Один из троицы нашёл на антресолях скрипичный футляр с новой скрипкой. Даже отломал у скрипки нижнюю деку, подцепив ножом… Что он там искал? Может думал, что внутри скрипки спрятаны деньги. Только зачем так прятать?

Как потом сказал следователь, была целая серия краж и ограблений квартир еврейских семей, которые собирались выехать за рубеж, или просто интересовались вопросами эмиграции. Возможно, злодей подумал, что в скрипке хитрые эмигранты спрятали бриллианты или доллары. Кто ж его знает, о чём он думал.

Через неделю попался один из налётчиков. Он пытался продать кое-что приметное из золотых изделий, похищенных в другой квартире. А уж потом при обыске у его сожительницы, нашли золото из квартиры Левиных. Своих подельников он не выдал. Видимо боялся их сильнее, чем тюремного срока. Но это было уже потом…

Миру задушили, просто затянув на шее кухонное полотенце. Но к тому времени она уже была сильно изуродована. На теле насчитали больше полусотни ножевых. Болезненных, но не смертельных. Изрезано было и лицо и шея. Но всё же, по заключению патологоанатома, умерла она от асфиксии.

Когда грабители уже собирались уходить, из школы неожиданно вернулась дочка. Её не должно быть дома в это время… Она вернулась за скрипкой. Прилежная девочка, которая любила музыку…

Маша открыла дверь своим ключом. Она не успела даже войти, как её начали бить ножом прямо тут в прихожей. Она успела закричать, и тем самым поднять шум в подъезде и спугнуть налётчиков. Ей успели нанести восемь ножевых ран. В грудь, в шею, в лицо… Одна из ран пришлась на левый глаз.

Милицию и скорую помощь вызвали соседи…

Не смотря на сильную кровопотерю, девочка была ещё жива, когда прибыл наряд милиции… Она умерла на руках у врачей скорой…

Когда Натану сообщили о случившемся, он не поверил. Бросив всё, даже не одевшись, он помчался домой. Обычно до работы он добирался примерно за полчаса. От его дома на улице Гашека, надо было всего лишь дойти до Садового кольца и сесть на «Букашку». Маршрут троллейбуса с номером «Б» пролегал по кольцу. До Цветного было не так далеко. Но после тревожного сообщения он побежал. Он бежал так, как не бегал никогда в жизни, ни до, ни после этого зловещего события. Прибежал к своему дому он примерно минут за пятнадцать

Натан опоздал… Он и не мог успеть. Всё, что ему было дорого в этой жизни, уже было за гранью. За той гранью, откуда нет возврата.

Когда Натан влетел на свой этаж, он увидел много разных людей. Врачи скорой помощи, соседи, милиционеры… Соседи смотрели на него с жалостью. Сержант милиции попытался не пустить его внутрь. Он его просто отшвырнул, даже не прилагая усилия.

Маша лежала прямо здесь, в прихожей. Кровь была повсюду. Лужи на полу, брызги на стенах… Натан застыл, как наткнувшись на стену…

Два сотрудника милиции, схватив обезумевшего отца за руки, вытащили его из квартиры. А он вырывался, он выл как дикий раненый зверь. Он бился в руках дюжих ментов. Его трясло. Из глаз просто ручьём лились слёзы. А потом он забился, задыхаясь в конвульсиях, и осел на грязном полу. Врачи со скорой сделали ему какой-то укол, прямо в плечо. У него что-то спрашивали. Но он смотрел на людей непонимающими глазами и плакал. Его забрали в больницу. Трупы увезли. Квартиру опечатали…

Пришёл в себя он лишь через день. Когда у него спросили, кто будет заниматься организацией похорон. Тогда, он решил всё сделать сам. Он не смог уберечь своих близких. Но он просто обязан отдать им последний долг.

Деньгами помогли с работы. В его глаза боялись взглянуть. А он практически ни с кем не говорил. Так… Отвечал на вопросы. Скупо и конкретно. Не более.

Через неделю после похорон Левина попытались вызвать на работу. И хотя говорят, что незаменимых не бывает, но он был хорошим музыкантом. К тому же — универсал. Труба. Саксофон и т. д. Он мог играть почти на всех духовых инструментах.

