Вскоре арбалетчики собрали первый урожай самых смелых и глупых Стражей, не очень много, но десяток противников наши точно достали. После этого враг попрятался за частоколом и только посматривает в щели между бревен.

Подумав, я разрешил отвязать пленников и отправить их в поселение обратно под присмотром, так же связанными по двое за шеи. Снял с охранения еще сотню народу копейщиков, понимая, что двух сотен с копьями точно хватит, чтобы прикрыть двадцать арбалетчиков от прямой атаки, пусть сейчас рядом со стрелками смогли поместиться не больше пятидесяти копейщиков за щитами. Остальные развели костры поодаль и греются около них, ожидая, когда выйдет время дежурства и придет смена.

Изредка щелкает тетива арбалетов и иногда рисковый лучник из-за частокола пытается подстрелить кого-то из наших, подносящих на передовую куски напиленных бревен, чтобы сидеть удобно под прикрытием щитов. Похоже, что армия моя расположилась на распаханном поле и из-под замерзшей сверху земли под снегом лезет такой черный чернозем, хватает за ноги и приходится подготавливать места для ожидания за щитами и подходы к самим щитам.

Отправленные в лагерь пленные и наши копейщики по дороге засыпают топкие места и пытаются невольно сладить какую-то дорогу, чтобы по ней можно оказалось пройти, не проваливаясь по колено в грязь. Пленным это, конечно, на фиг не сдалось, но, работать приходится ради спасения своей жизни не за страх, а за совесть.

За всеми этими хлопотами присматриваю я. Норль налаживает жизнь в захваченном поселении и инспектирует запасы еды в каждом доме по очереди, заодно присматривает за порядком среди наших воинов и местных женщин с девками. Которых много достаточно в поселении еще осталось, далеко не всех погнали таскать щиты, и оголодавшие крестьяне смотрят на них масляными взглядами.

Мне самому непонятно, как начнет складываться жизнь у овдовевших баб и осиротевших девок с убийцами своих близких, мужей и отцов. Понимаю, что как-то начнет складываться, иначе и быть не может, не пойдут же все они топиться, как-то приживутся при захватчиках, но, скорее всего, случится это после нашей полной и окончательной победы и взятия Скалы. Когда станет всем бабам понятно, что эти худые, смуглые мужики надолго в этих местах, а прежние красавцы не выдержали конкуренции и пропали навсегда.

Так, понемногу обустраивается прямая дорога к соседнему поселению, все более засыпаясь срезанными кустами и жердями. Так же и подходы к щитам становятся все более надежными для быстрой пробежки.

Вскоре я отправляю те же две сотни копейщиков и пятнадцать арбалетчиков на смену нашим около осажденного поселения, снова нагрузив пленников еще одной порцией щитов. Решил держать не две, а три смены осаждающих и все воины этому мудрому решению сильно радуются, что меньше придется мерзнуть. В принципе, и так все неплохо прибарахлились оставшимся добром от Стражей, теплыми полушубками и хорошими плащами, теперь меняются ими на сменах.

— Хорошо, все-таки, брать такие богатые поселения, в которых и жратвы много с запасами и люди сами по себе зажиточные живут, одежи с обувью ладной имеется много у них, — говорит мне один из командиров и остальные его поддерживают.

— И в следующем поселении так же будет, — обнадеживаю я их.

— Скажи нам, Мастер Серый, как же брать мы его будем? Таким сидением под забором много не высидишь, — спрашивают меня.

— Понятно, что не высидишь. Хотя, уже с десяток Стражей парни подстрелили, половину лучников из них. Но, подойдем поближе к частоколу завтра под прикрытием щитов и пошлем народ рубить бревна под прикрытием наших арбалетов, уже всех тогда. Подрубить пару проходов в поселение — дело не хитрое, когда сорок стрелков ждут и у них уже все пристреляно перед собой. Никто не вылезет под болты, и так мы понемногу отодвинем Стражей вглубь деревни, потом просто атакуем со всех сторон, так же, пятерками, — я не говорю, конечно, что собираюсь пару раз прогуляться в поселение под своим умением и серьезно так уменьшить численность лучников, да и старших среди Стражей порубить изрядно. Потом открыть одни из ворот и под прикрытием щитов продолжить зачищать поселение от Стражей.

