Геринг директиву для своих подчиненных конкретизировал: «Срочно создать специальную авиационную группировку из состава лучших эскадр ВВС для бомбардировки Ленинграда, использовать финские аэродромы». Дополнительные эскадры придавались 1-му воздушному флоту, на командование которого было возложено руководство всей авиацией, предназначенной для бомбардировки Ленинграда. Многие из летчиков этих воздушных эскадр имели серьезный боевой опыт бомбардировок Польши, Франции и Англии.

Около четырех часов дня новая РЛС «Полет», поднятая на импровизированном дирижабле, наспех собранном из аэростатов заграждения, обнаружила воздушные цели еще на вылете из Финляндии и идентифицировала их. Две сотни немецких самолетов поднялись в воздух с территории соседней, нейтральной пока официально, страны. Истребительная авиация Балтийского флота и Ленинградского военного округа сразу взлетела навстречу. Причем, направления постоянно корректировали по радио. У всех ведущих пилотов первой волны атаки были новые самолеты, оснащенные рациями, а сами пилоты были обучены за две недели пользоваться радиооборудованием. Вопреки первоначальным ожиданиям, немецкие бомбардировщики прошли над водами Финского залива, проигнорировав Выборг и обойдя его ПВО. Не полетели они и в сторону Кронштадта, придерживаясь берега и обходя Сестрорецк с севера.

И хотя первые стычки с вражеской авиационной армадой произошли над самой границей, основные силы противоборствующих сторон встретились уже между Выборгом и Сестрорецком. В небе закипела настоящая воздушная битва, когда сотни машин сошлись в смертельной схватке. Летчики армейских ВВС и Балтфлота устраивали смертельные карусели вокруг немецких бомбардировщиков, одновременно ведя бой с мессершмидтами прикрытия. В этой фазе воздушного сражения немцы потеряли 21 самолет, а советские летчики не досчитались 35-ти машин. Многие немецкие самолеты, не будучи сбитыми, но получив повреждения, уходили в разные стороны, бросая бомбы, где придется и убегая.

Еще с десяток фашистских самолетов погибли на подлете к городу, когда в дело вступил второй эшелон воздушного прикрытия на старых истребителях и ПВО Лисьего Носа и Лахты. Пару бомбардировщиков на границе городской черты сбили дежурные аэронаблюдатели из своих корзин, подвешенных к аэростатам заграждения и оборудованных по новым правилам пулеметами. Но, около двадцати самолетов все же прорвались к центру города. И тут вся надежда оставалась на эсминцы, стоящие на Неве. Потому что многие армейские зенитки 2-го корпуса ПВО из тех, которые не отправили на фронт, еще развернуть не успели.

Но не зря Трибуц устроил смотр эсминцам перед походом. Чувствовал что-то, хитрый лис. А все думали, какой же он дурак, что эсминцы на Неву приволок перед самой войной. Отметить, понимаете ли, захотел модернизацию кораблей и подбодрить горожан их видом, украсив флажками. Не ждали пока никакого налета, а все вон, как обернулось.

Александр Лебедев, когда завыли сирены и объявили воздушную тревогу, находился не на своем корабле, а в штабе флота, где он рисовал схему акваланга для своих диверсантов. Но Александр не побежал в бомбоубежище, а кинулся на набережную, к разъездным катерам. Как назло, у причала напротив Адмиралтейства их не оказалось ни одного. Все уже расхватали другие командиры, спешащие, в связи с началом войны, на свои корабли.

Саша побежал вдоль набережной в сторону Эрмитажа, напротив которого стоял на якоре «Яков Свердлов», надеясь найти там какое-нибудь плавсредство. Впрочем, пока добежал, на корабле якорь уже выбрали, а машины запустили, и из всех труб пошел дым. А никакого катера или даже самой плохонькой лодочки поблизости найти никак не удавалось. Он махал руками и кричал, в надежде, что его услышат на борту. Но там никто даже не смотрел в его сторону. Выли сирены, метались люди по набережной, и на эсминце началась суета, там отдавали команды и спешно разворачивали орудия влево. Силуэт корабля изменился, над передней надстройкой возвышалась антенная конструкция радиолокатора.