За ним отправили сотрудника. Одного из его товарищей по оркестру. Натан всё это время провёл дома, никуда не выходя. Он с трудом дошел до двери, чтобы открыть её после длительных звонков и стука в дверь. Выглядел он так, что пришедший к нему гость сразу же вызвал скорую помощь. Врачи, после его госпитализации обнаружили у него прогрессирующую болезнь лёгких. Может он заработал пневмонию, когда без верхней одежды в начале морозного декабря бежал на место гибели его жены и дочери. Кто знает? Подозревали рак лёгких. Но откуда? Натан же никогда не курил. Он был музыкант-духовик. Был… Работать по своей профессии он больше не мог.

После выхода из больницы он обменял свою двухкомнатную квартиру почти в центре Москвы на однокомнатную в Черёмушках. Конечно с доплатой. Доплата была не так велика, но не это главное. Он не мог больше жить там, где убили его девочек…

Большую часть мебели он оставил там… Шкафы и кресла? Куда их везти? В однокомнатную хрущёбу? Забрал только личные вещи. Свои и… их… Диван. Стол. Пара стульев… Что ему ещё надо…

Врачи не давали прогнозов. Но он чувствовал, что ему не так много осталось. За полгода он потерял больше двадцати килограмм веса. Иногда он задыхался, даже поднявшись по лестнице всего на свой второй этаж… Деньги полученные как доплату за квартиру он положил на сберкнижку… Их должно было хватить ему на всю оставшуюся жизнь… А жить ему осталось не так долго…

Иногда он приезжал в район своего бывшего дома. Бродил по знакомым переулкам. Там, где раньше они иногда гуляли все вместе. Тишинский рынок был совсем недалеко от его дома. Туда он с женой и дочкой частенько ходил за овощами и фруктами. А иногда и покупали что-нибудь из вещей…

Кому теперь нужны были эти вещи? Он как привёз всё на новое место жительства, так и не трогал с тех пор. Больше половины его комнаты занимали неразобранные коробки.

Сегодня было особенно грустно. Первое мая. Люди по улицами толпами. Все радуются. Орут чего-то. Веселятся.

Он поехал опять, побродить по местам своего прошлого…

Ему показалось знакомым лицо паренька лет тринадцати-четырнадцати, ровесника дочери. Он никак не мог вспомнить, где видел этого парня. Может одноклассник Маши по школе? Или из музыкалки? Лицо уж больно знакомое.

И вдруг узнавание пронзило его. И это не парень, а девушка. Девочка… Инга… Котти… Дочь его друга. Она так похожа на своего отца, погибшего несколько лет назад. Те же светлые, почти белые волосы, только слишком короткие для девочки.

Не может быть…

Она?

Не она?

Девушка заметила его пристальное внимание. Стала уходить. Почему?

Он пошёл за ней, а догнав, прямо спросил:

— Вас же зовут Инга? Инга Котти?

Ну, что же? Настала очередь моей исповеди? Мне тоже было что рассказать этому несчастному человеку.

Но хочу ли я рассказывать ему всю правду? Мне его искренне жаль. Жалко Машу, с которой я мог бы подружиться. Жалко его жену, хотя я её совсем не помню. Но надо ли мне рассказывать ему ВСЁ обо мне? Вряд ли. Историю Инги — да. Можно… Но слегка подкорректируем. Не стоит ему знать о том, что я уже отомстил за Ингу и отправил в мир иной троих малолетних козлов, а в придачу и директрису Тонну-Нонну.

Почувствовав возникшую в разговоре паузу, мой собеседник вдруг включил «режим заботливого взрослого».

— Инга! Ты не голодная?

— Да, перекусить было бы неплохо.

А про себя подумал, что не отказался бы и от ванны, и от возможности просто выспаться в нормальной постели. Но почему-то предложения от Натана, поехать к нему домой не поступило.

— Может, зайдём в кафе?

— Я думаю, что там сейчас народу много. Праздник… Да и поговорить там не удастся. Дядя Наташ, а давайте к Вам поедем.