— Торопиться особо некуда, наши люди спят нормально, а Стражи постоянно ждут атаки и слабеют от этого, — добавляю я, подразумевая для себя, что невидимый ужас, приносящий смерть, очень даже уменьшит мужество защитников поселения.

Классики использования пленных во время штурмов городов все же и своих особенно не жалели, имея всегда большое преимущество в личном составе и просто засыпая тяжелыми стрелами врагов прямо со скачущих лошадей. У меня таких умельцев в наличии не имеется, и крестьян сберечь — это второе по смыслу дело, после того, что взять Скалу нам необходимо для своего выживания теперь.

Поэтому — по одежке и протягиваем ножки, изображаем активную осаду, отвлекая внимание Стражей от другой стороны поселения, куда я и собираюсь под вечер проникнуть сам лично.

Есть у меня только сорок стрелков, более-менее научившихся попадать из арбалетов, еще десяток машинок, прихваченных из арсенала богатого замка. Это основное мое преимущество перед врагами — возможность нести смерть издалека, спрятавшись за щитами и почти не рискуя стрелками.

Есть и еще одно умение, без которого шансов на победу оказалось бы совсем немного.

К сумеркам оставили сидеть за щитами только дозорных, второй комплект щитов пока прикрывает сидящий в стороне основной отряд, греющийся свое время дежурства у костров. Дозорные необходимы, чтобы подать сигнал при вероятной вылазке Стражей за границу поселения.

Пример другого поселения заставляет быть настороже, там Стражи на укрепленное городище полезли, здесь же только щиты прикрывают моих бойцов. Правда, враги видят, что мы настороже и готовы ко всему, а не надеются застать нас спящими в постелях.

Хорошо, что разбитые на три смены воины, еще и не несущие почти никаких потерь при осаде, с удовольствием жарят на открытом огне всякие мясные трофеи из поселения и кутаются в хорошо защищающую от холода и ветра одежду. Да и с обувью у воинов стало заметно лучше, грабить богатых Стражей в любом смысле гораздо интереснее, чем быть бедным, плохо одетым воином.

Сам я обхожу по кругу частокол поселения, в сопровождении десятка арбалетчиков, оставляю их в сотне метров от ограды с противоположной стороны.

— Когда услышите шум, тогда и подойдите на двадцать метров к частоколу. Мало ли, за мной погоня увяжется, вот и постреляете их, освещенных на верхушке частокола.

Стрелки остаются на месте, я же начинаю пробираться по невысокому снегу, понимая, что шум от моих шагов и поскрипывание снега хорошо слышен дозорным Стражам. Около забора приходится немало времени походить туда-обратно, уже под умением, чтобы сбить с панталыку часовых и найти место для проникновения за ограду.

Высовываться сверху они опасаются, уже приучены к быстро прилетающим болтам даже в темноте. Но, вскоре пара смельчаков все же свешивается на мою сторону, пытаясь понять, чьи это следы появились под забором и почему никого не видно на фоне белого снега. Одного я сразу прибиваю наповал ударом копья, его тело безвольно валится за ограду, второй успевает отскочить и оказывается только ранен в лицо, истошно орет и привлекает к себе внимание всего поселения.

Маскируясь под этим шумом я добегаю до угла частокола и там забираюсь наверх, пока не слышно моих шагов. Часовой здесь только один и он напряженно смотрит в сторону теперь стонущего мужика, я перемахиваю через верхушку бревен и прыгаю ему на спину. Страж успевает повернуться, услышав, как шатнулся забор, но, я уже сбиваю его с ног, успев проколоть грудь копьем.

Взрослый мужик вскрикивает и теперь сюда бегут Стражи, но, между домами снег утоптан хорошо, не выдает мои шаги и я могу спрятаться на время за углом одного из домов, пока набежавший десяток воинов с факелами ругается, разглядев еще одного умирающего, начальник дозора рассылает двойками в разные стороны Стражей. Мужика подхватывают под руки и волокут, как я понимаю, в местный лазарет, чтобы понять, сможет ли он выжить.