Стоя на набережной в растерянности и не зная, как привлечь к себе внимание, чтобы с эсминца за ним отправили лодку, Александр слушал нарастающий гул авиационных моторов и наблюдал, как из-за кварталов Петроградской стороны вынырнули самолеты с черными крестами на крыльях и образовали в небе странную фигуру. «Вот же она, коса смерти! Занесена над Ленинградом!» — пронзила мысль. Но вражеские самолеты не торопились сбрасывать бомбы. Никаких сомнений, что стервятники люфтваффе шли бомбить именно центр города уже не оставалось. Поняв это, Александр скрестил руки на груди и повернулся к Эрмитажу, чтобы убедиться, что на его крыше развернуты зенитки. Но их там не было. И тут Саша вспомнил, что сам же он подсказал отцу убедить Жданова отдать пока половину орудий ПВО фронту. Ведь серьезные налеты на Ленинград должны были начаться только в сентябре. Как же так? Похоже, его сведения из будущего быстро теряли свою ценность, потому что мир вокруг менялся стремительно. Лебедев чувствовал себя обескураженным, стоял столбом, как дурак, на фоне своего корабля и не знал, что же предпринять.

И в этот момент заговорили орудия и пулеметы эсминца. Корабль дал первый залп по вражеским самолетам всем левым бортом. И свой флагман тут же поддержали другие эсминцы противовоздушной эскадры. «Ленин», стоящий напротив Адмиралтейства, «Карл Маркс», находившийся возле Кировского моста. Стрелял и «Калинин» возле Литейного. И «Энгельс», находящийся у моста Лейтенанта Шмидта. И «Володарский» с «Артемом», стоящие ближе к порту. От разрывов зенитных снарядов эскадры, казалось, задрожало над городом само небо.

И эффективность огня эсминцев, переоборудованных в корабли ПВО, спасла центр города. Загораясь и падая один за другим, немецкие бомбардировщики не могли подлететь близко. Корабельные зенитчики за несколько минут сбили почти половину прорвавшихся вражеских самолетов. А уцелевшие начали отворачивать в разные стороны и бросать бомбы куда ни попадя. Но, оставшихся уже преследовали и добивали советские истребители, появившиеся над центром Ленинграда с небольшим опозданием. Вражеские самолеты были отбиты. Но война только начиналась. И начиналась она совсем не так, как помнил это Александр Евгеньевич. Потому что в первый день войны никакого налета на Ленинград в тот раз не состоялось.

Немцы что-то почуяли. Начиная с середины июня, абвер докладывал о перемещениях, производимых большевиками в приграничной полосе. И не только о передислокации воинских формирований, а и о начавшемся вывозе оборудования предприятий, складского имущества и даже ценных специалистов вглубь страны. Только вот, масштабов этих перемещений немецкая разведка не поняла. Немцы посчитали, что такие процессы идут хаотично, имеются лишь на каких-то отдельных участках и являются следствием паники местных властей, опасающихся начала боевых действий. Гораздо больше насторожила немцев всеобщая мобилизация, начавшаяся в СССР официально с 18-го июня. Хотя поводом для ее проведения руководство Советского Союза объявило агрессивные действия Финляндии, начавшей мобилизацию днем раньше, а про Германию ни слова в заявлении советского правительства сказано не было. Но все понимали, против кого эти меры направлены на самом деле. И, тем не менее, стратегические планы руководство Германии менять не стало. Наоборот, Гитлер кричал своим генералам о том, что промедление с началом боевых действий против большевиков недопустимо. И что нет никаких оснований отменять или переносить сроки нападения на СССР. И генералы соглашались, что изменять планы вторжения веских оснований не имеется. Знаменитый немецкий порядок сыграл, в этом случае, злую шутку с самими немцами. Война началась, как и планировалось руководством Третьего Рейха, ровно в 3 часа ночи с 21 на 22 июня по времени Берлина.

Точно следуя плану «Барбаросса», бомбардировочные эскадры люфтваффе пошли на заранее намеченные цели, а вермахт двинулся вперед на всем протяжении границы по предусмотренным направлениям. Но, везде немецкие войска натыкались на оборону противника. Даже на тех участках, где, казалось бы, не должно было находиться никаких естественных преград и военных формирований, большевистские силы умудрялись оказывать сопротивление и наносить урон наступающим войскам.