боевым кораблям. Да и скорость этих катеров была очень низкой, всего 25 узлов.

В 1926-м году финны построили на верфи «Порвоо» («Porvoo») на основе того же итальянского проекта деревянный катер «Иску» («Isku»), получивший бортовой номер MTV-3. Размерами он не превышал «Хуръя» и «Сису», но имел уже два пулемета винтовочного калибра, а за счет применения двух более мощных бензиновых двигателей суммарной мощностью в 600 л. с., при идентичном торпедном вооружении, достигал скорости в 31 узел.

Развитием «москитных сил» Финляндии стала покупка у Великобритании двух 55-футовых катеров в 1928-м году и постройка по лицензии еще двух идентичных в 1929-м. При, примерно, тех же размерах, что и «Хуръя», за счет применения более мощной двигательной установки, они могли разгоняться до сорока узлов. Вооружение их тоже усилили, установив 20-мм автоматическую пушку вместо пулемета. Эти торпедные катера получили бортовые номера от четвертого до седьмого и вошли в состав флота с названиями «Суксы», что означало бубновый туз, «Винья», что означало туз треф, «Нуоли», что значило червовый туз и «Раджу» — туз пик. Должно быть, кто-то в руководстве финского ВМФ очень любил перекинуться в картишки. Как бы то ни было, но кроме этих семи ТКА, никаких других торпедных катеров в распоряжении финнов к лету 1941-го года не имелось.

Финские торпедные катера базировались неподалеку от Хельсинки и вышли навстречу советским торпедным катерам в сторону острова Куйвасаари. Но, финны прекрасно понимали, что их семь старых и не слишком скоростных катеров мало что могли сделать против одиннадцати туполевских «Г-5» и командирского «Д-3». И потому они вряд ли пустились в атаку, если бы их не поддержали немцы на «шнельботах», кинув в бой все свои четыре катера, которые в этот момент стояли возле Хельсинки. Таким образом, силы сторон сразу уравнялись. Вражеские катера представляли серьезную угрозу, в первую очередь, для неподвижных катеров третьего отряда с которых как раз шла высадка водолазов-десантников на Куйвасаари. И соединение под командованием Александра Лебедева немедленно выдвинулось наперерез.